– Да брось ты, – отмахнулся басилевс. – Она молода и своей игрой завоевывает поклонников. А в Царском городе мимы везде играют одинаково в день Зимнего солнцестояния. Потому что раз в году все равны. И исключений ни для кого не делают, ни для священников, ни для царской семьи. А время, когда на подмостках выступали одни мужчины, давно минуло. Кстати, паракимомен Василий рассказывал мне, что ее мать Цира тоже весьма талантливая актриса. Она сумела поставить театр Гитио на службу церкви. Почему бы тебе не подумать о том же и не перенести этот полезный опыт в столицу? Вместо того чтобы обвинять в непристойности. Но это второе. Скажи мне главное. Как она показалась тебе?
– Ну, играла, на мой взгляд, весьма недурно, потешая мирское простонародье, – подумав, ответил Феофилакт. – Да и внешне красива. И полна соблазнов. Прости Господи! – Патриарх перекрестился. – А как к этому относится севаста, моя сестра?
– Моя супруга занята больше благотворительностью, чем театром. Впрочем, она согласится со мной, – уверенно ответил базилевс, но патриарх в сомнении покачал головой.
– Наша святая обязанность, нести слово Божье народам, искореняя язычество, мессианство и прочую ересь. И в этом мне помогут Святые реликвии и артефакты, а не театральные представления.
– Мне кажется, ты недооцениваешь роль постановочных сцен и переоцениваешь роль артефактов.
– Эту роль невозможно переоценить, – горячо возразил патриарх. – Царский город благодаря им стал главным духовным центром Новой веры, подлинным Иерусалимом. Пусть патриархии Александрии и Антиохии древнее. Зато по количеству Святых реликвий ни один престол не сравнится с Константинополем. И гвоздь и титла INRI[500] и наконечник копья Гая Кассия[501] и даже Крест Животворящий. А чем может похвастать кафедра Рима? Копьем[502], сделанным из ржавого гвоздя и подаренным Карлу Великому?
– А тебе не кажется странным, Феофилакт, что все эти артефакты были обретены после того, как Константин Великий послал свою мать Елену в Иерусалим палестинский. Ее путешествие было предпринято не столько с целью паломничества, как больше целенаправленно для поиска Святых христианских реликвий.
Вместе с Крестом Господним Еленой тогда были обретены четыре гвоздя, титла и наконечник копья предводителя римского отряда. После этого Константин стал награждать своих единомышленников некоторыми из этих артефактов.
Так и получилось, что один гвоздь попал в Рим, а оттуда к Карлу франкскому, как символ так называемой Западной империи, вместе с ключами Святого Петра.
Теперь этот гвоздь, вделанный в копье, принадлежит Оттону, – заметил Константин. – Но и у нас, и в сиятельной Александрии, и в провинциальной Мцхета[503] также есть Священные гвозди.
Да что говорить, в каждом захудалом городишке своя Святая реликвия, свой артефакт! И что, все они могут претендовать на свою исключительность?
– Зато у нас хранится наконечник Копья Судьбы и часть Животворящего Креста, на котором был распят Иисус, – благоговейно сказал патриарх.
– В Иевусе утверждают, что подлинный наконечник остался у них, следовательно, Елена вывезла копию. А католикос всех армян говорит, что и в Иевусе, и у нас лишь жалкие копии. Подлинный же наконечник[504] принесен в Армению апостолом Фаддеем, где он и хранится, по сей день.
А практика отделения частиц от обретенного Креста началась уже при севасте Елене – по дороге в Константинополь она оставляла его частицы[505] в основанных ею монастырях.
Очень хороший почин для укрепления веры, – заметил Константин. – Почему бы и нам не последовать ее примеру?
– Что ты имеешь в виду?
– При царской сокровищнице можно открыть хранилище[506] и мастерскую под твоим началом. Частицы Животворящего Креста можно будет помещать в этом реликварии и дарить от моего и твоего имени по всему миру, укрепляя веру. – Где взять столько частиц Креста? – Хмуро усомнился Феофилакт.
– Пустое. Мир и так пропитан ложью, – успокоил его Константин. – Пока персы владели Иевусом, огнепоклонники, возложив кучу бревен, сожгли часть Гроба и остатки Креста. Но принято считать, что христиане скрыли его, из-за чего многие из них были убиты. А потом Крест, разрезав, разделили на много частей и по церквам распределили… В Константинополе, кроме креста от Елены, есть оттуда три частицы креста. На Кипре – два, на Крите – один, в Антиохии – три, в Иевусе – четыре. И еще один в Эдессе, один в Александрии, один в Аскалоне, один в Дамаске, один в Мцхета. Если собрать все частицы воедино, получиться не одно дерево…
А в этом случае опять сработал принцип: «Ложь во благо». Раввины иудеев сделали вид, что сохранили Святую реликвию. Ираклий сделал вид, что поверил им. Ведь священен не сам предмет. Гораздо важнее вера в него людей. Именно эта вера и делает ржавый гвоздь чудодейственным артефактом. И тот, кто им обладает, считается отмеченным Богом и ведомый рукой Судьбы.
– Как наша держава, ибо только мы обладаем не только наибольшим количеством Священных реликвий, но и останками вселенских учителей и Отцов Церкви. И я благодарен тебе Константин, что, несмотря на твои предубеждения, ты все-таки распорядился перенести мощи Григория Богослова[507] из Назианза[508] в церковь Святых Апостолов в Константинополе. Теперь город Константина находится под его опекой, как и под покровительством Святого папы Иоанна Златоуста. Что может быть лучше, для величия Царского города? – Удовлетворенно заметил патриарх.
– В сборе артефактов должна быть мера, – поморщился Константин. – Например, я одобряю возврат в Константинополь честную главу Иоанна Крестителя после ее Третьего[509] обретения в Команах[510]. И это справедливо, так как там ее только временно прятали в период иконоборческих гонений. Но я не одобряю перенос мощей Иоанна Златоуста из тех же Коман в Константинополь во времена Феодосия. Мощи святителей, по моему убеждению, должны находиться в местах их упокоения, и способствовать укреплению веры в тех землях, о которых они радели при жизни.
Ну а что касается самих артефактов, то люди всегда будут искать предметы, через посредничество которых они будут говорить с богами. И в этом отношении иконы православных занимают тоже место, что и Ковчег Завета[511], Скрижали, посох Аарона для иудеев, а Черный Камень[512] и вещи Мухаммеда для мусульман. И смысл целования этих предметов в том, что верующий учится полностью подчиняться своему Господу, а в предписанных Им законах и ритуалах есть мудрость и благо.
Безвозвратно прошли времена Скифов и то, чему учил один из них, Моисей. Бог – это Небо над головой, а огонь костра – посредник между миром людей и миром богов.
Патриарх не успел ничего сказать в ответ.
– Его Высочество, Роман, – объявил дворцовый слуга-евнух и в покои, скорым шагом вошел наследник престола.
– Что случилось отец? Я смотрел скачки на ипподроме. Гнедая Мели должна была финишировать первой, и я выиграл бы приличный куш. А тут меня срочно вызывают к тебе. Что за спешка? – Недовольным голосом спросил Роман.
Ложа басилевса на ипподроме была соединена галереей с Большим Дворцом, поэтому Роман был еще под впечатлением проводимых скачек.
– Гнедая Мели «голубых» не придет первой, это исключено, – воскликнул патриарх, не меньший любитель скачек. – Сынок, ты потерял свою ставку. Вороной Васпур «белых» – вот фаворит скачек.
Роман хотел было возразить, но Багрянородный встал и поднял руку.
– Ша! Я призвал тебя не для того, чтобы полюбоваться на твои спортивные баталии с Феофилактом. Пора бы тебе уже образумиться и заняться делами государственными! Бери пример со своих сестер, – строго призвал Романа к порядку базилевс.
– Мой дорогой отец, сто лет тебе жизни, – пошел на попятную Роман. – Пока ты с нами, не о чем беспокоиться. А сестрам нечего делать, кроме благотворительности. Вот они и крутятся среди чиновников Василия, присматривая себе женихов. Я, например, изучаю политику с практиками, настоящими стратигами и братьями Фока, когда они бывают в столице.
– Политика делается не на полях сражений, а в тиши кабинетов. И уж тем более не на пирушках и скачках! – Константин сделал многозначительную паузу. – Ну да я тебя не за этим вызвал, – сказал он более мягким тоном. – Скажи мне прямо, ты еще хочешь жениться на актрисе Анастасе?
– Да, отец! Больше всего на свете. Скажи, что я должен для этого сделать? – Встрепенулся Роман.
Константин переглянулся с патриархом.
– Есть два условия сын, начал неторопливо Константин. – Во-первых, ты должен будешь половину своего времени проводить со мной, присутствуя на всех официальных торжествах и приемах, в том числе сопровождая меня в поездках по стране.
