— Ты знаешь, поехали к тебе, там все и обсудим. У тебя там есть еще что выпить?
— Что?
— Что выпить есть?
— Вообще, поехали, конечно, — забормотал Гарик тусклея, — Мариша будет рада с тобой увидеться.
— Какая Мариша? — Спросила Лариса, уже отлично понимая, о ком идет речь.
Значит, он тогда уехал из «Метелицы» не один. Ну, да. И не втроем.
— Поженились? — Она снова достала сигарету? Гарик угодливо поднес огонь.
— Не сразу.
— Понимаю, что не сразу. А что же я ничего не узнала.
Гарик снова щелкнул зажигалкой, потому что сигарета с первого раза не зажглась.
— Не хотели меня расстраивать, голубки?!
— Марина все собиралась тебе сказать.
— Она уже почти год тут работает, на восьмом этаже.
— Все собиралась, собиралась… — Гарик был очень смущен.
4
Консультант Волчок сидел один в кабинете, сегодня была его очередь дежурить с утра, и листал толстый том в солидном переплете. Листал правой рукой, левую бросил на взъерошивание своей короткой прически. Носился взглядом по страницам, предвкушающе привставал, нащупав что–то в тексте, и плюхался обратно на стул, если блестка информации его разочаровывала при тщательном рассмотрении. Волчок готовился к сегодняшнему заседанию отдела. Тойво пригласил двух новых кандидатов в лекторскую группу, и в половине первого должно было состояться собеседование. Волчок хорошо понимал двусмысленность своего положения в отделе, его взяли на работу не в полном соответствии с планами эстонца. Тот, будучи человеком умным и хорошо воспитанным, все время давал это понять своему новому сотруднику, но в такой форме, что открыто обижаться было бы нелепо.
Оставался один путь самоутверждения — доказать, что принят по праву, что является самостоятельной интеллектуальной фигурой. Он давно уже, с ранних институтских пор вывел для себя, что все свои выходы, даже самые мелкие надо тщательно готовить. Полагаться на общий образовательный уровень глупо, а на свою сообразительность, еще глупее. Каждый раз, отправляясь в какую–нибудь смешанную компанию, он зазубривал несколько редких и точных сведений из любой области человеческого знания. Например, что на острове Сулавеси основным видом вероисповедания является протестантизм. Для достижения успеха в беседе, нужно было всего лишь подвести общий разговор к ситуации, в которой выступление с этой информацией выглядело бы естественно.
А для подтверждения своего интеллектуального класса, в ответ на удивленный вопрос кого–нибудь из сомневающихся: а почему это простестантизм? Следовал не менее подготовленный ответ: потому что это бывшая голландская колония.
Очень хорошо себя показывало предварительное чтение Даля и Фасмера. Там Волчок обязательно накапывал пару тройку изюмин и терпеливо сидел в уголке, ожидая случая, когда можно будет выставить локоть и выйти в первый ряд.
Его институте скорее не любили, но в общем–то отдавали должное. Не будучи ни талантом, ни отличником, он все же заработал титул человечка себе на уме. Антипатия, плюс уважение. На самом деле, не так мало.
Случай с Бородинским полем не скомпрометировал окончательно его старый метод, а лишь явился сигналом того, что впредь вылазки следует готовить тщательнее.
Вот!
Консультант хлопнул ладонями по распахнутым страницам. Почти что эврика!
«По эдикту императора Каракаллы от 212 года н. э. всем жителям империи было даровано римское гражданство».
Один из сегодняшних визитеров эстонца специалист по муниципальному устройству Римской империи. Он, тихий консультант Волчок сядет сегодня тихонько рядышком со столом Тойво, и станет терпеливо ждать момента, когда можно будет уместно выступить с этой интеллектуальной репризой. Второй гость — собаку съел на гуситах. Молодой сотрудник вздохнул — придется слазить и в этот печатный колодец.
И тут раздался телефонный звонок.
— Ну, здравствуй.
Сердце консультанта засуетилось.
— Ладно, ты не являешься патриотом своего отечества, но, по крайней мере, патриотом своего родного коллектива ты должен быть.
В принципе консультант понимал, что Лариса шутит, но шутка эта парализовала его волю, и он стал сморщиваться, как бы стараясь хоть в уменьшенном виде выскользнуть из под внезапного морального пресса.
— Так ты не ответил, ты готов искупить вину?!
Это тоже была шутка, но требовавшая самого серьезного ответа.
— У меня заседание отдела.
Лариса даже не дослушала до конца.
— Ты сейчас пойдешь к Тортиле, возьмешь у нее пятнадцать рублей, потом возьмешь две бутылки шампанского и такси, и записывай адрес.
Волчок взял ручку, и стал записывать, отлично понимая, что он не в состоянии выполнить это задание. Однако же и не в состоянии не выполнить.
— Все. В крайнем случае, можешь взять четыре бутылки «ркацители». И даже лучше. И не томи. Тут погибает добрая половина доблестного экипажа. Пока еще добрая. Не превращайся во врага народа.
Волчок несколько минут сидел на своем месте, поигрывая трубкой, боясь положить ее на место. Чем дальше, тем отчетливей становилось — ехать придется.
Но деньги?!
Он и так был должен Тамиле Ивановне двенадцать рублей в общак. Просто, возьмет и не даст. Тем более столько. Да еще посмотрит со всей черепашьей мудростью поверх очков.
Но побрел в предбанник. Сел на стул рядом со столом секретарши, она посмотрела на него, приопустив очки, но ничего не сказала. Консультант кое–как собрал в голове конструкцию из слов, которую можно было попытаться предъявить Тамиле Ивановне, но в этот момент распахнулась дверь в кабинет Пызина, и оттуда вылетел, как выплюнутый Змеем Горынычем, Карапет Карапетович. Он и не подумал здороваться с Волчком и тут же нырнул в кабинет шефа.
Тамила Ивановна многозначительно выпятила губы и подняла брови, мол, бог знает, что происходит, все приперлись в такую рань и чудят.
В кабинете шефа Карапет Карапетович пробыл совсем недолго, вышел оттуда медленно и задумчиво. Постоял у стола Тамилы Ивановны мелко тарабаня по нему толстыми пальцами.
— Ну, что, Карапетик? — Спросила секретарша.
Он ничего не ответил, и пошел прочь из главной дирекции. Тамила Ивановна бросилась было за ним, «Карапетик, Карапетик!», но при ее черепашьих скоростях, это было бесполезно. Вернулась, вздыхая, села и стала протирать очки.
— А вам что — Шура?
Появился зам, и решительно, победоносно прошествовал к шефу. Кажется, у него что–то вроде улыбки играло на тонких губах.
— Идите отсюда Шура, а то…
— Десять рублей.
Тамила Ивановна открыла коричневый железный сейф, достала из мятого конверта две пятерки. Дорогу на квартиру Галки Перешивиной консультант знал хорошо, и неплохо представлял себе, какую картину он там застанет.
На выходе лифта встретил приехавшего на работу, явно хорошо позавтракавшего Прокопенко, тот улыбчиво поинтересовался — куда ты? Борясь с гримасой охватывавшей лицо, Волчок проскользнул в кабину. Ему было неприятно сравнивать себя с ним. И, правда, какой незаслуженно благополучный человек. И выпил вчера в меру, и отправился домой, а не в Галкин вертеп. И никому не придет в голову назначить его алкогольным курьером.
5
Понедельник следующей недели, казалось, не предвещал никаких особенных событий. Без трех минут двенадцать публика стала подтягиваться к кабинету шефа. Прошли внутрь печальной парой Голубев с Воробьевым, пронес свою трубу Тойво. Волчок и Прокопенко явились прежде всех и ждали в предбаннике, чтобы не вламываться первыми. За свою деликатность получили по шпильке от Ларисы, тоже задержавшейся в предбаннике, чтобы докурить сигаретку. Прокопенке досталось за то, что сбежал прошлый раз совсем не как товарищ, не проводив дам «хотя бы до авто». Семейный очаг это, конечно, хорошо, но у человека есть и другие обязанности. Вот, господин Волчонок исправляется.
— Волчок. — Поправил молодой человек, но так, словно ему было неудобно за свою несговорчивость.
— Только очень медленно исправляется. Все глаза проглядели, пока дождались твоего муската.
— Я же уже объяснял, метро…
— Тебе было сказано — бери такси!
Открыл свою дверь квадратно улыбающийся Пызин, и растопырил руки как бредни, побуждая толпящихся войти в кабинет.
— Прошу, прошу.
Лариса забычковала сигаретку в пепрельницу на столе Тамилы Ивановны и открыла парад.
В коридоре показалась пара — Милован и Карапет. Милован что–то рассказывал низкорослому коллеге, угрюмо смотревшему в пол. Их обогнала Галка, как шеф машбюро и профорг, она тоже обязана была присутствовать на творческих летучках.
Пызин поглядел на Карапета, дождался, когда последний сотрудник войдет, подвигал квадратной челюстью, как перед боем, раздул ноздри и шагнул на территорию Михаила Михайловича.
