Начальник ПГУ КГБ СССР взял трубку
- Крючков...
- Товарищ генерал-полковник, с вами говорит дежурный офицер по управлению, полковник Гвоздецкий.
Твою мать, что опять. Неужели перебежчик. Вот тебе и все выходные...
- Слушаю вас, товарищ полковник.
- Товарищ генерал-полковник у нас ЧП. Только что передали по ВЧ - самолет Генерального секретаря потерпел катастрофу.
Крючкову показалось, что за шиворот ему сыпанули снега
- Повторите.
- Самолет Генерального секретаря ЦК КПСС потерпел катастрофу при взлете менее часа назад.
Рука, держащая трубку, задрожала
- Собирайте коллегию. Быстро, я возвращаюсь. Обзванивайте - все начальники отделов, управлений должны быть на местах. Усилить режим охраны основного здания!
- Есть!
Крючков не глядя передал трубку вперед, взглянул в окно. Мерседес уже выскочил на МКАД и сейчас был где-то в районе Каширского шоссе.
- Возвращаемся. Быстрее!
Мерседес взвыл крякалкой, мигнули спрятанные под радиаторной решеткой пронзительно-синие огни. Водитель ловко, хотя и рискованно развернулся на покрытой снежком МКАД, нарушив правила, вдавил педаль газа. Восьмицилиндровый мотор легко бросил машину вперед.
- Виталий, набери мне приемную Чебрикова.*
Виталий кивнул, пальцы забегали по клавишам трубки...
Что же произошло? Это обычная катастрофа - или? Жив ли Генеральный? Если нет - то кто вместо него? Черт, кто...
- Товарищ генерал-полковник.
Кто? Воротников? Соломенцев? Рыжков? Лигачев? Шеварднадзе? Алиев? Нет - Алиева только что вывели. Чебриков? Может, Чебриков сам метит - как в свое время метил Андропов? Тогда - туши свет, он его едва переносит...
- Товарищ генерал-полковник...
Крючков дернулся, освобождаясь от болезненного оцепенения, от шока
- Что?
- Связи с приемной Чебрикова нет.
- То есть как это нет?
- Нет, товарищ генерал-полковник, я два раза пытался.
- Как такое может быть, черт возьми?! Это же спецсвязь!
- Товарищ генерал-полковник. Я попытался позвонить дежурному офицеру по управлению.
- И что?
- Тоже не отвечает.
Сунутый за шиворот снег медленно, очень медленно таял, струйки талой воды текли по потной спине...
Переворот...
- Гони! Сирену включи!
И это стало последней ошибкой Крючкова...
Не так то часто гражданским удается увидеть бронетранспортер. В отличие от обычных грузовых машин бронетранспортеры почти никогда не используют для хозяйственных нужд частей - перевезти там что-то или еще чего. Топлива БТР жрет немерянно, моторесурс у него на учете, как на боевой машине, да и заметен он. Этакая стальная каракатица.
И поэтому, если где-то появляется бронетранспортер он вызывает сенсацию.
Их было трое, Сашка Глухих, Венька Курылев и Женька Скрябин и были они простыми подмосковными пацанами, жившими в небольшой деревушке. Деревушка их располагалась совсем недалеко от Москвы и была такой маленькой, что в ней не было даже школы. В школу их возили, на центральную усадьбу колхоза, на идущем каждое утро на центральную усадьбу тракторе с волокушей. А из школы они возвращались пешком, после уроков и после продленки, на которую они оставались. Три с небольшим километра для советского одиннадцатилетнего пацана, да еще в дружеской компании - не расстояние.
Сейчас эта троица неспешно шла по вытоптанной в снегу тракторной колее, пинала ковалки снега, неспешно разговаривала и вообще наслаждалась жизнью...
- У, сволочь... - процедил Венька, сурово нахмурившись и с разбега пнул рассыпавшийся под ударом ноги снежный ком
- Ты о чем?
- Да о трудовике.
- Это то, что он у тебя брызгалку то отобрал.
- Ага и разрезал еще!
- Новую сделаешь.
- Из чего? Мне мамка из бухгалтерии пузырек такой от клея принесла! Там нету больше!
- Ну из чего-нибудь еще сделаешь...
Нарастающий рокот разорвал снежную кисею тишины...
- Спорнем, дед Витек... - заговорщически сказал Сашка - щас прокатимся... Готовься, братва...
Прокатимся - это значит без спроса запрыгнем в прицеп и так и поедем. За это от тракториста вполне можно было схлопотать по ушам - если заметит едущих на прицепе "зайцев"
Пацаны шмыгнули в канаву - чтобы тракторист их не увидел...
Но того, что вынырнуло из-за взгорка, они никогда не видели...
Это было что-то вроде черепахи, только стальной. Угловатое, восьмиколесное стальное чудовище перло прямо по целине, не обращая внимания на то, что снега нынче выпало более чем изрядно, фара-искатель разрывала сгущающуюся с каждой минутой тьму, чудовище грозно рокотало двигателем и шло прямо на них...
- Атас, пацаны! - первым опомнился Женька
Пацаны бросились бежать, не чуя ног, грозный рокот все приближался, казалось что чудовище догоняет их ...
- А-а-а... - закричал Венька, самый трусливый из всех..
И они побежали. Бежали не знамо сколько, только когда выбились из сил, и Сашка рухнул на дорогу, прямо в перемолотую тракторными ребристыми колесами грязь - только тогда они остановились.
И оглянулись.
Чудовища не было.
А добежали они почти что до самого села.
И чудовище вовсе не собиралось их преследовать - его уже давно и след простыл.
- Ч... что это...было - спросил Венька
Сашка догадался первым
- Трус ты. Это бронетранспортер.
- Чего?
- Бронетранспортер говорю. Мне про него брательник старший писал. Он сам на таком ездит.
- Врешь!
- А вот и не вру! У меня письмо от брательника есть! И фотка - там такой же бронетранспортер на ней. И брательник там мой на ней!
- Покажи!
- А вот и покажу! Придем когда - покажу! А ты струсил!
- Кто струсил?
- Ты струсил. Струсил!
Женька замахнулся, чтобы врезать как следует этому хвастуше и задаваке - как вдруг, где-то на леском, за дорогой что-то застучало, глухо и грозно...
- А это что?
Сашка прислушался. Застучало еще раз, такие глухие, плохо слышные удары, повторяющиеся быстро-быстро.
- Стреляют что-ли?
- Зачем стреляют?
- Откуда я знаю, зачем! Учения наверное.
- Какие учения, там же съезд с Кольцевой.
- Какие, какие. Какие надо - такие и есть! Тебя не спросили! Пошли, я тебе фотки покажу.
На самом деле последнюю ошибку совершил Виталий - он не обратил внимание, не насторожился, когда увидел, что впереди, как-то сгустился, забагрянел нервными вспышками стоп-сигналов транспортный поток. Подумал, что это из-за съезда впереди - того самого, что нужен им. Когда проехать стало невозможно, он повернулся к водителю...
- Давай по обочине.
Мерседес выскочил на обочину, попер по ней, царапая лакированным начальственным бортом отвал оставшегося после скоростной уборки снега. Что-то было впереди, в темноте было плохо видно, что-то преграждало путь машинам - видимо авария. И только когда они подъехали совсем близко - он увидел, увидел не справа, куда он в основном и смотрел - а боковым зрением слева угловатый, носатый силуэт бронетранспортера, едва различимый в сгустившейся темноте. Бронетранспортер стоял на взгорке, тут был такой взгорок, МКАД как бы лежала в овражке. А бронетранспортер там стоял. И в следующую секунду прикрепленный генерал-полковника Крючкова зажмурил глаза - нестерпимо яркий луч прожектора ударил по машине...
- Стой! - отдал он глупую и самую неуместную в этот момент команду...
Купленный в Западной Германии за марки Мерседес был бронирован, бронирован настолько, что по стеклам можно было стрелять в упор из автомата Калашникова бронебойным патроном - и стекло бы выдержало. Но никогда, ни один проектировщик не рассчитывает защиту бронированной машины за защиту от пуль патрона Б-32 пулемета КПВТ, пробивающих тридцатимиллиметровую броневую плиту с расстояния пятьсот метров. Первая короткая очередь пришлась в моторный отсек Мерседеса, разорвав мотор на куски. В салоне это ощущалось, как будто по машине, по носовой ее части несколько раз ударил кувалдой великан. Треснуло от чудовищных нагрузок бронированное стекло, повело кузов, машину отбросило и впечатало в снежный вал у дороги, заблокировав двери с левого борта. И у Виталия и у Крючкова еще был минимальный, самый минимальный - но все же шанс - оба они сидели справа и могли успеть, открыть двери, выскочить из машины и броситься бежать куда глаза глядят, от мертвенного, слепящего света и лупящего по машине безумного великана. Но Виталий, несмотря на всю его подготовку только и успел, что повернуться к своему охраняемому и дико заорать "ложись". А Крючков в отличие от своего прикрепленного, сохранил спокойствие до самого конца. Он просто молча сидел, выпрямившись на роскошном, обшитом кожей сидении немецкой машины и ждал. Потому что знал - за что.
