Заставив себя опустить глаза, он медленно, с сосредоточенным видом, подошел к краю воды, каждое его движение было осторожным, и положил охапку полотенец и одежды на бортик бассейна. Сердце его сильно билось. Внезапно Люсьен почувствовал смущение, недоумевая, что, собственно, он делает. Опустившись на колено рядом с бассейном, он молча протянул Элис мыло с цветочным ароматом.
Она лениво подплыла и остановилась перед ним — теперь чистая, светлая вода стекала по ее телу. Когда она взяла мыло из его руки, Люсьен вздрогнул от ее теплого и влажного прикосновения.
Ему хотелось спросить, по-прежнему ли у нее болит плечо, но он не мог выговорить ни единого слова. Люсьен попытался придумать какой-нибудь очаровательный комплимент насчет ее потрясающей красоты, но обычные слова были слишком примитивны, чтобы выразить его благоговение. Он уже не понимал, кто здесь соблазнитель, а кто соблазняемый.
— Благодарю вас, — прошептала Элис, потом медленно, чувственно погрузилась снова в воду с легкой женственной призывной улыбкой. Почти задыхаясь от желания, Люсьен смотрел, как она проводит куском мыла по своей голой прекрасной руке. Он жаждал пить целебные воды источника с ее губ, ее кожи. Слизнуть эту воду с ее сокровенного места.
— Люсьен, вы дрожите. — Грудь его высоко вздымалась. Люсьен смотрел на нее жадно и ненасытно и понимал, что сейчас может овладеть ею.
Он мог запросто спуститься к ней в воду и соблазнить, ошеломить ее чувства наслаждением. Взять ее невинность и таким образом оставить Элис при себе навсегда. Но к своему крайнему изумлению, Люсьен с отвращением отверг эту возможность. Так нельзя. С ней нельзя. Нельзя здесь, в Гроте, когда для нее это впервые. Она не готова. Разумеется, он может доставить ей такие наслаждения, о которых она понятия не имеет, но Элис пожалеет об этом, как только ослепление пройдет.
Хуже того — он станет презирать себя. Как бы сильно он ни жаждал ее, ему не хочется добиваться победы обманным путем. Кончится это тем, что Люсьен превратит Элис в такого же пресыщенного человека, как и он сам. Если он вообще хочет доказать самому себе, что его честь еще жива, хотя он и презренный шпион, нужно начать здесь и сегодня, с Элис. Единственная его надежда на спасение своей души — это оставить все свои способности соблазнять и манипулировать людьми и добраться до самой глубокой, правильной — и самой уязвимой части своей натуры. Может быть, тогда он станет достойным ее доверия. Такой, как сейчас, он, конечно, этого не заслуживает. Представив себе ужасный момент ее возможного падения, Люсьен понял, что вопреки его прежнему непостоянству это уже не забава — на этот раз на кону жизнь красивой достойной молодой женщины. И он в ответе за то, что с ней станется.
— Вы идете сюда? — мило спросила Элис; она плыла на спине и ударила по воде большим пальцем ноги, брызнув на него.
Его глаза вспыхнули при виде ее белоснежного зрелого тела, прикрытого одним только мокрым тонким муслином. С огромным усилием он проговорил:
— Нет.
Она улыбнулась, на ресницах ее, как звезды, блестели капельки воды.
— Но вы так же озябли и перепачкались, как и я. И разве не болят у вас мышцы после фехтования и бокса?
— Я подожду, пока вы закончите, — пробормотал он.
— Почему?
Выпрямившись, Люсьен молча смотрел на нее до тех пор, пока ее невинная улыбка не исчезла. Элис отвела глаза, вспомнив о девической скромности.
Люсьен же закрыл глаза и взмолился ниспослать ему силы, а она погрузилась в воду и отплыла от него, чтобы закончить купание в свете свечей, стоящих у вырезанных в камне ступенек.
Глава 9
Спустя полчаса Элис сидела перед зеркалом в своей спальне, отдохнувшая, одетая в более подходящее для вечера платье из тех двух, что она привезла в Ревелл-Корт. Дорожное платье, разумеется, пришло в полную негодность. По утрам Элис одевалась в простое платье из матово-синего муслина, но поскольку сейчас был вечер, она надела послеобеденное платье из темно-зеленого бархата с небольшим вырезом. Это было одно из ее самых любимых платьев, потому что бархат был мягкий и уютный, а юбка красиво драпировалась на спине. У платья был квадратный вырез, отороченный кремовыми кружевами, черный сатиновый бант, который повязывался под высокой талией, и длинные узкие рукава с маленькими кружевными оборками у запястий. Черно-зеленые бархатные туфельки согревали ноги, которые лениво покачивались над холодным полом, пока она медленно, с мечтательным отсутствующим взглядом расчесывала волосы.
Мысленно Элис все еще наслаждалась тем, что увидела, бросив последний взгляд на Люсьена. Он раздевался, чтобы в свою очередь выкупаться в бассейне Грота. Люсьен поднял над головой рубашку, обнажив округлые изгибы перекатывающихся мускулов, стройный стан и широкие плечи. При воспоминании о нем сердце Элис екнуло.
От грез ее оторвал стук в дверь. Она встала и сказала:
— Войдите.
Вошел ливрейный лакей и поклонился.
— Добрый вечер, мисс. Его милость приглашает вас к себе в библиотеку до того, как вы пойдете обедать. Он просил меня передать вам вот это… — И лакей обеими руками подал Элис маленькую атласную подушечку, на которой лежал какой-то ключ.
Нахмурившись, она взяла ключ в руку.
— От чего этот ключ?
Лакей покраснел.
— Э-э-э… от вашей комнаты, мадам.
— Вот как? — отозвалась Элис, вспыхнув как маков цвет. Что бы это значило? Не очередная ли это хитрая игра вроде их последней встречи в библиотеке? — А он ничего не сказал?
— Нет, мисс. Могу я проводить вас в библиотеку?
Элис насмешливо посмотрела на него.
— Я уже знаю, как туда пройти.
Когда через несколько минут девушка вошла в библиотеку, она сразу увидела скрещенные сапоги Люсьена и его руку, свободно свисающую над подлокотником кресла, пальцы которой держали стакан с вином. Люсьен сидел в кресле у огня, рогатые тени, отбрасываемые высокими остроконечными очертаниями его кресла, украшенного дьявольски вычурной резьбой, плясали по тускло освещенной библиотеке. Элис осторожно обошла вокруг и посмотрела на Люсьена.
Он сидел, раскинувшись в большом кожаном кресле, опершись щекой на руку, упираясь локтем в подлокотник. Они встретились взглядами, но Люсьен не пошевелился и не заговорил, когда она подошла. Огонь высвечивал тоску в его глазах. Губы его казались нежными и мягкими, словно страстно ожидали поцелуя.
— Добрый вечер, — прошептала Элис, заводя руки за спину.
Люсьен молча смотрел на нее. Какое-то время они молчали.
— Как ваше плечо? — недовольным голосом спросил он.
— Гораздо лучше… Люсьен!
— Да, Элис? — устало отозвался он.
— Почему вы отдали мне ключ?
— А что, я должен взять его обратно? — спросил он, потом раздраженно поморщился, опустил глаза и потер лоб. — Я не хочу, чтобы вы боялись меня. — И он бросил на нее умоляющий взгляд.
— Я не боюсь, — сказала Элис. Он поднял голову.
— Теперь вы знаете о тоннеле, у вас есть ключ. Если вы захотите бежать, я не стану вас задерживать.
Некоторое время она обдумывала его слова.
— Я вам неприятна?
Он отвел взгляд от огня и устремил на нее, не скрывая своих плотских страданий.
— Что вы имеете в виду?
— Мою неловкость, неуклюжее падение. Я чувствую себя такой глупой…
— Это я глуп, Элис. Пожалуйста, не тревожьте себя. Это я во всем виноват, — пробормотал Люсьен, выпрямляясь в кресле.
— Это как?
— Мне следовало настоять, чтобы мы переждали бурю в доме Уитби. Мне не следовало удерживать вас здесь, — сказал он, и голос его упал до шепота. — Но я ничего не мог с собой поделать.
Элис шагнула к нему.
— Я понимаю, вы устали от одиночества. Вы мне говорили.
— Нет, вы не понимаете, — возразил Люсьен низким, чуть ли не враждебным голосом и покачал головой. — Я даже не знаю, что с вами делать. Вы не похожи ни на кого из тех, кто есть в моей жизни. — Он резко оборвал себя: — Вы никогда не пили слишком много вина, Элис? — Он поднял стакан и медленно повел им из стороны в сторону, отчего рубиновая жидкость в нем заходила ходуном.
