Мысль о шамах почему-то немного успокоила. Всегда спокойнее, когда встречаешь что-то знакомое, пусть даже мерзкое и опасное. Неизвестность – худшая из угроз. К тому же против шамов у него есть главное оружие – ментальный блок. Средство, годное всего лишь для защиты, но тем не менее…
Еще вспомнился этот сладковатый дым. Был этот дым или только почудилось? Уже не важно. Главное – найти остальных, иначе ему крышка.
Об этом он думал, взбираясь по крутому склону в седловину между холмами. Камень под пальцами шумно осыпался, и Книжник поймал себя на том, что совсем не готов к действиям в горной местности. Пусть даже это совсем небольшие горы – но все здесь отличалось от привычного плоского городского пейзажа. Это была природа – дикая, чуждая, но при этом волнующая. Так, наверно, чувствует себя зверь, впервые ощутивший волю – начинают бурлить неясные пока инстинкты, в голове туман…
– А, черт!
Нога скользнула, и он едва не улетел в пропасть – лишь зашелестели во тьму мелкие камешки. Однако! Надо как-то осторожнее с этим «волнующим туманом» в голове. Осторожно отполз от края обрыва, перевел дух. Нет худа без добра: легкая встряска помогла немного привести в порядок расползающиеся мысли. Даже взгляд обострился.
И вовремя: впереди показался слабый огонек – где-то в основании черного силуэта горы. Мигнул – и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы взять направление. Почему-то Книжнику сразу показалось, что искать пропавших товарищей нужно именно в той стороне. Куда еще идти во мраке? Конечно, на свет, что бы тот ни означал в итоге. В любом случае, не так далеко идти, чтобы проверить.
Расстояние оказалось обманчивым. В темноте вообще трудно определять расстояние, а уж на пересеченной местности – тем более. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не переломать ноги на камнях и клубящихся под ногами корнях. К тому же то и дело приходилось останавливаться: подозрительные звуки и шорохи заставляли хвататься за арбалет. Впрочем, через некоторое время он привык, и попросту закинул оружие за спину. Чувство опасности притупляется обыкновенной усталостью.
Немного взбодрило подозрительное шипение за спиной. Кто-то явно крался по пятам, и это заставляло ускоряться, пусть даже приходилось ползти на четвереньках, сбивая руки в кровь. Невидимое нечто не отставало. Не выдержав, Книжник перевернулся на спину, упер арбалет в живот – и сдавил спусковую скобу. Острый болт со свистом ушел на звук.
Эффект превзошел ожидания. Вой и визг поднялись такие, что парень едва не заорал сам. Судорожно попятился, продолжая стрелять во мрак. Вой перешел в хрип, и тут же его заглушили совсем уже другие звуки – рычания, чавканья и рвущейся плоти. «Падальщики», – мелькнуло в голове. Нужно было поскорее убираться подальше: сейчас на запах смерти сбегутся голодные монстры со всей округи, а под шумок, глядишь, подтянутся хищники покрупнее – они всегда кружат вокруг таких вот пиршеств, в готовности уволочь зазевавшуюся жертву.
Когда чернильный силуэт склона заслонил собой звезды, Книжник в растерянности остановился. Он готов был поклясться, что источник света был где-то здесь. Сейчас же – пусто, хоть глаз выколи.
Продолжая прокручивать в голове проделанный путь, он сделал осторожный шаг вперед, еще один. Замер – показалось, что услышал какие-то новые, ни на что не похожие звуки. Нет, ничего. Тишина стояла пронзительная – даже обычного ночного копошения в окружающей растительности не было слышно, что само по себе довольно странно.
И вдруг по глазам резануло мощным световым ударом – настолько неожиданным, что семинарист качнулся и сделал шаг назад, словно отброшенный этим световым потоком.
Ослепленный, он пытался понять, что произошло. И не сразу осознал, что снова стоит в темноте, а сетчатку разъедает боль от короткой, не более доли секунды вспышки.
– Что же это? – шепотом, размазывая рукавом проступившие слезы, бормотал Книжник. – Как это?
Снова короткая, менее, чем секундная, вспышка – это напоминало действие гигантского стробоскопа. На этот раз мозг успел отметить источник света – точнее, несколько источников, разбросанных по поверхности вертикальной скалы, оказавшейся метрах в тридцати перед путником.
Выходит, он не ошибся – свет действительно шел отсюда… Семинарист не успел сделать выводов из этого факта – сверкнула новая вспышка.
Она обрамляла чье-то черное лицо, неподвижно пялящееся в упор, прямо ему в глаза. Лицо мелькнуло – и исчезло вместе со светом. Это было настолько неожиданно и страшно, что Книжник не выдержал и заорал. Отшатнулся, упал на спину, судорожно выставив перед собой арбалет. Только отчаянным усилием воли он удержал себя от того, чтобы выстрелить. Бог знает, чем могла бы закончиться такая стрельба.
Он еще приходил в себя, по-рыбьи глотая воздух, как свет стал нарастать снова – на этот раз медленно и плавно. Жуткое лицо исчезло, осталась лишь гора, выхваченная этим нарастающим светом. Глаза уже успели привыкнуть, и стало ясно, что источниками вспышек были глубокие, хаотично разбросанные дыры в скальной стене. Не сразу удалось понять, что это – окна. Потому что кому придет в голову делать окна в стесанной вертикально поверхности скалы?
Страх сменило любопытство. Такого Книжник еще не видел, и даже не читал о подобном. Мягкий свет струился из окон самых разных форм и размеров, подсвечивая основание горы и небольшую площадь перед ней. Это была именно площадь – пространство, специально расчищенное и выровненное для каких-то неведомых нужд. Одним краем площадь упиралась в скалу, другой терялся во мраке за спиной. Взгляд притягивал мощный портал из каменных блоков в основании скалы. Там, в глубине искусственного грота, тоже был свет.
Гора явно была обитаема. Но кому пришло в голову устроить такое странное жилище? Перед глазами снова возникло это черное неподвижное лицо. Книжник облизал пересохшие губы.
Кто бы это ни был – ему известно, что он, Книжник, здесь. И, может, обитателям этой горы что-то известно о его пропавших друзьях. В любом случае, бежать и прятаться бесполезно – этим он только продемонстрирует страх и враждебность.
Стоя перед пугающе светящейся горой, семинарист ощутил себя, как когда-то на испытаниях, перед посвящением в сан Хранителя Памяти. Это было похоже на тест: как он себя поведет, как поступит? Его никто не удерживал силой, но и не прогонял. Только он сам может сделать выбор – уйти во мрак или пойти на этот, еще более жуткий, свет. Книжник вспомнил про «бесноватых», которых припоминал Слава. «Психи и людоеды» – так он сказал. Хорошенький выбор, ничего не скажешь.
А может, так только казалось – что есть выбор? Вариантов, по сути, у него не было: один в чужом краю он обречен на гибель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
