Она знала, что должна сразу же, моментально подняться и со всех ног рвануть прочь, потому что человек в шлеме собирался сделать что-то очень нехорошее, но тело не слушалось. Вместо этого оно свернулось калачиком. Руки обхватили колени, а голова прижалась к плечу.
"Открой хотя бы глаза, посмотри, где он", — сказал голос отца.
"Не могу"
"Не сопротивляйся! Лучше быть изнасилованной, чем изнасилованной и забитой насмерть", — посоветовала Эсмеральда, которая, как всегда, в выражениях не стеснялась.
"Эсме права, папа. Он изнасилует меня и оставит на дороге"
Однако более стойкая и упрямая часть ее существа велела не сдаваться. Потому что так нечестно.
Она тихо заплакала, глотая рыдания и проклиная себя за то, что остановилась. Знай она, что за сволочь этот тип, проехалась по нему колесами.
Металлический скрежет вернул ее к реальности.
"Что он делает?"
Распухшие глаза ничего не могли разглядеть в темноте, но слух пока не отказал, и то, что она услышала, вселило в нее немного надежды.
Тип возился с ее мотороллером.
"Он всего лишь хочет забрать "скарабео"
Бомж избил ее, чтобы отнять у нее несчастный мотороллер.
Мог бы просто попросить.
"Возьми его. Он целиком твой. Только не делай мне ничего плохого"
Надо переждать. Тихо-тихо. И все кончится.
105.
Четыресыра поднял "скарабео" и стал оттаскивать его к трансформаторной будке.
Когда он увидел, как Рамона перекувырнулась и, ударившись о балку, бухнулась головой об асфальт, он не на шутку перепугался.
Неужели он прикончил ее одной оплеухой? Не может быть!
Он внимательно осмотрел ее и увидел, что она, свернувшись калачиком под дождем, еще дышит. Беззащитная и мокрая, как головастик, когда его вытаскиваешь из воды.
"Теперь она твоя. Можешь делать с ней все, что угодно. Только ты должен отнести ее в лес, чтобы, если кто поедет мимо..."
Он спрятал "скарабео" и "боксера" за трансформаторной будкой и пошел проверить, не видно ли их с дороги.
106.
Странно, несмотря на забившие ноздри сгустки крови, Фабиане Понтичелли казалось, что она чувствует запах грибов.
Не жареных, а свежих, когда их вытаскиваешь двумя пальцами из влажной земли, стараясь не сломать ножку.
"Здесь растут грибы".
Она вспомнила, что, когда была маленькая, именно отсюда, с этой площадки, они отправлялись в поход за лисичками. Отец ставил старую "СААБ" с залатанной крышей рядом с трансформаторной будкой, и они углублялись в чашу на поиски лисичек, маленьких рыжих грибочков, с которыми ризотто...
Она увидела себя девочкой: братишка Винченцо в коляске, мама с длинными, собранными в хвост волосами, как на фотографии в прихожей, папа, который тогда еще носил усы, и она в красной курточке и шерстяной шапочке.. Они выходят из машины, каждый берет по корзинке, папа подхватывает ее под мышками и — оп! — помогает перемахнуть через ограждение, а она упрямится: "Я сама", — и залезает на эту длинную железную перекладину... Ей показалось, что они вчетвером проходят мимо, не глядя в ее сторону, как мимо останков сбитого машиной пса, входят в лес и отец объявляет: "Кто больше всех соберет, тот и победил".
"С лисичками ризотто вкуснее, чем с белыми.
На днях мама делала ризотто. С белыми грибами. Нет, с..."
Шум.
"Значит, он никуда не делся".
Фабиана приоткрыла распухший глаз. Свет. Человек в шлеме бегал туда-сюда посреди дороги с фонариком в руке.
"Фаби, уноси ноги"
Она всего лишь должна была найти силы подняться, но это-то и не получалось. Боль перекатывалась из одной части тела в другую, проникая в кости, мышцы и внутренности и время от времени останавливая бег, чтобы запустить свои когти в ткани ее тела.
"Лес большой и темный, ты сможешь там укрыться"
Будь она в порядке, веди этот сукин сын себя честно и не подстрой он ловушку, ему бы ни за что ее не поймать.
"Я три года подряд побеждала в марафоне. Пуля-Фабиана. Так меня прозвали... Пуля".
"Если ты сейчас поднимешься и войдешь в лес, то станешь невидима".
"ПОДНИМАЙСЯ!"
"ПОДНИМАЙСЯ!"
Стиснув зубы и сжав кулаки, она медленно встала на колени. Правая рука ныла, в лодыжке, казалось, засели осколки стекла.
"ПОДНИМАЙСЯ!"
Не открывая глаз и не посмотрев, что делает этот подонок, она встала и двинулась к лесу, в сторону тьмы, которая ее укроет и защитит. Боль тем временем переместилась к лицу, она не оставляла ее ни на шаг и...
"Надо стиснуть зубы".
... каждый раз, когда в легкие попадал холодный воздух, она словно получала звонкую оплеуху...
"Представляю, какой у меня видок. Ладно, пройдет. Будешь опять как раньше. По телику показывали одну тетку после операции..."
Фабиана ничего не видела, но опасаться было нечего, потому что Бог поможет ей отыскать дорогу, пройти, не спотыкаясь, не падая, и затаиться в укромном уголке, в котором ее никто не найдет.
Она спасена, она в лесу. Ветви хлестали по куртке, шипы пытались задержать ее, но она была уже далеко, одна, в темноте, она шагала по камням и скалам, по повалившимся стволам и не падала, и все благодаря Богу.
107.
Данило Апреа спал, сидя перед включенным телевизором. Он был похож на статую фараона Хефрена. В одной руке — бутылка из-под настойки, в другой — сотовый телефон.
108.
Примерно в восьми километрах от дома Данило Рино Дзена проснулся в своем старом спальнике из камуфляжа. У него в черепе взорвалась атомная бомба. Он приподнял веки — телевизор напоминал палитру художника, толпа тупорылых идиотов распиналась о пенсиях и правах трудящихся.
Было очень поздно. Эта парочка уже не придет.
Рино натянул спальник на нос и подумал, что старина Четыресыра гигант. Отключил себе сотовый — и поминай как звали.
— Спасибо, Четыре. — Рино зевнул, повернулся на бок и закрыл глаза.
109.
"Замечательно. Так мотороллеры никто не увидит".
Довольный сделанным, Четыресыра обернулся к Рамоне и...
"Где она?"
... ее больше не было.
Показалось, наверное, слишком темно крутом. Он двинулся, ускоряя шаг, и почти бегом добежал до места, где она упала.
— Где ты? — в отчаянии взвыл он.
Он заметался по площадке, потом в сомнении подошел обратно к ограждению, где еще тридцать секунд назад лежала Рамона. Подняв глаза наверх, долго всматривался в нависшую грозной тенью черную чашу. Нет, она не могла уйти в эти колючие заросли.
"Пойди взгляни. Чего ты ждешь? Куда еще она могла подеваться?"
Четыресыра перелез через ограждение и углубился в лес, освещая себе путь фонариком.
Не пройдя и десятка метров, он увидел Рамону. Облокотившись о дерево, он с облегчением вздохнул.
Она была там, ступала наугад между деревьев, закрыв глаза и широко расставив руки, словно играла в жмурки.
Четыресыра подошел к ней поближе, стараясь не шуметь и направив фонарик на землю. Вытянул руку и уже собирался дотронуться ей до плеча, но остановился и стал на нее смотреть.
Храбрая девочка. Любая другая дурочка на ее месте никогда бы не пошла одна в лес. Сидела бы на дороге и плакала. А эта не сдавалась.
"Эй, давайте кинем его в реку!"
Четыресыра было двенадцать лет, он полз по острым камням вдоль речной отмели. Эти парни измывались над ним. Прижгли ему бычком шею, избили ногами, кидали в него камнями. Потом двое из них взяли его за ноги и потащили к воде, но он не сдавался, цепляясь за камни, за побелевшие от воды ветви, за стебли тростника. Он сопротивлялся молча, стиснув зубы. Он тоже закрыл глаза и не сдавался. Так, с закрытыми глазами, его и бросили в воду, а потом его подхватило течение.
"Она такая же, как я".
И Четыресыра сбил ее с ног.
110.
Фабиана Понтичелли упала плашмя на ветку, та прогнулась под весом ее тела и с сухим треском переломилась, порвав ей куртку и свитер и ободрав кожу на боку. Острая боль щупальцами обвила ребра.
"Значит, я не невидима. И Бога нет, или, если он есть, он только смотрит и ничего не делает".
Она чувствовала, как что-то давит на живот. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что подонок уселся верхом на ней.
Он взял ее за руку, она не сопротивлялась.
Что-то теплое и мягкое в ее ладони. Она не могла понять, что это.
"А что это, по-твоему, может быть?—сказал голос Эсмеральды. — Сделай ему это. Чего ты ждешь?"
Глотая слезы, Фабиана принялась двигать кулаком вверх-вниз.
111.
"Видал? Она сразу же взялась за дело, а ты не верил, дурачина".
Тяжело дыша, Четыресыра смотрел на маленькую руку Рамоны, на серебряное колечко с черепом на ее безымянном пальце, которое ходило вверх-вниз, медленно-медленно. Аж дыхание перехватывало.
Он закрыл глаза и прислонился боком к стволу дерева, ожидая, когда у него встанет.
Он не мог понять, в чем дело. Он желал этого больше всего на свете, почему же тогда член был такой обмякший? Он сжал ягодицы и стиснул зубы, пытаясь пробудить его, но безрезультатно.
