Внутри дома Канче на двух поперечных жердях были подвешены гамаки всей семьи. Днем их поднимают повыше и подвязывают. В одном углу между тремя большими камнями, обмазанными известью, был разложен маленький костер. С крыши свисали веревки, к которым привязывались круглые плетеные корзины, где держали продукты.
В хижине была и кое-какая мебель, если можно так назвать чурбаки, предназначенные для сидения. Индеец никогда не забудет предложить гостю сесть, хотя нам такой низкий и твердый кусок дерева, может быть, и не покажется удобным стулом.
Несмотря на то что в хижинах не было окон, внутри они были очень светлые. Их стены из тонких жердей, вбитых в землю на расстоянии дюйма друг от друга, пропускали много света и воздуха. Кроме того, эти щели позволяли женщинам незаметно следить за всем, что происходит в деревне, и приглядывать за детьми, играющими у хижин.
Пабло Канче и его жена составляли очень красивую пару. Но вообще должен сказать, что европейцу трудно оценить красоту майя, так как у них довольно непривычная для нас внешность и очень своеобразные черты лица.
У Пабло было типичное лицо майя, однако его черты отличались большим изяществом. Благородный орлиный нос, узкий подбородок и сглаженная челюсть (без всякого выступа она плавно поднимается от подбородка прямо к уху). Лоб хотя и покатый, но высокий и великолепно очерченные, слегка косящие глаза. Кожа у Канче смуглая, цвета загара, а длинные черные волосы придают ему немножко пижонистый вид. Бороды, как и у всех чистокровных индейцев, у него нет.
Жена Канче была исключительно изящная женщина. Замечательная фигура, тоненькие щиколотки и запястья. Темные волосы, не черные, а скорее темно-каштановые, широкой красной лентой собраны в узел наподобие султана. В ушах небольшие колечки с подвешенными к ним маленькими золотыми шариками — тип сережек, которые я заметил почти на всех женщинах майя на Юкатане. Как и у всех соседок, ее безукоризненно чистый уипиль был довольно простенький.
То небольшое количество тканей, какое попадает в индейские деревни, приносят туда обычно чиклеро, или же за ними ходят к дону Хорхе Гонсалесу в Танках. Однако индейцы Тулума почему-то очень редко бывают в Танкахе. Сбором чикле они не занимаются, предпочитая разводить кукурузу и промышлять дичь. Тем и живут.
В доме Канче я прожил три дня три дня настоящих праздников и самого сердечного гостеприимства.
После того как я отдохнул с дороги и поел лепешек, Канче торжественно повел меня знакомить со всеми жителями деревни. Он держал меня за руку и заходил по очереди в каждый дом.
Я удивился, что в деревне почти ни одна женщина ни разу в жизни не видела иностранца. Теперь все они с любопытством трогали мою бороду и чуть возбужденно смеялись. Я быстро стал героем дня. Пабло Канче в каждом доме объяснял причину моего прихода в деревню. Говорил он очень оживленно. К счастью, в деревне было всего десять хижин. Мужчин я почти не видел, потому что большинство из них, как объяснил мне Канче, ушли на свои мильпы.
Способы выращивания кукурузы у майя остались такие же, как и много столетий назад. Индейцы уходят в джунгли, строят там маленькую хижину и живут в ней, пока не расчистят участок, вырубая кустарник и не очень большие деревья. Деревья они срубают на высоте пяти футов от земли. Когда повалят все стволы, вырубка поджигается. Расчистку производят в конце сухого сезона, как раз перед началом дождей. Из-за того что вырубку приходится выжигать, мильпы нельзя устраивать вблизи деревень. Часто они бывают расположены на очень большом расстоянии от жилья. В Тулуме, например, до некоторых участков надо идти целый день. Когда вырубка выгорает, индейцы начинают сеять кукурузу прямо среди обугленных остатков пней. Земля здесь везде каменистая, приходится выбирать места, где побольше почвы, и бросать туда семена. Хотя почва и кажется на вид неплодородной, однако урожаи тут бывают хорошие. Именно благодаря излишкам урожая древние майя имели возможность строить многочисленные города, храмы и святилища, которые покрывают всю их страну.
Когда мужчины ходят на мильпу, они обычно остаются там ночевать, а во время посева и сбора урожая живут на участке дней по десять. Я пришел в деревню в самом начале сезона дождей, поэтому-то там и было так мало мужчин.
Каждый год индейцы расчищают участки на новом месте, чтобы почва могла отдохнуть и опять покрыться дикой растительностью. Вторично тот же участок можно использовать не раньше, чем через двадцать лет. Все это требует организации и строгого порядка в ежегодном определении места, где можно производить посев. В Тулуме человеком, выбирающим участки для всех жителей деревни, был как раз тесть Пабло Канче, вождь деревни и второе лицо после жреца.
В Тулуме до сих пор сохраняется почти такое же общественное устройство, как у древних майя. Только этой да еще трем другим деревням индейцев Чан-Санта-Круса удалось избежать (едва ли надолго) влияния современной цивилизации. Здесь, в Тулуме, индейцы продолжают вести независимый образ жизни. Когда я спросил у Канче об индейцах Чан-Санта-Круса, он с гордостью ответил, что из них состоит вся деревня и что они одержали победу над мексиканцами, а теперь на долгое время наступил мир. Для подтверждения своих слов Канче повел меня к седовласому, старцу, жрецу деревни.
Когда мы вошли в хижину, старик сидел в углу и что-то помешивал в глиняном горшке длинной толстой палкой. Он готовил из душистого пчелиного воска священные свечи для храма, расположенного в центре деревни (хижина с побеленными стенами). На следующий день в храме должна была состояться церемония, вот он и готовил для этого свечи. Вся деревня относилась к жрецу с глубоким почтением, и только ему, как многозначительно сообщил мне Канче, разрешалось носить короткие волосы. Два часа просидел я терпеливо в хижине жреца, пока Канче переводил мне, как мог, на испанский все, что говорил старик на языке майя. Я узнал, что верховный жрец Чан-Санта-Круса живет в деревне Чумпом, одном из трех других независимых индейских поселений Кинтана-Роо. Там же живет Главный Вега — не кто иной, как «заложник», взятый когда-то индейцами Чан-Санта-Круса, чтобы обучать их грамоте. В то время он был слишком мал и не справился бы с такой задачей, но теперь индейцы окружили его почетом, и ему так хорошо жилось, что после мирного договора 1935 года он ни разу не пытался вернуться на Косумель. Прежде он был вождем деревни Чумпом, а после смерти генерала Майо стал касиком (племенным вождем).
Я с удивлением узнал, что индейцы Чан-Санта-Круса имели свою особую религию, своих жрецов и поклонялись трем достопамятным крестам, сыгравшим такую роль в войне с мексиканцами. Верховный жрец оказывался служителем революционных крестов, а сама религия представляла собой удивительную смесь язычества древних майя и христианства. Как и в древности, у каждой семьи в Тулуме был свой домашний бог, изображенный в виде креста. Вокруг деревни, в тех местах, где начинались тропки к мильпам, чуть в сторонке от них стояли четыре святилища, где каждая семья помещала свой крест, чтобы отвращать злых духов. Святилища мне показал Канче. При этом он совершенно искренне сказал, что я не могу быть дурным человеком, иначе бы боги наслали на меня лихорадку и помешали бы добраться до деревни.
