ей как врачу, но как девушка она ему нравилась. Милая, добрая. А Флорис и вовсе казался ему мальчишкой. И вот…
Он вздохнул, заработав раздраженный взгляд Марселло.
– Хватит отчаиваться, как будто их уже не вернуть. Ты полицейский или нет? Плевать, что приехала следственная группа и сказала нам предоставить все им – мы же не собираемся просто сидеть здесь, сложа руки, верно?
– А что остается?
– Работать, Даниэль. Я понимаю, что вас здесь этому не учили, но все же. Машину Тайлер так и не обнаружили?
– Нет. Ее вообще нет в окрестностях.
– Черт. Собаки так ничего не нашли… А машина Флориса?
– Не уверен, что она у него вообще была… В любом случае, нет. Он как будто испарился.
– У меня была одна мыслишка до того, как ты сообщил мне о Флорисе, если честно…
– Мыслишка? Какая?
– Филиппо, Энид, Кристиан… Все они были приезжими, разве нет?
– Что?
– Филиппо и Кристиан из Датхеттона, а Энид, как ты говорил, из столицы.
Даниэль замолчал, бледнея. Венена была права. Лес не терпит чужаков. Он словно наяву почувствовал его дыхание, совсем живое – совсем близкое. Но он знал, что не может сказать это Марселло – тот не воспримет его слова всерьез. Возможно, ему придется действовать в одиночку – пока лес не решил, что он, Даниэль, перечит ему.
– Я думал, что маньяк избирает жертв по этому принципу. Но Флорис…
– Думаю, ты просто ошибся.
– Ошибся…
Марселло сощурился, будто избегал даже мысли о такой возможности.
– Может, ошибся, а может, и нет, – он поднял голову. – Нам стоит покопать в этом направлении. И выяснить побольше про этого Флориса Сэрру.
– Сегодня банный день, – сообщил мужчина, заходя в камеру. – Я буду отводить вас в карцер по одному, там уже все приготовлено. Постарайтесь не сильно расплескать воду.
– Энид все хуже и хуже, – злобно процедил Филиппо. – Ты собираешься что-то делать с этим?
– Я принес лекарства от сотрясения. Нужно пить их дважды в день.
– Не надейся, что я буду благодарить тебя.
– Не надеюсь, – он вздохнул. – Пойдем, Кристиан. Ты первая.
Когда Кристиан очнулась после безумного кошмара, Филиппо объяснил, что все это было хитрой уловкой для того, чтобы ввести ее в беспомощное состояние. Вода, используемая для того, чтобы лишать их сил, в больших количествах вызывала галлюцинации. Кристиан понадобилось много сил, чтобы не выдать, в каком состоянии находилась и что ей пришлось испытать в одиночном карцере. Одно она знала точно – с Филиппо произошло то же самое, когда с него снимали посмертную маску. Интересно, что видел он?..
Мужчина завел ее в одиночную камеру. Там уже стоял огромный таз с водой и ковш с куском мыла.
– Постучи в дверь, когда закончишь.
– Подожди, – Кристиан остановила его жестом. – Зачем ты вообще это делаешь?
– Потому что так надо.
– Кому?
Ответа не последовало. Мужчина, не мигая, смотрел на нее своими совиными глазами.
– Ты мог просто убить нас, так было бы проще. Но ты держишь нас в подвале, «заботишься», будто мы твои домашние питомцы. Зачем вся эта морока? Банные дни, наркотики, то, что ты держишь нас в одной камере, чтобы нам было, с кем общаться. Слишком много телодвижений для обычного маньяка.
– Я не маньяк! – в его голосе впервые прорезалась ярость. Кажется, ей удалось серьезно его задеть. – И делаю я это для вашего блага. Ибо вам еще долго предстоит здесь сидеть. Думаешь, я хочу, чтобы вы жили тут, как крысы?
Жили. Похоже, он намерен держать их тут до последнего. И этим последним будет их побег – или смерть.
Кристиан схватила железный ковш и со всей силы ударила его по голове. Мужчина отшатнулся, ударился об стену и медленно сполз по ней, теряя сознание. Руки сами замахнулись второй раз, и женщине пришлось взять себя в руки, чтобы не совершить непоправимого. Кристиан бросилась к нему, начиная обыскивать. Шокера, упомянутого Филиппо, при нем не оказалось, зато связка ключей имелась. Капитан встала настолько быстро, насколько позволяли ее силы, и подползла к двери сокамерников.
– Филиппо! Энид! Ключи у меня!
Она судорожно вставляла один за другим ключи в замок; руки дрожали, связка едва не упала из одеревенелых пальцев.
– Что ты там возишься?!
– Сейчас!
Ключ наконец подошёл; она открыла дверь. Филиппо, который тащил за собой Энид, был уже по другую сторону.
– Выход там! Потом расскажешь, как тебе удалось!
Они кинулись к двери, едва видной в свете тусклой лампы их камеры. Вновь перебирание ключей, вновь дрожащие руки. Вновь заветный звук – ключ повернулся.
Перед их глазами оказалась вертикальная деревянная лестница, ведущая куда-то наверх – свет туда уже не доходил.
– Подожди! Он держит шокер где-то здесь!
– У нас нет времени его искать!
– Но он может…
– Я запру его, жди здесь!
Кристиан споткнулась о камень и едва не распласталась на полу, но ей чудом удалось удержать равновесие. Важна была каждая секунда; если он очнется и найдет шокер, все будет бессмысленно.
До ее слуха донесся слабый стон – времени не оставалось. Она подбежала к двери карцера и резко захлопнула ее. Где замок? Если он навалится на дверь со всех своих сил, то она не сможет противостоять ему. Замок, замок, замок…
Она наконец нашла его и начала перебирать ключи.
– Быстрее! – раздался из темноты голос Филиппо.
– Я пытаюсь!
Ключ подошел; она резко повернула его. Ожидала услышать по другую сторону хоть какую-то реакцию, но ее не последовало; похоже, он снова потерял сознание. Кристиан побежала обратно к лестнице; там Филиппо держал девушку, не зная, как подобраться к вертикальной лестнице.
– Ты лезь первой, у тебя больше сил! Потом затащим Энид!
Кристиан ухватилась за первую перекладину и осознала, что настоящие трудности начинаются уже тут. Руки ослабли настолько, что отказывались держать вес тела; она просто не могла подтянуться, чтобы шагнуть на следующую ступень. Собрав все свои силы, капитан перекинула через перекладину локоть, задействовав силу всех своих мускулов, начала вновь тянуться наверх. Лестница шаталась; Кристиан поставила ногу на следующую ступень и вновь перекинула локоть через перекладину выше, чтобы подтянуться.
– Быстрее давай!
– Я… не могу…
Ступень за ступенью, ближе к свободе. Кристиан чувствовала, как колотится сердце, как бурлит все естество, словно горная река на каменном пороге. Вихри и водовороты адреналина затягивали в себя, и тело дрожало, как натянутая струна. Наконец, рука ее упёрлась в люк – Кристиан ударила, игнорируя боль, и ещё раз, ещё раз, словно не понимая бесполезность действий. В темноте она не видела ни самого люка, ни чего-либо, запирающего его,
