Он уследил тот миг, когда Левушку сорвало-таки с места, и успел принять его в охапку.
– Архаров, пусти! - заорал Левушка.
– Через мой труп, - невозмутимо отвечал Архаров.
– Пусти! Пусти, черт! Мы будем драться! - имея в виду поединок на шпагах, восклицал Левушка.
– Вот фура отойдет - и подеремся. Тебе, Тучков, жить надоело? Девок и без нас к Самойловичу отвезут.
Тут очень кстати заголосил и запричитал Никодимка.
– Ох, матушка моя Марфа Ивановна, да на кого ты меня, сирого да болезного, покидаешь?! Ох, да гряньте, ветры буйные, над моею пропащею головушкой!…
Марфа повернулась к нему, ее явственно покачнуло, она ухватилась за край фуры.
– Ой, матушка, голубушка моя, да как же я без тебя-то, Марфушка, коли ты помрешь-то, а я-то, горький сиротинушка!… - выкликал Никодимка, оставаясь, впрочем, на немалом расстоянии от фуры.
Марфа подняла затуманенную голову.
– Пошел к монаху на хрен! - тихо, но очень внятно приказала она дармоеду.
Взобравшись на фуру, она тут же повалилась рядом с мертвыми телами, укрытыми дерюгой.
Убедившись, что девки со сводней лежат и сбежать не пытаются, Архаров подошел к мортусу Ване и протянул обещанную полтину.
– Клюжай сюда, - мортус показал на борт фуры.
Архаров ухо имел чуткое - мортус приказал несколько свысока.
– Руку подставляй, - сказал ему Архаров и вжал монету в протянутую ладонь.
– Не отмоешься.
– Отмоюсь.
С тем Архаров, не разводя дальнейших церемоний, повернулся и пошел к Левушке, оставив Ваню в чересчур сложных для каторжника размышлениях.
– Ну, шилго ли басву ждать? - спросил возница Яман.
Мортус полез на фуру и не видел, как Архаров, загородив Левушку собой от него, быстро сунул руку в карман к приятелю - за уксусным платком, и тут же стал протирать влажной тканью пальцы.
Левушка отвернулся - ему было неловко за свои вопли.
– Пошли, - сказал Архаров. - Ну что за день! Все - насмарку. Вот помяни мое слово - и старуху не сыщем.
– Да тут же она, рядом живет… - проворчал Левушка. - Только с другой стороны. Архаров, у тебя что, души вовсе нет?
– Да, я таков. Ну, веди.
Поскольку они не первый день шастали по Зарядью, то шли уже довольно уверенно. Левушка, всего дважды сбившись с пути, первым оказался у старухиной калитки - и остолбенел.
– Николаша, ты знал!
– Чего я знал, откуда знал?
На воротах возле калитки был красный крест.
– Ах, провал тебя забери… - пожелал Архаров бабке. - Нашла время болеть!
– Чума в календарь не глядит, - вступился за бабку Левушка. - Но как ты угадал?
– Говорю же - денек не заладился. Пойдем, может, того дьячка хоть поищем.
Архаров решительно зашагал прочь от калитки. Левушка поплелся за ним, нагнал, пошел вровень.
Они заговорили о необходимости отыскать дьячка - даже коли придется вломиться к нему в домишко и слушать бред, приправленный божественными рассужениями. Дьячок что-то знал - и теперь Архарову уже казалось, что знал немало.
– Ваши милости! - раздался за спиной Никодимкин голос.
– Чего тебе? - вполоборота спросил Архаров.
– А я как же?
– Как знаешь. Пришли, Тучков.
Они встали перед забором, готовые его брать приступом, и Архаров подставил замок из рук Левушке - и тут он снова услышал Никодимкин голос:
– Ваши милости! Не извольте в грязюке мараться! А вот я сейчас помогу!
Архаров, присевший, чтобы удобнее закинуть Левушку на забор, выпрямился и повернулся к Никодимке.
Тот устремился к нему трусцой, размахивая кистью и ведерком с красной краской, которые он в помутнении рассудка прихватил с собой.
– Ну, какого рожна тебе от меня надобно?
– Ваши милости, как я остался горьким сиротинкой… а детинка я справный… так и взяли бы к себе, а, ваши милости?
Левушка так и ахнул.
– Ни… Николаша… т-тебе сожитель не надобен?… - в изумлении спросил он.
– А тебе, Тучков?
Левушка помотал головой.
– Шел бы ты лесом… - посоветовал Архаров красавчику-сожителю. - Покуда я добрый.
– Я стряпать горазд! Волоса чесать! И девкам, и господам! Я к порядку приставлен! - затрещал Никодимка. - Чулки штопать, пуговицу пришить! Печку топить!
Архаров только рукой махнул и снова присел, подставляя Левушке ладони. Тот мигом оседлал забор, соскочил и побежал к калитке. Но, когда Архаров неторопливо подошел к ней, оказалось, что она была отперта и лишь для видимости прикрыта.
– Стало быть, дьячка и дома нет, - сделал он разумный вывод. - Вот ладно было бы, кабы там у него и стоял сундук с деньгами.
Вслед за Архаровым на двор вошел и Никодимка.
– А дело неладно! - заметил он. - Костер-то еле тлеет.
– И что? - не сразу понял Левушка.
– Дармоед прав. Некому было за костром следить, - сказал Архаров. - А это первый способ обороняться от чумы. Ну, пойдем, благословясь… Стой! Ты тут останься.
Архарову сделалось тревожно. Отчего - он и сам еще не знал. Коли по внутреннему ощущению - казалось, будто за домишком следят. Из щелей в заборе, из кроны низкой яблоньки, с соседских крыш… отовсюду!
Некто незримый ждал, чтобы Архаров с Левушкой вошли и увидели… а что увидели?
Может, то, что им видеть не след?
Левушка и Никодимка встали у порога с обеих сторон весьма нелепым караулом: один - в кафтане, с кружевом на груди, с галуном по переду и обшлагам, при шпаге, другой - в рубахе распояской, при ведре и большой мочальной кисти, на которой засыхала красная краска.
В сенях Архаров споткнулся и едва не грохнулся.
Он вошел в комнату и тут его словно подменили.
Сперва он замер, как замирает любовник, крадущийся к своей прелестнице по коридору чужого дома, при стуке неизвестно чьих шагов. Затем обвел комнату медленным взглядом - при этом, сам того не осознавая, собрался в стойку бойца, левый кулак подведя к груди, правый - к подавшемуся назад правому плечу. И тогда лишь оглядел помещение.
Такую осторожность он проявил впервые в жизни.
Помещение было нищее. Никаких признаков устроенного житья там не имелось - а на книги Архаров попросту не обратил внимания. Странным было, что тут живет дьячок, особа богобоязненная и состоящая при храме Божием. Архаров прошел чуть вперед и увидел у печи лавку, а на лавке - спящего человека. Спящего с запрокинутой головой и приоткрытым ртом. Он был покрыт от шеи и до ног старым одеялом.
Света из высокого окошка было довольно, чтобы разглядеть лицо - темное костистое лицо, с темными же волосами надо лбом, свисающими на подушку. Архаров сделал еще шаг к этому человеку и понял, что сон не простой - человек не дышал. На всякий случай Архаров присел, упираясь руками в колени, и долго прислушивался.
Наконец он окончательно убедился, что перед ним покойник. Тогда он отступил назад - хотя Матвей и толковал, что чума распространяется не через миазмы, а через соприкосновение, но все равно сделалось страшновато.
Звать Левушку Архаров не стал - ему казалось, что в одиночестве он лучше поймет, что тут произошло. Человек не был Устином Петровым - приметы не совпадали. Человек оказался в доме дьячка Петрова, сам же дьячок сгинул неведомо куда, его безнадежно ждали во Всехсвятском храме, он несколько дней не появлялся и у инокини Сергии.
Но никто и словом не обмолвился, что Петров подхватил заразу!
Давешняя соседка наверняка знала бы об этом - соседи в таких случаях старались хотя бы воды болящим принести Христа ради. Знали бы и в храме. Опять же - красного креста на воротах не имелось, а спасительный костер, охватывающий вонючим дымом всякого, кто входил в домишко и выходил из него, тлел, не погас - стало быть, еще несколько часов назад кто-то им охранялся от чумы… хотя поди знай, сколько, жечь навозные костры Архарову еще не доводилось…
Архаров стал вспоминать, что было, когда они с Левушкой пытались выманить Устина из запертого дома. Устин нес околесицу и наотрез отказывался впустить людей, которые сулили ему целый рубль. Очевидно, уже тогда у него лежал зачумленный… и это мог быть только пропавший мастеровой Митька!
Архаров быстро вышел из домишка.
– Ступай сюда, дармоед, - велел он Никодимке. - Ты ведь из здешних, наверняка видал того блаженного, который деньги на всемирную свечу собирал!
– Издали-то видал, - признался Никодимка, - а близко лезть хозяйка не велела.
– Что, ни гроша не пожертвовал?
– Хозяйка сказала, что в надувательствах она никому не потатчица, - тут Никодимкина рожа сделалась лукавой. - Ее так еще покойный Иван Иванович учил…
– Что за Иван Иванович? - напрочь забыв Марфины байки, спросил Архаров.
– Сам Иван Иванович Каин, царствие ему небесное!
Архаров вздохнул - усопший Ванька Каин был на Москве (уж во всяком случае в Зарядье!) превеликим фаворитом.
– Пошли, глянешь. Не бойся, издали глянешь. Заразу не подхватишь.
Никодимка ведро оставил у порога, а с кистью расставаться не пожелал.
Подошли к телу, насколько хватило Никодимкиной храбрости.
– Он это… - сказал Никодимка. - Точно - он. Да только…
