Подойдя к углу, Смитбек посмотрел по сторонам, и ему в глаза бросился заголовок на первой полосе свежего выпуска «Нью-Йорк пост». Подойдя к газетному киоску и прочитав баннер, он окаменел.
НАШ ЭКСКЛЮЗИВ!
ОБНАРУЖЕН ЕЩЕ ОДИН ОБЕЗОБРАЖЕННЫЙ ТРУП
Под заголовком стояло имя Брайса Гарримана.
Смитбек нащупал в кармане мелочь, бросил монеты на прилавок, схватил газету и принялся читать. Все время, пока он читал, его била нервная дрожь.
"НЬЮ-ЙОРК, 10 октября. В парке на Томпкинс-сквер обнаружено тело молодой женщины, установить личность которой пока не удалось. Судя по всему, она стала жертвой того же жестокого убийцы, от рук которого два дня назад в Центральном парке погибла туристка.
В обоих случаях убийца изъял у жертвы часть спинного мозга, известную под названием cauda equina, что в переводе означает «конский хвост». Это нервный пучок у основания спинного мозга, напоминающий по виду хвост лошади.
Причиной смерти, как стало известно «Пост», явилась сама операция.
Резекция в обоих случаях была произведена тщательно и с большой точностью. Не исключено, что с помощью хирургических инструментов. Анонимный источник сообщил нам, что полиция считает, что убийцей может быть либо профессиональный хирург, либо человек, имеющий близкое отношение к медицине.
Операция полностью повторяет хирургическую процедуру, описанную в старинном документе, обнаруженном в Музее естественной истории. В этом архивном документе детально описаны эксперименты, которые в девятнадцатом веке проводил некий доктор Энох Ленг. Доктор Ленг исследовал возможность продления собственной жизни. Первого октября во время экскаваторных работ на Кэтрин-стрит было обнаружено тридцать шесть тел предполагаемых жертв доктора Ленга. Кроме этого, о докторе Ленге известно лишь то, что он имел контакты с Американским музеем естественной истории.
«Мы имеем дело с типичным подражательным убийством, – сказал комиссар Карл Рокер. – Какой-то человек с извращенным сознанием прочитал статью о Ленге и пытается воспроизвести его действия». От дальнейших комментариев комиссар отказался, добавив, что делу придается «чрезвычайное значение» и к его расследованию подключено более пяти десятков детективов".
* * *
Смитбек даже застонал от отчаяния. Ведь ему поручали заняться делом туристки из Центрального парка, а он, как последний идиот, отказался, пообещав редактору доставить на блюде голову Фэрхейвена. Но получилось, что он не только напрасно молотил весь день мостовые, но ему еще и вставили фитиль по теме, которую он сам открыл. А хуже всего то, что фитиль этот вставил ему его вечная Немезида Брайс Гарриман.
Похоже, что на блюде в конечном итоге окажется его собственная голова.
Глава 6
Нора свернула с Кэнел-стрит на Мотт. Ей приходилось пролагать путь сквозь толпу, поскольку был вечер пятницы и Китайский квартал кишел людьми. На мостовой и тротуаре валялись испещренные плотным китайским шрифтом страницы газет. Вдоль стен зданий расположились прилавки торговцев продуктами моря. Естественно, на льду. В витринах на крючьях весели тушки уток и кальмаров. Покупатели, главным образом китайцы, отчаянно вопили и толкались, не обращая ни малейшего внимания на видеокамеры многочисленных туристов.
Заведение, именуемое «Чай и женьшень Тен Рена», находилось в нескольких сотнях футов от угла. Нора толкнула дверь и оказалась в длинном, светлом и очень чистом помещении. Воздух в чайной полнился самыми разными и чрезвычайно тонкими ароматами. Поначалу ей показалось, что в зале никого нет, однако, оглядевшись еще раз, она увидела Пендергаста. Агент сидел за столиком в дальнем конце зала между двумя застекленными витринами с образчиками женьшеня и имбиря. Девушка была готова поклясться, что всего за секунду до этого стол был пуст.
– Вы пьете чай? – спросил Пендергаст, знаком руки приглашая ее сесть.
– Иногда, – ответила Нора.
Ее поезд простоял между станциями двадцать минут, и у нее была масса времени на то, чтобы продумать линию своего поведения. Девушка решила закончить это свидание как можно быстрее.
Однако специальный агент ФБР явно никуда не торопился. Они сидели молча, пока Пендергаст изучал листок, заполненный китайскими иероглифами. Если это был перечень чаев, которые предлагались в этом доме, то он казался ей слишком длинным. Такого количества сортов чая существовать просто не может.
Пендергаст повернулся лицом к хозяйке – миниатюрной жизнерадостной женщине – и что-то быстро произнес по-китайски.
Хозяйка ответила ему на том же языке, отошла и скоро вернулась с фарфоровым чайником в руках. Она налила напиток в крошечные чашки и поставила одну из них перед Норой.
– Вы говорите по-китайски?
– На мандаринском наречии довольно слабо. Однако должен признаться, что кантонским диалектом владею гораздо свободнее.
Нора замолчала. Почему-то она совсем не удивилась.
– «Царский чай», – сказал Пендергаст, показывая взглядом на ее чашку. – Один из самых тонких вкусов и ароматов в мире. В нем используются только молодые листья с кустов, растущих на южных склонах гор. Сбор ведется лишь весной.
Нора подняла чашку, и нежный аромат коснулся ноздрей. Она сделала маленький глоток, ощутив смесь вкуса зеленого чая со сложной примесью каких-то других, удивительно ласковых ароматов.
– Очень приятно, – сказала она, возвращая чашку на стол.
– Рад слышать, – ответил Пендергаст, подняв на нее глаза.
Затем он что-то сказал по-китайски. Хозяйка наполнила чаем пакет, взвесила его, запечатала, написала цену на пластиковой этикетке и протянула пакет Норе.
– Это для меня? – спросила девушка.
Пендергаст молча кивнул.
– Я не хочу от вас никаких подарков.
– Прошу вас, возьмите. Этот чай весьма способствует пищеварению, и кроме того – он прекрасный антиоксидант.
Нора с недовольным видом взяла пакет в руки и, увидев цену, воскликнула:
– Постойте! Неужели двести долларов?!
– Вам хватит его на три-четыре месяца, – ответил Пендергаст. – Совсем недорого, если принять во внимание...
– Послушайте, мистер Пендергаст, – сказала девушка и положила пакет на стол, – я пришла только для того, чтобы сказать вам, что работать с вами больше не стану. На кон поставлена моя работа в музее. И пакет чая не заставит меня изменить решение, пусть он даже стоит двести баксов!
Пендергаст внимательно слушал ее речь, едва заметно наклонив голову.
– Они потребовали – и сделали это без всяких экивоков, – чтобы я прекратила с вами всякое сотрудничество. Мне нравится то, что я для вас делала. Но если я и дальше буду вам помогать, то потеряю работу. Один раз это уже произошло, когда закрылся музей Ллойда. Потерять работу вторично я позволить себе не могу. Мне она очень нужна.
Пендергаст молча кивнул.
– Брисбейн и Коллопи дали мне деньги на радиоуглеродный анализ, и я могу продолжать работу. Теперь у меня не останется свободного времени.
Пендергаст продолжал хранить молчание.
– Да и зачем я вам нужна? Я археолог, а потенциальный объект моего исследования уничтожен. Копия письма у вас есть. Вы работаете в ФБР, и десятки специалистов с готовностью прибегут вам на помощь, стоит вам пошевелить пальцем.
Пендергаст молчал, и Нора отпила немного чая. Когда она возвращала чашечку на блюдце, ее рука задрожала, и фарфор издал слабый звон.
– Итак, – сказала она, – вопрос исчерпан.
Теперь заговорил Пендергаст:
– Мэри Грин жила в нескольких кварталах отсюда. Чуть дальше по Уотер-стрит. Дом номер шестнадцать. Здание все еще на своем месте, и до него всего пять минут ходьбы.
Нора посмотрела на него, вскинув от удивления брови. Ей и в голову не приходило, насколько близко они находятся от округи, в которой когда-то обитала Мэри Грин. Она вспомнила о написанной кровью записке. Мэри Грин знала, что обречена на смерть. Ее последнее желание было очень простым – девочка не хотела умереть в полной безвестности.
