Тут многие, даже самые крепкие воины, растерялись. Новый соперник оказался им явно не по зубам. Некоторые, решив, что сражение проиграно, бросились в Великую, пытаясь достичь западного берега и там, в Завеличье, найти спасение от кошмара. Но чёрный всадник не собирался никого отпускать. Крылатые бестии бросались на головы плывущим, терзая их когтями до тех пор, пока головы и плечи не превращались в кровавое месиво, а тела не погружались в воду. Мало кому удалось обмануть стаю, нырнув в глубину и затаиться потом в камышах.
А в Детинце продолжались стычки. Пока не опустился мост, двухвостые не имели на этой стороне численного превосходства и мало-помалу были перебиты. Крылатые же их соратники не смогли перебросить за стены достаточных сил, поэтому врагу оставалась уповать лишь на прорыв через ворота, как только опустится мост. Это поняли и защитники.
Сокол видел, как воевода о чём-то долго разговаривал с Борисом. Что-то втолковывал, разъяснял, показывая рукой на стену, на башни. Потом, отпустив княжича с небольшим отрядом дружинников, собрал всех остальных, кого только смог и двинул этот сборный полк к Смердьим Воротам, через которые готовилась уже ворваться лавина бестий.
За воротами был устроен хитрый захаб. Он представлял собой длинный, ведущий меж высоких каменных стен, проход. Начинаясь у Смердьих ворот, захаб заканчивался воротами внутренними и любой вошедший, попадал как бы в каменный мешок. Это сооружение в мирные времена предназначалось для обыска прибывающих в Детинец повозок. Теперь воевода решил использовать его для обороны. Захаб ещё накануне завалили брёвнами и всякими, способными гореть, вещами. И сейчас люди с факелами в руках дожидались вражеского прорыва.
Скрежет цепей затих. Громадные дубовые плахи моста коснулись каменной опоры на Довмонтовой стороне. Мутная вода Гребли, пенясь, перехлёстывала через мост, грозя снести всякого, кто отважится ступить на него.
* * *
Небольшой отряд опытных дружинников, во главе с Борисом, поднялся на Среднюю башню. Они подошли скрытно и все, кроме молодого князя, затаились ярусом ниже. Эти воины знали себе цену. Знали, что они лучшие. Знали, что на них сейчас основная надежда в хитром замысле воеводы. Все они служили при князе Юрии Витовтовиче и воевали в Изборске. Многие ходили в поход на Орешек, а самые старые начинали службу ещё при Александре Михайловиче Тверском. Не раз смерти в глаза смотрели вот и теперь готовы были совершить невозможное.
Оставив воинов под прикрытием, Борис подошёл к старикам.
— Чародей, — обратился он к Соколу. — Нам позарез нужно отбить ворота. Хотя бы на время. Кочан завяжет отвлекающий бой в захабе, а мы небольшими силами должны будем пробраться по стене и внезапно ударить. Главное ворваться на верхний ярус, а там пустячное дело.
Борис рубанул ладонью по струям дождя, как бы убеждая себя, что дело и впрямь пустячное.
— Так что, поможешь? — он спросил с таким видом, словно ничуть не сомневался в могуществе чародея.
А вот сам Сокол как раз сомневался. Задумался. Как прикрыть Бориса и его людей? Чем отвлечь от ворот призрачных всадников вместе с их предводителем? Ведь отряду, будь он хоть трижды опытен и силён, ни за что не пробиться через заслон из неуязвимых для обычного оружия нелюдей.
Чернобог. Все постоянно твердят ему об этом сказочном злодее. Вот и Калика его узнал в чёрном всаднике. И Эрвела предостерегала от встречи с ним. Наконец, Мена говорила, будто умерший Вихрь служил Чёрному богу. Вихрь? От Вихря остался змеевик. А не поможет ли здесь чем-нибудь эта странная вещица? Если сюда явился действительно Чернобог, то наверняка существует какая-то связь между ними.
— Да нет, бред, какой-то, — Сокол не заметил, что произнёс это вслух. Борис вздрогнул, но смолчал, не решаясь мешать размышлениям.
Хотя почему бы и не попытаться использовать змеевик? Опасность конечно велика, ведь вещицу так и не довелось серьёзно изучить… Но с другой стороны, если она не имеет никакого отношения к Чернобогу, или если к Чернобогу не имеют отношения вторгшиеся полчища, то это в лучшем случае ни к чему не приведёт. И тогда останется самому идти на помощь Борису, рассчитывая лишь на зачарованный меч. Ну что же…
— Хорошо, — ответил, наконец, Сокол. — Я помогу вам, попытаюсь отвлечь их внимание. Только не уверен, что надолго. Поэтому лучше бы вам заранее подобраться к воротам поближе.
— Подберёмся, как-нибудь, — обрадовался Борис, словно ему предстояло стащить из кладовки запретное лакомство.
— Я пойду с ними, — сказал молчавший до этого Калика и до белизны костяшек сжал посох.
* * *
Между тем чёрный всадник принялся творить волшебство, заклиная тучу остановить ливень. И ливень прекратился, а туча вновь начала собираться в единое целое. Двухвостые рванулись вперёд, не дожидаясь пока спадёт паводок. Многих унесло потоком, но ещё больше тварей, перескочив по мосту, ворвалось в ворота.
Там их поджидала засада. Сотни факелов метнулись по команде воеводы в заваленный мусором захаб. Промокшее дерево разгоралось неохотно, давая больше дыма, чем огня. Но и едкий дым пришелся врагу не по вкусу. Твари заметались в каменной ловушке, рванулись было вспять, но оттуда напирали следующие ряды. Некоторые полезли на стены и натыкались там на клинки дружинников. Другие прорывались вперёд, находя в завале проходы, ещё не охваченные огнем. А впереди их ожидали внутренние ворота. А за воротами полк воеводы. Полсотни лучников, собранных на стены захаба со всех остальных прясел, открыли по двухвостым стрельбу. На помощь им поспешили призраки и твари крылатые, но прорыв всё же захлебывался. И чёрный всадник вновь готов был вмешаться.
Тем временем, отряд Бориса, прячась за заборолом, продвигался к Смердьим воротам с другой стороны. Деревянный навес скрывал людей от острых глаз летучих тварей, отвлечённых бойней в захабе. Когда отряд оказался в дюжине саженей от всхода на башню и затаился, в дело вступил чародей.
Он поднял над собой змеевик и на неведомом никому языке, стал громко читать заклинание. Не какой-то особенный заговор, позволяющий, к примеру, обратить неприятеля в пепел или нагнать на него рвущий сердца ужас. Сокол не знал таких заговоров. Да и никто не знал. В противном случае все войны давно бы уже прекратились, за полным истреблением людей. Мещёрский чародей не придумал ничего лучшего, как просто заявить во всю мощь об обладании змеевиком. А заклинание лишь усилило слова. Усилило так, что все, и свои и чужие, тут же отвлеклись от боя и разом обернулись к башне, на которой он стоял в гордом одиночестве, воздев руку с амулетом к самому небу. И янтарь вдруг полыхнул в луче солнца, пробившемся чудом сквозь тучу.
