Он отрывисто кивнул:
— Непременно.
— Я имела в виду… хочу совсем уехать. Не только из этого дома, но вообще от всего этого.
— Я понимаю, — сказал Джек.
Обхватив себя руками, она в упор смотрела на него.
— Жаль, что я не могу уехать из Лондона, оставить позади чужие пересуды.
Увы, даже в Йоркшире не избежать неприятностей. Конечно, открытых оскорблений, с какими она столкнулась здесь, в Лондоне, ждать не стоит, но они, несомненно, будут еще более жестоки в своей утонченности.
— Идем. — Джек взял ее за руку. — Я увезу тебя отсюда.
Он помог ей подняться из кресла, и они выскользнули из огромного бального зала. Джек подвел ее к карете — должно быть, лорда Стрэтфорда, — и лишь когда принялся укутывать ей колени тяжелой меховой накидкой, она вдруг вспомнила о подруге.
— О, бедная Сесилия осталась на террасе! Она же не знает, куда я подевалась.
— Не волнуйся. Оставайся тут. Я сейчас все улажу. — Оставив Бекки в теплой карете, Джек вернулся в дом.
Через несколько минут он пришел.
— Я предупредил леди Деворе, что ты со мной.
Она благодарно улыбнулась. Джек отошел поговорить с кучером, а Бекки тем временем развязала маску, отложила ее и устроилась поудобнее на мягком бархатном сиденье, наконец-то, после долгих часов напряжения, позволив себе расслабиться. Через пару минут Джек уселся рядом с ней. Бросив свою маску на противоположную скамейку, он откинулся на спинку, а когда карета тронулась, взял Бекки за руку.
— Прости, я должен был прийти раньше.
— Я вообще не ожидала твоего появления, но так рада, что это случилось, — искренне отвечала она.
— Я не думал найти тебя в этом доме, но Стрэтфорд упомянул о приглашении от леди Деворе и рассказал, что за вечеринка здесь ожидается. Я подумал, если ты поехала с ней, то надо и мне там побывать, хотя бы убедиться, что с тобой все в порядке.
Бекки недоуменно посмотрела на него:
— Ты за этим приехал? Убедиться, что я в порядке?
— Да, — ответил он, прямо глядя ей в глаза.
Почему-то горло у нее перехватило, навернулись слезы.
Возможно, она просто сильно устала.
— Спасибо тебе, — шепнула Бекки.
Глава 12
Джек думал, она догадается раньше, и тогда непременно попытается удрать или просто отгородится от него и от всего мира, забившись в угол кареты и закрыв глаза.
Наконец она выпрямилась и повернулась к нему:
— Разве нам не пора приехать в Мейфэр? Или хотя бы добраться до города?..
Джек ответил, осторожно подбирая слова:
— Но я везу тебя не в Деворе-Хаус…
— Как? — Глаза ее округлились.
— Ты же сама сказала, что хочешь уехать. Вот я тебя и увожу.
— Но я не могу покинуть Лондон! Кейт уже скоро…
Джек прижал пальцы к ее губам.
— Тише. Я известил леди Деворе, куда мы направляемся. Если что-то случится с твоей невесткой, нам немедленно сообщат.
Бекки уже открыла рот, чтобы возразить, тут же передумала, но потом все-таки снова решилась:
— Однако если кто-то… нас же выставят на посмешище перед всем светом.
— Чепуха. — Джек снова взял ее руку в свою и погладил пальцем нежную кожу запястья. — Никто не будет этого знать, кроме леди Деворе и Стрэтфорда, которому я отошлю обратно карету. Мы будем совершенно одни.
Она молча смотрела на него. Шок, страх, сопротивление, ожидание — все эти чувства волнами проходили по ее лицу.
— Ну а если даже и узнают, что такого? Разве ты сама не говорила, что тебе плевать на скандал?
— Да. Но я ошибалась. Когда речь идет о репутации всей моей семьи… — Она помялась немного, но все же закончила: — Это ранит.
Джек с трудом сдержал гримасу. Мучительно было думать о ее страдании. Невыносимо было знать, что о ней ходят сплетни. Да как они смеют?! Ведь она самая красивая, милая, умная и очаровательная женщина из всех, кого он когда-либо знал.
Джек был глубоко расстроен. Жаль, что невозможно добраться до каждого лондонского сплетника и вытрясти на помойку всю гадость, которой он напичкан: такое, конечно, неосуществимо, — но Джек надеялся, что сумеет обеспечить для Бекки хоть немного покоя.
— Мы едем в дом под Ричмондом, который я снял. Побудем вдали от Лондона, хотя и достаточно близко, чтобы вернуться по первому же зову, — Он сжал ей руку. — Тебе необходимо немедленно освободиться от этого города. Я помогу. Только разреши.
— Мой брат никогда не одобрил бы такое, — промолвила она.
— Но это твоя жизнь, а не его.
— Он разыщет нас. Ведь он уже однажды чуть тебя не убил.
Джек критически приподнял бровь:
— Почему ты решила, что он чуть меня не убил?
— Когда Гарретт нашел нас в отеле «Шеффилд», в его глазах была жажда крови.
— Жажда крови в его глазах — это еще не моя смерть.
— Ты не знаешь моего брата. Если он… — Голос ее дрогнул, и она отвела взгляд. — Если Гарретт что-то задумал, его уже не остановить.
— Я остановлю.
Она долго молчала, глядя в окно кареты. Ехали по берегу реки. Полная луна холодным сиянием освещала им путь, поблескивая в черных водах Темзы, видневшихся сквозь голые ветви кустов и деревьев.
Наконец она снова обратилась к Джеку:
— Ты по-прежнему хочешь жениться на мне?
— Да.
Джек почувствовал, как в ожидании ответа у него напряглась спина. Он боялся, что она прикажет немедленно отвезти ее обратно к леди Деворе, и надеялся, что она прямо сейчас согласится выйти за него.
— Так ты пытаешься… это уловка, чтобы заставить меня согласиться стать твоей женой?
Он не знал, что сказать. Цель оправдывает средства. Не так давно он просто сослался бы на философию Макиавелли, которую вполне одобрял.
Но при виде того, как она испугалась в липких объятиях француза, позабыв о всякой тактике, Джек захотел только одного — поскорее увезти ее куда-нибудь подальше, спрятать от сальных взоров и любопытных глаз, от злых языков и сплетен. Оградить, уберечь от всего этого.
Хранить ее… И он знал подходящее место — дом, в котором он надеялся жить с ней после свадьбы.
Он взглянул ей в глаза и сказал абсолютно честно:
— Это вовсе не уловка. Я не думал о свадьбе ни когда предупреждал Сесилию, что увожу тебя, ни когда объяснял дорогу кучеру. Я думал только о том, что ты хочешь подальше уехать.
Снова прошло несколько долгих минут молчания. Наконец она произнесла:
— Что, если бы ты преуспел, Джек? Предположим, ты убедил меня в том, что станешь мне хорошим мужем. Заставил поверить, что вместе мы будем счастливы. Вдруг я соглашусь? — Во мраке кареты ее глаза приобрели оттенок индиго и, казалось, светились. — Но если потом окажется совсем не так? Что, если ты забудешь все свои обещания, как только мы поженимся? Что, если счастье для меня невозможно? Что, если я вообще никогда не достигну его?
