Бекки сидела неподвижно, с окаменевшим лицом. Нельзя было подать и виду, что она смущена подслушанными речами. Она знала, что люди говорят о ней и обсуждают ее покалеченную руку. Она понимала, что о ней ходят сплетни и что именно леди Боррилл — их неиссякаемый источник. Как раз это не было неожиданностью для Бекки…
— Их семья за последний год еще сильнее опозорилась, — заверила леди Боррилл. — Только благодаря стараниям и влиянию виконта Уэстклифа от них не отвернулся весь Лондон.
— Но, увы, даже его отличная репутация не устоит перед таким срамом!
Леди Боррилл громко вздохнула:
— Сомневаюсь. Однако сама я ни за что не заговорю ни с кем из них. И вы тоже. Только подумайте, что будет с вашим собственным добрым именем, если вы станете водиться с кем-нибудь из этих Джеймсов.
— Но моя дочь дружит с дочерью герцога.
— Вы должны положить конец этой дружбе. Немедленно.
— О, конечно, теперь-то я сделаю это наверняка, — решительно подытожила вторая дама, голос которой Бекки так и не узнала. — Немедля прикажу, чтобы все контакты между девочками были прекращены.
— Что делает такая прелестная леди, как вы, совсем-совсем одна здесь, в стороне ото всех?
Бекки вздрогнула от того, что чьи-то липкие пальцы погладили ее по шее. Вскочив с места, она резко обернулась, чтобы увидеть человека, осмелившегося к ней прикоснуться. Удивленно хлопая ресницами, она рассматривала незнакомца, за спиной которого продолжалось всеобщее веселье. Бекки так увлеклась разговором за ширмой, что чуть не забыла, где находится.
Суда по акценту, перед ней стоял француз, На нем было горчичного цвета домино, простая коричневая полумаска и фетровая шляпа. Казалось, он ей совершенно не знаком. Он был сильно навеселе. Бекки изо всех сил старалась припомнить, знакомила ли миссис Пьонше ее с этим человеком, но это ей никак не удавалось: в веселящейся толпе было немало французов, а внимание Бекки совершенно рассеялось после первой же дюжины безымянных представлений.
— Просто отдыхаю… э-э… месье, — ответила она, стараясь оставаться вежливой, несмотря на то что от его прикосновения по шее побежали мерзкие мурашки.
Он поднял руку и потянулся пальцами к ее ключице. Он явно пытался соблазнить ее, но Бекки отшатнулась, словно могла запачкаться. Она в ужасе смотрела в его мутные глаза. Откуда-то из глубины подсознания возникли правила хорошего тона, требуя, чтобы она немедленно дала ему звонкую пощечину и гордо удалилась прочь. Но было уже поздно. Липкие пальцы уже обвили ее шею.
— Всего один маленький поцелуй, а? — Своим кислым дыханием он овеял ее лицо.
Бекки запаниковала. Вокруг были люди, но никто не интересовался происходящим. Здесь это было немыслимо. Между тем француз обвил ее обеими руками точно Железными обручами и крепко прижал к себе.
Тонкие влажные губы приблизились к ее губам;.
О нет! Этого не должно произойти. Она готова была кое-что ему повредить, защищаясь, и заранее продвинула колено между его ногами. Со стороны могло показаться, будто она прижимается ближе. Он сладострастно вздохнул, очевидно, решив, что девушка сдалась под его любовным натиском.
И в следующий миг неожиданно отскочил назад, руки его оторвались от ее тела так резко, что чуть пуговицы не отскочили от платья. Бекки ахнула от неожиданности и, подняв глаза, увидела загорелую руку, которая крепко сжимала плечо француза.
— Джек! — почти шепотом воскликнула она. В этом восклицании было и облегчение, и счастье, и радость. Она во все глаза смотрела на Джека, но он из-под своей черной маски сверху вниз сурово разглядывал незнакомца.
— Уходи. — Голос его прозвучал вежливо, но какая-то единственная нотка превращала каждое слово в острие кинжала. — И никогда больше не приближайся к этой.
— О-ля-ля! — с пьяной ухмылкой произнес француз. — Ты думаешь, она есть твоя?
Темные глаза Джека на долю секунды метнулись в сторону Бекки, потом снова вперились в иностранца.
— Да, — сказал он тихо, но крайне уверенно. — Она моя. — И отшвырнул француза прочь.
Тот неуклюже ввалился в группу веселящихся кутил, которые, кажется, приняли его за самого смешного шута, который мог им здесь попасться. Удержав от падения, они выпроводили его из своего круга многочисленными хлопками по спине, и ни один даже не взглянул в сторону Бекки и Джека.
— О, Джек, как я счастлива, что ты здесь!
Но выражение его лица не смягчилось. Он, как прежде, сурово смотрел на нее.
— Ты целовалась с этим мужчиной.
В глазах его была обида. Наверное, он подумал… О Господи! Бекки отчаянно замотала головой:
— Да нет же! Он меня схватил, а я пыталась защититься…
Джек недоверчиво фыркнул:
— Мне так не показалось.
Бекки прикрыла глаза, чтобы внезапно прихлынувшие слезы не покатились по щекам. Руки затряслись. Теперь, когда все было позади, ее охватил ужас от осознания того, что могло случиться. Этот француз потащил бы ее куда угодно, и ни одна живая душа не обратила бы внимания на ее крики о помощи.
Колени подогнулись, и Бекки упала в кресло.
— Он собирался поцеловать меня, — произнесла она, из последних сил стараясь, чтобы голос не дрожал. — Сначала я испугалась, но потом решила вырваться во что бы то ни стало. Я хотела ударить его коленом в… по… — Бекки подняла глаза на Джека, не зная, как это сказать.
Он долго смотрел молча, потом поджал губы. Суровость в его глазах сменилась совсем другим чувством — гневом. Бекки поняла, что он ей поверил.
— Он сделал тебе больно?
— Схватил так грубо…
Глаза Джека сузились как щелки, руки сжались в кулаки, и он обернулся, явно отыскивая француза, но Бекки схватила его за руку:
— Но нет, я ни капли не пострадала. — Она неуверенно улыбнулась. — Все в порядке, правда. Только чуть-чуть испугалась, ведь со мной раньше ничего подобного не случалось.
Немного успокоившись, Джек снова огляделся вокруг. К этому времени гости, казалось, совершенно опьянели от вина и свободы: обнимались и целовались, уже не прячась за ширмами — на виду у всех, прямо посередине зала. Бекки больше не слышала двух собеседниц за ширмой. Наверное, устали молоть языками и отправились кокетничать и развлекаться. Лицемерки, горько подумала Бекки.
— Почему ты здесь? — спросил Джек.
— Меня привезла Сесилия. Мне было любопытно. — Вдруг ей показалось, что это звучит слишком наивно. — Но я осталась неузнанной. Во всяком случае, меня и моих родных обсуждали вслух совсем рядом со мной. А потом еще этот тип… О, Джек, я хочу уехать отсюда.
Он отрывисто кивнул:
— Непременно.
