за спину чуть вьющиеся волосы золотисто-русые, слегка темнее кожи. Она вся была будто бы золотая, но не рыжая.
Тело оказалось совершенно гладким — ни волоска. Девушка осмотрела свои подмышки, пах, потрогала плоский живот, который в прошлой жизни украшал жирок и несколько волосков, которые приходилось удалять. Теперь кожа поражала гладкостью, только ноги после пробежки по лесу покрывали свежие ссадины. Их обработку она оставила на усмотрение Варго. Кто знает, чем из баночек можно пользоваться? Понятным тут выглядело лишь мыло.
Девушка наклонилась над раковиной и коснулась сосками холодного металла. Это было очень возбуждающе, пришлось повторить и убедиться — сильное наслаждение. Рука прошлась по упругой и большой груди, лаская себя. Еле удалось сдержать стон. Тело Рамисы реагировало на холод, на тепло, на касания. Приятно реагировало.
Ртиа взяла платье и попыталась в нем разобраться. Не длинное, но и не короткое. Пышная юбка с воланами, в талии чуть широковато, но есть пояс. Грудь довольно сильно открыта, что, впрочем, только на пользу. Ртиа оглядела незнакомку, расчесала золотистые волосы, распустила их по плечам и нашла это красивым.
Служанка
«Какие у тебя штрафы за убийство простолюдинов?» — написала Беатрис.
«Что случилось?» — пришел ответ.
«Просто скажи, сколько. Ты же будешь платить за мои действия? Я твоя собственность и ответственность будет на тебе, верно? Так какой родовой штраф?»
«Беатрис, я уже еду. Что бы ты ни делала, перестань и дождись меня! Иначе я сам тебя убью и мне ничего не будет!»
«Ложь» — ответила она, набирая новый текст: «Здесь твоя жена. Среди персонала предатели. Я в ярости».
«У меня нет жены. Есть только ты, Беатрис Аньярми. Не полоскай руки ни в чьей крови до моего приезда, прошу».
«Тогда в твоих интересах ехать быстрее. Я уже дошла до служебных помещений. Пока».
Беатрис оборвала связь, заставляя мужчину резко дать по газам. Пользоваться в городе магией было нежелательно, но дело приняло такой оборот, что он решил заплатить любой штраф — все лучше, чем за убийство.
Никакой ответственности, кроме материальной за подобные преступления не было, но для семей магов ситуация оборачивалась позором. К тому же за каждое последующее убийство штраф рос. В прошлом было несколько случаев, когда пренебрежение святостью жизни и попытки скрыть это от общества вылились в полное разорение.
Более семидесяти лет у Арьянми подобного не происходило. Эритар представил себе последствия. Выплатить штраф за ее действия — все равно, что объявить во всеуслышание — Беатрис его рабыня. И это не могло не вызвать осуждения и массу слухов.
Убийство прислуги без последствий тоже не останется. И угроза не была пустой. Луцерос подобными вещами не брезговали. Крошечная семья с неограниченными богатствами, еще и относящаяся к особо ценным для государства.
Для Арьянми это было недопустимо. Итак, предстоит покрыть позором семью, увидеть осуждение в глазах матери и отца. Его передернуло. Машина взмыла в воздух, преодолевая высокий забор и перескакивая с эстакады на другое шоссе.
Зачем только Эвиан влезла?
Живо представились горящие гневом глаза Беатрис. Что она чувствовала, когда Эви вошла, элегантная и нежная, как всегда. Томная поза, женственные изгибы, все это нашло отклик в сердце Беатрис. Ревновала ли? Почувствовала ли что-то? Или образ Антари все еще значил больше?
Эритар сделал несколько магических движений, концентрируя силу вокруг себя. Ему нужны были все инстинкты и вся доступная магия, чтобы приехать домой вовремя.
Может быть, ему все же стоило оставить немного контроля над Беатрис. Совсем чуточку, чтобы реагировала хотя бы на магический приказ? Он не мог осуждать ее, но злился неимоверно.
Как в романе
Ртиа вышла на крыльцо, чтобы понять, куда подевался Варго. Она не сочла обувь подходящей к платью и просто осталась босой. Девушка облокотилась на перила крыльца и оглядела двор — аккуратно и красиво. Он говорил, что земля подчиняется его магии, это было заметно сразу. Ягоды, цветы, овощи — изобильно росли рядами. Ртиа задумалась, что хоть как-то напоминает привычные продукты и не заметила, как появился хозяин дома.
Он лишь улыбнулся, глядя на босоногую красавицу в легком платье. Ветер развевал воланы, девушка переминалась с ноги на ногу, стучала ногтями по ошейнику. Тело ей досталось весьма изящное. Лицо, в свете нескольких фонарей обрело загадочность и томность. Волосы мягко мерцали.
— Вечер поздний, — замялся парень, подходя к крыльцу. — Цветы закрылись, но утром распустятся вновь. Прими этот букет, прекрасная дева Ртиа. Приложи его к своим сладчайшим устам и подари бутонам поцелуй, который получить желал бы я, но не посмею и мечтать. Твои глаза полны любви, полны последних лучей заката, полны страсти, в которой утонуть надеюсь.
Парень поднялся по ступеням и опустился перед ней на одно колено, протягивая цветы. Его речь так контрастировала с тем, как он говорил при знакомстве, что Ртиа испытала легкое непонимание, когда именно он стилизовался? Сейчас, изъясняясь книжными выражениями, или в лесу, просторечно уламывая ее на секс? Или же все это было притворством и настоящего Варгомилиса Леда не было ни в том, ни в этом случае?
Она взяла букет и аккуратно поднесла его к лицу. Пахло мятой, гвоздикой, чем-то сладким и ягодным, примешивался легкий хвойный армат.
— Спасибо, — сказала она, не понимая, стоит ли выдавать в ответ что-то подобное его речи.
Но если он решит, что это ей не под силу? Что ее образования не хватит для высокого стиля?
— Благодарю тебя мой милый Варго,
не ожидала, что под сенью ночи,
ты принесешь мне пряных трав и ягод,
среди цветов, которых недостойна.
Твои безумно томные признанья,
меня влекут. Принуждена ответить
тебе на них я против своей воли,
и против правил, что меня сковали.
Пусть осужденья путь пройти придется,
пусть скажут — пала!
Скажут, что развратна,
но нет в любви позора, нет в ней грязи!
Любовь светла и это чувство сильных.
Варго некоторое время молчал, ничего не отвечая. Затем поднял к ней свои светлые глаза и задал вопрос:
— Ртиа, это цитата или импровизация?
— Импровизация, — она отступила на шаг и присела в легком поклоне.
Варго встал с колен, медленно поднял ладони перед собой и несколько раз хлопнул в них, признавая красоту ее слов.
Он протянул к ней руку, захватывая талию. Девушка впечаталась в его широкую грудь.
— Отклонись назад, — шепнул он, будто бы у сцены были зрители, которые не должны слышать реплику вне сценария.
Ртиа прогнулась в пояснице, повисая на его руке. В
