— А что с садовником, который был со мной в ночь похищения? Надеюсь, он не пострадал?
Вообще-то, мне давно хотелось это выяснить, но Ленара точно была не в курсе, а Стонверз все наши вопросы попросту игнорировал.
Бредвигс удивлённо приподнял брови. Видимо, не такого начала беседы ожидал, но улыбнулся мне и успокаивающим тоном ответил:
— Не пострадал. Стонверз его просто усыпил, а перед этим передал послание для меня. Так я и понял, где его искать, жаль только не сразу сообразил, о чём речь.
— Какое послание? Что он сказал? — заинтересовалась я, успевая одновременно жарко смущаться под его непривычно тёплым, волнующим взглядом.
— Что будет ждать меня там, где всё закончилось.
— Но ведь мы были в вашем доме, насколько я поняла. Что там закончилось? За что Стонверз вам мстил и… — хотела спросить «при чём тут я?», но вовремя прикусила язык, поскольку услышать ответ просто побоялась.
— Когда-то он был…
— Вашим учителем? — вспомнила слова Ленары.
— Вы и здесь уже расследование провели? — усмехнулся зельевар, снова не скрывая удивления.
— Не успела, иначе вопросов было бы меньше. Итак, он был вашим учителем.
— Да. Почти всем, что знаю и умею, я обязан ему, — нахмурившись, неохотно продолжил Бредвигс прерванный рассказ. — И так уж вышло, что именно я заподозрил его причастность к череде смертей влиятельных чиновников из королевского совета, умерших вроде как от естественных причин. В ряде случаев мне удалось доказать отравление лильником, ну а потом, сотрудничая со следствием, вывести карателей на Стонверза. Это если коротко.
— Зачем он всё это делал? — Я всё ещё не была готова переходить на личные темы, поэтому продолжила задавать вопросы.
— Таким способом заговорщики чистили ряды неугодных власть имущих и заменяли их своими кандидатами. Причём на протяжении многих лет.
— А почему Стонверз сказал, что всё закончилось в вашем доме?
— Наверное, потому что именно там его арестовали каратели. Пришли прямо во время торжественного приёма и увезли.
— Так он за арест вас наказать хотел?
— За предательство, — невесело усмехнулся Бредвигс. — Так он это расценил. Но было ещё кое-что. Когда в газетах появилось имя отравителя, нашлись желающие отомстить, если не ему самому, то хотя бы его семье. — Профессор ненадолго замолчал, глядя куда-то поверх моего плеча, а потом с горечью продолжил: — Их дом подожгли. Спасти никого не удалось. И это Стонверз тоже считает моей виной.
— Разумеется! Всегда ведь проще обвинить кого-то, чем признать, что сам во всём виноват! — горячо возмутилась я такой извращённой логикой. — Да если бы он не стал преступником, ничего бы и не случилось! Когда людей травил, о своей семье он, видимо, не думал и не беспокоился!
Несмотря на серьёзную тему беседы, Бредвигс вдруг широко улыбнулся и с какими-то новыми волнующими нотками в голосе сказал:
— Как же приятно видеть живые эмоции в ваших глазах! Страшно было видеть, как они угасают. Безучастность и холодность вам ни к лицу, Джайнис.
— Да. Хорошо, что мама сохранила ту ветку иргаля, — сказала я, мучительно покраснев, но голову подняла и посмотрела на него чуть ли не с вызовом. Теперь я была готова к разговору о личном.
— Вообще-то это я её взял в тот же день, когда искал оригинал рецепта, — возразил Бредвис, сразу став серьёзным и перестав улыбаться. — Такими ценными ингредиентами ведь не разбрасываются. А увядшие цветы вдруг неожиданно распустились в моих руках.
Щекам стало ещё жарче, но взгляд я не отвела, лишь упрекнула:
— И вы ничего мне не сказали.
— Я не знал, что сказать, чтобы не ранить ваши чувства и не дать ложной надежды. Да и не до того было — Стонверз дышал в затылок, а я понятия не имел, где и когда он нанесёт удар. Думал, его целью станет Ленара — моя единственная кровная родственница. А остальные варианты, увы, не предусмотрел, — с отголоском прежней горечи признался собеседник.
Про иргаль он больше ничего не сказал, и я испытала облегчение и разочарование одновременно. Просто в глубине души всё-таки ждала других слов, хоть и боялась, что они будут продиктованы необходимостью и чувством долга, а не искренними чувствами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А как сообщалка Рида Тротвуса оказалась у Стонверза? Это же он расспрашивал Тэйсу обо мне от его лица? — вспомнилась мне одна странность, казавшаяся ранее необъяснимой.
— Могу лишь предположить, что Рид попытался продать тетрадь в ломбарде, который Стонверз арендовал по поддельным документам, а тот воспользовался полученной возможностью и постарался собрать о вас побольше информации.
— Но зачем? Ладно, через целительницу Стонверз мог узнать об отворотном зелье и моей реакции на него. Мог догадаться о моих чувствах. Но с чего он взял, что вы относитесь ко мне как-то особенно? — решилась задать гораздо более актуальный сейчас вопрос, хоть он и дался не просто — пришлось бороться со вновь атаковавшей неловкостью.
— С того, что он очень хорошо меня знает. Возможно, даже лучше, чем я сам, — невесело улыбнулся Бредвигс. — Он сразу понял то, в чём я до последнего старался самому себе не признаваться. И нашёл способ причинить мне настоящую боль.
От его слов внутри разливалось будоражащее тепло, и оживала и крепла, расправляя крылья, воспрявшая духом надежда.
— Отравив меня? А… вам было бы больно? — Глупый вопрос, но я так давно мечтала услышать хоть намёк на то, что небезразлична ему!
От гремучей смеси горечи и нежности в глазах собеседника перехватило дыхание, а сердце зашлось в сумасшедшем ритме.
— Да. Мне было очень больно и страшно всё это время, пока вы… ты находилась между жизнью и смертью, — сказал он тихо и проникновенно. — Ни за что на свете не хотел бы пережить это снова! Ты мне очень дорога, Джайнис. И поскольку Стонверз арестован, а о твоих чувствах мне известно давно…
— То что?! — спросила нетерпеливо, не скрывая волнения и предвкушения.
Тысячи раз в мечтах представляла этот момент, а сейчас не могла поверить, что всё происходит на самом деле.
— Из-за случившегося, свадьбу эйра Мистража и твоей мамы перенесли на три декады. Мы могли бы объявить на этом мероприятии о нашей помолвке, если ты согласна, — слова Бредвигса прозвучали почти буднично, но в его голосе тоже угадывалось непривычное волнение и даже некоторое напряжение.
— О помолвке?! — несмотря на заполнившую сердце волну радости, я оказалась не готова к таким резким переменам в личной жизни, а тут ещё прежние сомнения атаковали. — Скажите честно, это из-за того, что я сорвала иргаль?
Если он решил просто выполнить так называемый долг, то мне таких одолжений не нужно!
— Возможно, — немного лукаво улыбнулся вдруг Бредвигс. — Ведь всё началось именно с него, точнее с зелья, для которого он потребовался. Влюбившись, девушки обычно начинают осаждать предмет своей симпатии. Кто-то даже приворотные средства в ход пускает, а ты предпочла приготовить отворотное и практически отравиться им, лишь бы не навязываться и не унижаться. Нет, я не одобряю этот поступок, но он заставил меня посмотреть на тебя другими глазами.
— И что же вы… ты увидел? — Я даже дыхание затаила в ожидании ответа и вздрогнула от мимолётного ласкового прикосновения его пальцев к своей щеке.
— Красивую девушку, очень жизнелюбивую, эмоциональную, искреннюю, живую и отнюдь не глупую. Единственную в своём роде. Девушку, с которой я хочу разделить свою жизнь, — сказал он мягко, тепло и в то же время очень серьёзно.
Его лицо вдруг оказалось совсем близко. Как тогда в его доме, где мы были наедине, и наши губы наконец соприкоснулись, от чего по всему телу пронеслась будоражащая огненная волна.
К сожалению, в этот момент за дверью раздались шаги, и Бредвигс с неохотой отстранился, только сейчас передав мне флакон с порцией зелья, которое следовало принять.
Когда вошла мама, моё лицо пылало от смущения, а взгляд сиял от счастья. Будущее представлялось прекрасным и радужным. Оставалось прояснить лишь один момент, так что я первой заговорила о предстоящей учёбе. А когда мама попыталась возразить, напомнила о нашей договорённости, и сообщила, что жених у меня теперь есть.
