Разумеется, для некоторых любое воздействие оказывается слишком сильным. Это называют в качестве причины некоторые родители, не желающие каллиагнозии для своих детей: они хотят, чтобы их дети смогли оценить Мону Лизу и, может быть, создать нечто, что станет ее достойным преемником.
Марк Эспозито, студент второго курса в Уотерстон-колледж:
Эта пемблтонская история – чистой воды сумасшествие. Я еще мог бы понять, будь это какой-то шуткой. Знаете, сводишь, к примеру, парня с девчонкой, говоришь ему, она просто красотка, а на самом деле находишь ему самую завалящую, но он не может определить сам, поэтому верит тебе. На деле было бы даже забавно.
Но помяните мое слово, я себе эту чертову калли никогда не сделаю. Я хочу встречаться с красивыми девчонками. Зачем мне что-то, что заставило бы меня опустить планку? Ладно, конечно, иногда все красотки разобраны и приходится выбирать из остатков. Но ведь для того и есть пиво, правда? Это не значит, что я все время хочу смотреть на девчонок с пьяных глаз.
Теймера Лайонс:
Ну, мы вчера вечером снова разговаривали с Гарреттом по телефону, и я спросила, не хочет ли он переключиться на видео, чтобы мы могли смотреть друг на друга. Он сказал давай, поэтому мы переключились.
Я держалась как ни в чем не бывало, но на самом деле очень долго готовилась. Айна учит меня краситься, но у меня еще плохо получается, поэтому пришлось подыскать программку для видеотелефона, которая создает впечатление, будто у тебя есть макияж. Я ее поставила на самую малую степень и думаю, мою внешность это очень изменило. Может, я перебрала, не знаю, насколько мог распознать Гарретт, но мне просто хотелось выглядеть как можно лучше.
Как только мы переключились на видео, я сразу увидела его реакцию. У него словно глаза стали шире. Он начал: «Да, отлично выглядишь», а я: «Спасибо». Потом он смутился и пошутил о том, как он сам выглядит, но я сказала, что мне его внешность нравится.
Мы немного поговорили по видео, и все это время я чувствовала, как он на меня смотрит. Это было приятно. У меня было такое ощущение, что он подумывает, не начать ли нам снова встречаться, но, может, я это только себе навоображала.
Пожалуй, на следующий раз я предложу, чтобы он приехал ко мне на уик-энд, или я могу приехать к нему в Норторп. Это было бы действительно клево. Хотя хотелось бы надеяться, что до тех пор я научусь краситься.
Знаю, нет никакой гарантии, что он снова захочет со мной встречаться. От того что я отключила калли, я не стала любить его меньше, поэтому, может быть, это не заставит его меня снова полюбить. Хотя я надеюсь.
Кэти Минами, студентка третьего курса:
Всякий, кто говорит, что каллийное движение на пользу женщинам, распространяет пропаганду всех угнетателей, которые испокон веков твердят, дескать, подчинение – это на самом деле защита. Сторонники калли хотят демонизировать наделенных красотой женщин. Красота может приносить столько же радости тому, кто ею наделен, как и тому, кто ее воспринимает, но каллийное движение заставляет женщин испытывать чувство вины от того, что получают удовольствие от своей внешности. Это еще один метод патриархального подавления женской сексуальности, и снова слишком многие женщины ему поддались.
Никто не спорит: красоту использовали как средство подавления, но устранение красоты – это не ответ; людей не освободишь, сузив их кругозор. Это уже определенно нечто в духе Оруэлла. Напротив, требуется такая концепция красоты, которая бы строилась вокруг женщины и которая позволила бы женщинам жить в мире с собой, а не заставляла бы большинство испытывать негативные эмоции.
Лоуренс Саттон, студент второго курса:
Я прекрасно понял, о чем говорил в своей речи Уолтер Лэмберт. Я не стал бы это облекать в такие слова, как он, но уже некоторое время сам считаю так же. Я обзавелся калли пару лет назад, задолго до того, как возникла эта инициатива, потому что мне не хотелось отвлекаться на пустяки.
Нет, я не погряз в учебе, у меня есть девушка и у нас прекрасные отношения. Тут все осталось как прежде. Изменилось только мое отношение к рекламе. Раньше, всякий раз проходя мимо журнального киоска или видя рекламный щит, я чувствовал, что они хоть сколько-то, но привлекают мое внимание. Будто пытаются завести меня против моей воли. Тут речь не обязательно о сексуальном возбуждении, но они пытались воздействовать на меня на физиологическом уровне. Я автоматически сопротивлялся и возвращался к прежним делам. Но это меня отвлекало, и сопротивление этим отвлекающим элементам требовало энергии, которую я мог бы использовать на что-то другое.
А с калли я теперь такой тяги рекламы не чувствую. Калли освободила меня от этих отвлекающих элементов, вернула толику сил. Я всецело за.
Лори Харбер, студентка третьего курса в Максвелл-колледж:
Калли – это для плакс. Мой ответ: дать им сдачи. Стать радикально безобразной. Вот что необходимо увидеть красивым людям.
Приблизительно в это же время в прошлом году я пошла на операцию, чтобы мне отрезали нос. С точки зрения хирургии это труднее, чем кажется: чтобы оставаться здоровой и все такое, нужно поглубже пересадить волоски, которые улавливают пыль. И кость, которую вы видите (щелкает по ней ногтем), не настоящая, а керамическая. Лишив кожи настоящую кость, рискуешь подцепить инфекцию.
Мне нравится, как от меня шарахаются. Иногда я и впрямь порчу аппетит соседям за столом. Но пугать людей – это не главное. Главное – показать, как безобразие может побить красоту на ее собственном поле. Когда я иду по улице, на меня оборачиваются чаще, чем на красивую женщину. Если я стану бок о бок с видеомоделью, на кого вы обратите внимание в первую очередь? На меня, вот на кого. Не захотите, но обратите.
Теймера Лайонс:
Мы с Гарреттом вчера вечером опять созванивались и заговорили… ну знаете… встречается ли кто-то из нас с кем-то еще. Я держалась небрежно, сказала, что тусовалась с парой ребят, но ничего серьезного.
А потом задала ему тот же вопрос. Он долго смущался, но наконец пробормотал, что ему оказалось труднее, ну, поближе познакомиться с девушками в колледже, гораздо труднее, чем он ожидал. А теперь он думает, что все дело в его внешности.
Я же только ответила: «Не может быть», но, по правде говоря, не знала, что и сказать. С одной стороны, мне было приятно, что Гарретт еще ни с кем не завел романа, а с другой – мне было его жаль, а еще с третьей – я была просто удивлена. Я хочу сказать, он умница, с ним забавно, он отличный парень, и я так говорю не потому, что с ним встречалась. В старших классах его все любили.
Но потом я вспомнила, что сказала о нас с Гарреттом Айна. Наверное, если ты умница и забавен, это еще не значит, что ты в одной лиге с кем-то, нужно еще столь же хорошо выглядеть. И если Гарретт говорил с хорошенькими девушками, то, может быть, они решили, что он не в их лиге.
Во время разговора я не придала этому особого значения, так как мне показалось, что ему не хочется об этом болтать. Но потом я подумала: если мы решим, что один поедет к другому, это мне надо будет поехать в Нортроп, а не приглашать его сюда. Ну да, я надеюсь, между нами что-то произойдет, а еще я подумала, может, если парни и девчонки из его колледжа увидят нас вместе, он почувствует себя на высоте. Ведь я знаю, иногда это срабатывает: если люди видят тебя в обществе клевого человека, то и тебя начинают считать клевым. Нет, я не сверхклевая, но, наверное, людям нравится, как я выгляжу, поэтому я решила, а вдруг из этого что-нибудь выйдет.
Эллен Хатчинсон, профессор социологии в Пемблтонском университете:
Я восхищаюсь студентами, выдвинувшими этот проект. Их идеализм меня воодушевляет, а вот цель, напротив, вызывает смешанные чувства.
Как и все остальные в моем возрасте, я научилась жить с теми следами, какие накладывает на мою внешность время. Смириться с этим было не просто, но я достигла той стадии, когда вполне довольна тем, как выгляжу. Хотя я не могу отрицать, что мне любопытно посмотреть, во что выльется общество каллиагностиков: быть может, женщины моего возраста не будут больше становиться невидимками, стоит молодой девушке войти в комнату.
Но захотела бы я установить себе калли в молодости? Не знаю. Уверена, она избавила бы меня от некоторых горестей старения. Но когда я была молодой, мне нравилось, как я выгляжу. Мне бы не хотелось с этим расставаться. Я не уверена, нашла ли бы – по мере старения – то равновесие, тот момент во времени, когда преимущества превысили бы цену.
А этим студентам, возможно, вообще не придется терять красоту молодости. Учитывая, сколько сейчас появляется генетических технологий омоложения, они будут оставаться молодыми, возможно, еще десятилетия, если не всю жизнь. Им, вероятно, не придется приспосабливаться, как это делала я. В таком случае принятие калли не спасет их впоследствии от боли. Поэтому мысль о том, что они могут добровольно отказаться от одной из радостей молодости, почти саднит. Иногда мне хочется встряхнуть их и сказать: «Нет! Неужели вы не сознаете, что имеете?»
