— Мой старикан был в «Перми-36». И там жратву не давали, если не вкалывал.
Паша хвалил ее и говорил, что долг заметно уменьшается. Заре хотелось бы верить его записной книжке в темно-синей вонючей пластиковой обложке со знаком качества СССР. Педантично выведенные номера и столбцы цифр делали обещания Паши правдоподобными, в них было легко поверить, если захотеть. И единственным способом продвинуться вперед было доверие. Человеку нужно верить во что-то, чтобы прожить, и Зара решила верить, что тетрадь Паши — это ее паспорт. Когда она станет свободна, она достанет новый паспорт с новыми данными личности, придумает новую историю для себя. Когда-нибудь так и будет. Она сделает себя заново.
Пометки в тетради Паша делал авторучкой, на которой красовалась фигура женщины. Одежда с нее слетала, стоило только повернуть ручку, и снова появлялась при новом повороте. Паша считал, что это гениальное изобретение немцев и организовывал посылки с такими ручками своим приятелям в Москву. Но однажды какая-то из девиц завладела ручкой Паши и попыталась выколоть ему глаза. В заварухе ручка сломалась. После этого девушка, кажется, украинка, пропала, а все другие получили штрафы, так как ручку Паши повредили. Новая фаворитка появилась, когда клиент-финн подарил ему ручку «Лото». Финн этот знал несколько слов по-эстонски, и эстонка Кадри перевела для Паши, что «финик» пытался рассказать о популярности лото у финнов.
— Наша надежда и будущее. В лото все — равны и все — финны, и это замечательно. Финская демократия в лучшем виде!
Мужчина смеялся — надежда и будущее — и хлопал Пашу по плечу, и Паша смеялся вместе с ним и велел Кадри сказать «финику», что эта ручка станет его любимицей.
— Спроси у него, сколько можно выиграть в лото?
— Миллион марок. Или много миллионов. Можно стать миллионером.
Зара хотела было сказать, что лото разыгрывают и в России, различных лотерей предостаточно, но потом поняла, что для Паши это было совсем не одно и то же. Хотя он мог выиграть в казино намного больше, чем выпадало в народной лотерее, и получал много денег за девочек, все это было для него работой. А Паша все время жаловался, как много приходится работать, убивать все свое время. В Финляндии же из любого может выйти миллионер и каждый может выиграть миллионы без всяких усилий, и не по наследству, просто так. В российской лотерее нельзя выиграть миллионов и не каждый может стать миллионером. Без связей и денег в казино не попадешь. Кто осмелится туда пойти, не имея их? А в Финляндии лишь валяешься на диване в субботу вечером перед телевизором и ждешь, когда на экране появится нужная серия номеров и миллионы упадут тебе в объятия.
— Подумать только, любая шлюшка, вроде тебя, может там у них выиграть миллион, — со смехом объяснял он Заре.
Мысль была настолько потешная, что Зара тоже начала смеяться. Они смеялись без передыху.
1991, Берлин
ЗАРА СМОТРИТ ИЗ ОКНА, ДОРОГА ЗОВЕТ, РУКИ ЧЕШУТСЯ
На пенисе клиента было кольцо с шипами и еще что-то, Зара не помнила, что. Она помнила лишь, что вначале Кате дали фаллоимитатор дилдо, а ей — второй, и они должны были возбуждать друг друга. Потом Катя широко раскрыла ее влагалище, и мужчина стал совать в него кулак, после чего она уже ничего не помнила. Утром она не могла ни сидеть, ни ходить, лежала, не двигаясь, и курила сигарету «Принц». Катя не показывалась, но она не могла спрашивать о ней, это рассердило бы Пашу. Было слышно, как за дверью Лаврентий говорил Паше, что сегодня надо отправлять Заре лишь минетчиков. Паша с ним не соглашался. Дверь открылась, вошел Паша, велел снять юбку и развести ноги.
— Блин, разве это похоже на здоровую пизду? Чертовски плохой бизнес. Позови Нину и скажи, чтобы она наложила швы.
Пришла Нина, наложила швы, дала таблеток и ушла, унося свою улыбку, всю в светло-розовой жемчужной помаде. Паша и Лаврентий сидели за дверью, слышно было, как Лаврентий говорил по телефону своей жене Верочке, что отправил ей розы. Приближался день их свадьбы, двадцать лет, и они собирались поехать в Хельсинки.
— Попроси, чтобы она приехала также в Таллин. Мы там будем в любом случае, — сказал Паша.
В Таллин? Зара приложила ухо к замочной скважине. Сказал ли он, что они будут в Таллине? Когда? Или она не так поняла? Нет, этого не могло быть. Они говорили о том, что оба будут там и что это будет скоро, так как говорили о дне свадьбы Лаврентия и подарке для Верочки, а день свадьбы скоро.
Рекламный щит на доме напротив расцвел счастливым клевером, «Принц» зажегся как фонарь, и все стало так ясно. Зара ощупала фотографию в тайничке лифчика.
Когда на следующий день Лаврентий сидел за дверью один, Зара постучала и позвала его по имени. Лаврентий открыл дверь и встал на пороге, неуклюже расставив ноги, в одной руке финка, в другой — кусок дерева.
— В чем дело?
— Лавруша.
Так как люди становятся добрее, когда их зовут ласкательными именами, Зара воспользовалась этим.
— Лавруша, дорогой, вы собираетесь в Таллин?
— А тебе-то что?
— Я знаю эстонский. Довольно хорошо.
Лаврентий ничего не ответил.
— Он немного похож на финский. Там бывает много финских клиентов. И так как эстонский почти как финский, я могу там обслуживать эстонских клиентов, русских и немецких так же, как здесь, и вдобавок еще финских.
Лаврентий снова ничего не ответил.
— Лавруша, девочки рассказывают, что там ужасно много финских клиентов. И сюда заходил один финн. Он сказал, что в Таллине девочки лучше и что он предпочитает там их посещать. Я говорила с ним по-эстонски.
На самом деле мужчина говорил на смешанном финском, немецком и английском, но Лаврентий не мог этого проверить. Без штанов, в носках, клиент торчал перед окном и бубнил:
— Girls in Tallinna are very hot. Natasha, girls in Tallinna. Girls in Russia are also very hot. But girls in Tallinna, Natashas in Tallinna. You should be in Tallinna. You are hot, too.
Finnish men like hot Natashas in Tallinna. Come to Tallinna, Natasha[8].
Лаврентий ушел, не говоря ни слова. Через несколько дней дверь с треском распахнулась. Паша пихнул ее в бок:
— Ну, живо собирайся, поехали.
Зара скрючилась на кровати. Паша спустил ее за ноги на пол.
— Одевайся.
Зара встала, начала одеваться, быстрей, надо быть быстрой, если приказали. Паша вышел из комнаты, что-то крикнул, какая-то девушка взвизгнула, Зара не узнала по голосу, слышно было, что он ударил ее, девушка завизжала громче, Паша снова ударил, и она замолчала. Зара надела еще одну рубашку, проверила, на месте ли фотография, засунула в карман куртки шарф и юбку, наполнила внутренний карман табаком, попперсами и болеутоляющим лекарством, которое не всегда давали, хотя частенько оно требовалось. В другой карман засунула косметику и в третий кусочки сахара, так как они не всегда помнили о еде. И пионерский значок. Она взяла его с собой из Владика, потому что очень гордилась им, и он был с ней даже ночами при меняющихся клиентах. Это был ее талисман, оберегающий от самого плохого. Однажды Паша увидел его, выхватил, засмеялся и вернул обратно.
— Храни себе на здоровье, но сначала надо за это поблагодарить.
И Зара разделась и поблагодарила.
Паша оставил дверь открытой. Новые девочки сбились в стайку, Лаврентий выпроводил их во двор. Там ждал грузовик. В толпе стоял плач. Во дворе был сильный ветер, он трепал одежду Зары, замечательный ветер, который пах выхлопным газом и свежестью одновременно. Последний раз она была на улице, когда ее только привезли сюда. Лаврентий махнул ей рукой и велел садиться в «Форд», стоявший за грузовиком.
— Отправляемся в Таллин.
Зара улыбнулась ему и заскочила в «Форд». Она успела увидеть выражение лица Лаврентия. Он был ошарашен. До этого она никогда не улыбалась ему. На этот раз на ней не было наручников. Они знали, что она никуда не убежит.
На каждой границе скапливалась очередь. Посмотрев на нее с отвращением, Паша отправлялся утрясти ситуацию и, добившись, возвращался в машину, где ждали Лаврентий и Зара, нажимал на газ до упора. Машина пролетала мимо очереди и через границу, и они продолжали путь. Из Варшавы через Кузнирку в Гродно, Вильнюс и Даугавпилс и все время на большой скорости. Зара сидела, прилепившись носом к окну. Виру приближалась, мелькали сосны, маслобойни, заводы, телеграфные столбы, автобусные остановки, поля, яблочный сад, посреди которого паслись коровы. Иногда делали небольшие остановки, и Лаврентий приносил Заре еду из ларька. Из Даугавпилса поехали в Сигулду. Там пришлось остановиться, так как Лаврентий хотел сделать снимки для Верочки и отправить ей открытку. Их друзья когда-то побывали в этих местах и привезли в качестве сувениров деревянные тросточки, украшенные картинками и словом Сигулда. Тогда Верочка ждала ребенка и не поехала с ними, но, по отзывам, санатории в Сигулде были изумительными. А долина Гауя! Лаврентий спрашивал дорогу и велел Паше сделать крюк, чтобы подъехать к подвесной канатной дороге. Машину остановили вдалеке от билетной кассы, под деревом.
