– Все, что узнаю я, узнаете и вы, уважаемый Азиз, – заверил его Абдул.
– Я очень хочу попасть в сопровождение, – сказала темнокожая стройная девушка.
– Зачем, Амина? – спросила кудрявая негритянка. – Египтяне…
– Не надо, – улыбнулась та. – Все-таки там моя родина, и я хочу встретиться с представителями власти Египта. Надеюсь, вы, уважаемый Иса, поможете мне.
– Конечно, – самодовольно улыбнулся лысый толстяк. – Ты знаешь обычаи Египта. Я сделаю все, чтобы ты попала в сопровождение. Но надеюсь, ты понимаешь, Амина, что в этой жизни ничего просто так не делается. Ты будешь должна мне два танца в баре Эр-Рияда. Я собираюсь по делам в столицу, ты будешь в группе сопровождения и станцуешь для меня.
– Я согласна, господин. – Амина поклонилась.
Женя откинулся ни спинку плетеного кресла и посмотрел на градусник. Вздохнув, закрыл глаза.
– Столько я хотел сделать, – прошептал он. – И все сам испортил. Но тогда думал, что поступаю правильно. Обиделся, даже отравиться хотел, – усмехнулся он. – И вот что из всего этого вышло. Хорошо, что в моей жизни были Ден, Войнов, Трофимовы, Лидия Павловна и Настя и Яков Борисович. Если бы не Яков Борисович, не знаю, что было бы. А вот отчиму я так и не набил морду, его убили. Если бы я остался прежним и не было Сибири, я бы не пережил похищения. А сейчас хоть и тяжело, но я живу и даже улыбаюсь. Странная все-таки жизнь. Человек сам устраивает свою судьбу. Я и подумать не мог, что окажусь в таком положении. И все из-за наркотика. Я создал новое вещество, потому что это не удалось ни Юдину, ни Асташину. А я сумел. И сейчас расплачиваюсь за это. Сколько людей уже отдали жизни. – Он встал, пошевелил плечами и несколько раз присел. Взяв серебряный кувшин, сделал несколько глотков. – Азиз все настойчивее просит о большем количестве вещества. Я могу это сделать, но не буду. А если придется выбирать между мучениями и работой? – Он тяжело вздохнул. – Не знаю. Я не герой. Лучше об этом не думать, потому что не знаю. А ответить скоро придется, чувствую. Но если увеличивать количество, можно потерять качество. Устроит ли это Азиза? А если он пойдет на такой эксперимент? Я никогда не верил в то, что Бог существует. А сейчас очень прошу помощи. Я нуждаюсь в совете. Точнее, наверное, в поддержке. Я мечтал стать ученым, чтобы приносить людям пользу. Как я обрадовался, когда сумел получить новое болеутоляющее средство. А наркотик… Как мне все это надоело! Во мне постоянно живет страх. Я боюсь всего и всех. Потому что понимаю – я курица, несущая золотые яйца. Остается удивляться терпению Азиза. Он надеется, что скоро я буду выдавать больше продукции. Продукции, – вздохнул он. – Слово, далекое от реальности. «Формула счастья» – рецепт беды. Беда – согласен. Наркотик – кратковременное счастье. Скольких умных, сильных и талантливых людей погубили наркотики. Интересно, когда Азиз потребует увеличить выпуск? Пока только просит, но уже чаще и требовательнее. А тут еще этот очень неприятный человек, – вспомнил он заходившего к нему мужчину в камуфляже цвета хаки. – Кто он, этот Говард? Наверное, какой-нибудь партнер Азиза. Азиз ему многое позволяет. Если потребуют увеличить количество, я не знаю, что делать. – Женя включил телевизор.
* * *
– Знаешь, – сказал Говард, – средство замечательное, в организме нет потребности повторить ощущение. Но ты понимаешь, Азиз, что с таким мизером мы не можем выйти на рынок? Американцы говорят: «Если тебе попал в руки лимон, сделай лимонный сок и получишь деньги, чтобы купить два, а то и три лимона». Как я понял, ты не можешь уговорить своего гения увеличить выпуск зелья. А почему бы не заставить? Парень слаб и телом, и душой. Достаточно повысить голос, и он сделает все, что тебе надо. Я помню, – он улыбнулся, увидев, что Азиз хочет ему возразить, – что в этом случае будет не то качество. Да и черт с ним, с качеством. Ты попробуй получить количество, а о качестве будут судить наркоманы. В конце концов, найти таких подопытных нетрудно. И поторопись, наркотик дешевеет, большая конкуренция, а качество оценивают только те, кто имеет деньги. Так что шевелись.
– Признаюсь тебе, – помолчав, решился Азиз, – я боюсь потерять Антонова, он гений. Я постараюсь уговорить его, а не потребовать, потому что намерен использовать его талант для других целей. Вполне допускаю, что он получает маленькие порции, так как понимает, что это наркотик. Но возможно и то, что действительно качество будет намного хуже. Меня, может быть, это и устроит, а его нет. Он потеряет интерес к работе. В этом случае его талант может погибнуть.
– Погоди, то есть, если я правильно понял, ты собираешься делать какую-то ерунду, ну вроде лекарств?
– У меня погиб сын. Денег мне вполне хватит, чтобы прожить еще три жизни. Но все знают, что путь человека намечен Аллахом.
– Значит, ты отходишь от дел?
– Ну почему же? Я буду продолжать свое дело. Но давить на Антонова не стану. Я поговорю с ним и постараюсь его убедить.
– Выходит, этот парень из холодной России действительно может многое?
– Да. Я собрал сведения о нем. Он в пятнадцать лет изобрел сильное болеутоляющее. И еще много чего придумал. Если бы не его отчим, который пытался приучить мать Евгения к наркотикам, юноша не ушел бы из университета и не уехал в Сибирь с каким-то знакомым его деда. Там он окреп физически и душевно. Его похитили, а вместо него оставили двойника. Юридически Евгений Антонов мертв. Но на самом деле он жив и горит желанием что-то делать. Я просмотрел его заметки и хотя почти ничего не понял, но мне стало ясно: Антонов продолжает работать над различными веществами и близок к тому, чтобы найти какое-то средство против…
– Значит, ты будешь его спонсором? – перебил Говард.
– Если это потребуется, то да.
– Послушай, Азиз, но есть возможность заработать очень большие деньги и занять лидирующее положение на мировом рынке, потеснить колумбийцев и афганцев.
– Я попробую убедить Антонова увеличить выход продукта. Но если он откажется, настаивать не буду. Узнаю, чем он занимается, и буду исходить из его интереса.
– Но ты потеряешь…
– Ничего я не потеряю, все будет так же, и кроме того, я стану соавтором необходимого человечеству лекарства.
– Как тебя занесло! – усмехнулся Говард.
– Слушай, ты! – К лежащему на топчане Дауду подошли трое крепких молодых мужчин. – Так ты из ООП? Может, расскажешь, как взрывал наших женщин и детей?
– Я не смертник, – ответил палестинец. – Я воевал против Израиля с оружием в руках. Наша организация не посылает смертников в вашу страну. Точнее…
– Поднимайся! – закричал мужчина в рубашке с короткими рукавами. Двое других, сдернув палестинца с лежака, стали бить его ногами.
Ван вскочил и бросился к ним. Ударом ноги сбил одного, кулаком отправил другого в нокаут, третьего ударил лбом в переносицу. В помещение ворвались трое арабов с дубинками.
– Прекратить! – приказал остановившийся у входа четвертый, держа в руках автомат. Трое лежащих на топчанах мужчин с любопытством наблюдали за избиением палестинца и короткую стычку китайца с евреями, но сделали вид, что спят. Ван, повернувшись к троим, поклонился и вернулся на место. Палестинец с трудом поднялся с пола и тоже лег.
Стоящий у двери охранник оглянулся и крикнул:
– Сюда!
К нему подбежали четверо босоногих мужчин.
– Вынесите их! – Охранник кивнул на избитых.
– А как к вам израильтяне попали? – спросил один из охранников.
– Шныряли они неподалеку, их и взяли. Они ранили одного из наших, и хозяин приговорил их к шести месяцам работы. Им осталось еще три. Но не доживут, лихо их китаеза сделал.
– Благодарю тебя, друг! – Палестинец поклонился Вану. – Я не стал драться, потому что меня наказали бы. А ты хороший человек. Меня зовут…
– Я помню твое имя – Дауд. Меня зовут Ван Цунь. Здесь у меня сестра Уань. Она работает…
– Знаю, – улыбнулся палестинец разбитыми губами. – Я случайно слышал ваш разговор с русским. Если вы действительно хотите уйти, то тебе надо будет помочь мне, и через двое суток мы сможем выбраться отсюда.
– Как именно? – поинтересовался китаец.
– Зачем тебе это? – тихо спросила Уань.
– Мне так нужно, – ответила Амина. – Понимаешь, я попала сюда из-за отцовского долга. Чтобы вернуть долг, отец продал меня одному арабу. А тот проиграл меня в бильярд Азизу. Я здесь уже год. Многим девчонкам здесь нравится. И в самом деле вроде все очень хорошо. Питание, кров, и, кажется, есть надежда на будущее.
– Но будущего ни у кого нет, – вздохнула Уань, – я точно знаю. Когда девушке исполняется двадцать один год, ее отправляют в бордели Ближнего Востока. А если заболеешь, тебя сразу продадут. Азиз не терпит убытков. Маму убили, потому что она узнала правду. А мне и Вану сказали, что она заболела и умерла. Азиз держит только тех, кто работает. Если человек заболел, даже легко, он его продает. А покупают у него охотно. Девушки красивые, спортивные, умеют драться.
