не свернули на какую-то мелкую тропку. Мужчина довел меня до домика и сказал, что носилки в подвале. Мы спустились вниз. Удар – и вот я здесь, уже ничего не помню, ослабший и с безумно трещащей головой. Не думаю, что ваша история сильно отличается.
Кристиан кивнула.
– Он сказал, что нашел вас. Завел меня в лес, и… Если честно, я не помню ничего дальше.
– Видимо, вырубил раньше.
– А Энид?
Она посмотрела на женщину, лежащую на кровати в полном забытьи.
– Когда он выбежал на дорогу, она не справилась с управлением. Машина перевернулась, она потеряла сознание и оказалась здесь.
– Как я и думала. Как она?
– Сломана рука, мелкие раны. Вывихнута нога. С таким набором едва ли у нас получится бежать.
– Вы уже пытались?
– Естественно, пытался. Это бесполезно. Он что-то подмешивает в воду. Настолько сильное, что даже у меня не остается сил справиться с этим хлюпиком. Один раз я смог оттолкнуть его и выбежать, чтобы увидеть, что следующая дверь заперта на несколько замков. Тогда я и узнал, что он всегда носит с собой шокер.
Он скорчился от воспоминаний.
– Нас теперь трое. У нас гораздо больше шансов на побег.
– Неужели ты не чувствуешь слабости? Вижу же, что у тебя совсем нет сил. Он всегда вкалывает нам что-то перед тем, как привести сюда, а потом добивает водой. Ты не можешь не пить, и он прекрасно это знает. Ты ведь не против, что я на «ты»? Все равно мы здесь все в одной лодке.
– Он утверждает, что он тоже жертва, как и мы.
– Он может утверждать что угодно. Он заманил нас сюда, и из-за него я вынужден торчать здесь уже вечность, не зная, когда сдохну.
– Но у него нет мотива. Верно?
Филиппо замолчал, задумавшись. Наконец, он кивнул.
– Что есть, то есть. Ни я, ни Энид никакого зла ему не делали.
– И он явно выбрал нас не случайно. Он знал, когда вы поедете.
– Может, он просто псих, выбравший нас по одной лишь ему понятной причине.
– Или исполнитель.
– Мне все равно. Если я все же смогу выбраться отсюда, я сделаю все, чтобы этот парень не вышел из тюрьмы ещё… Сколько я здесь уже?
– Два месяца.
– Две сотни месяцев! Я ему пожизненное устрою!
Крик Филиппо эхом раздался по камере. Он замолчал, словно вслушиваясь в звук собственного голоса.
– Два месяца… Я уже с трудом помню, какой была моя жизнь до этого чертового подвала. Конечно, время течет по-другому, когда сидишь в одиночестве и тебя поят какой-то наркотой, но…
Он вздохнул и замолчал. Кристиан осторожно положила руку ему на плечо.
– Мы выберемся отсюда, Филиппо. Мы выберемся.
Чертова гадалка. Выдала абсолютно бесполезный поток слов, связанный лишь грамматически, и потратила кучу его времени. Нет, Клео нужно что-то гораздо более существенное, и он знал, где он это найдет.
Раз уж Фортуна решила разыграть для него столь хорошие карты, он обязан пойти ва-банк.
Именно поэтому сейчас он висел в нескольких метрах над землей, цепляясь за небольшой выступ на стене. Любимая деталь местной архитектуры – навесные незастекленные балкончики с резными перилами – стали его билетом прямо в ее номер, находящийся в нескольких метрах от его собственного. Ему нужно было лишь преодолеть два балкона, находящихся друг от друга в расстоянии не более пары метров.
Перебросив руку и ухватившись за парапет, он поставил ногу на небольшой выступ. Взгляд его упал вниз, на разбитую плитку под окнами, выходящими на задний двор отеля. Стоит зайти даже за самый дорогой ресторан в этом городе, и сразу увидишь грязь и разруху…
Клео старался думать именно об этом, сосредоточившись на собственном презрении. Кое-где между плитками пыталась прорасти трава, но и она иссохла на местном солнце, так и не показав силы природы. С кондиционеров капала вода, оставляя на стенах черные подтеки, похожие на отток канализации.
Мерзость…
Протянув руку, Клео зацепился за ближайший балкончик. На секунду он замер в нерешительности, но все же решился на отчаянный прыжок. Ему повезло – ноги коснулись наружной части балкона, и он быстро перелез внутрь. Минутная остановка – ему нужно перевести дух.
Клео заглянул внутрь номера – молодая парочка, совершенно не замечая его, вовсю занималась любовью. Ну и славно, ему не нужны лишние свидетели. Бросив последний взгляд в окно и подумав, что девушке не помешало бы похудеть, он продолжил свой путь по стене.
В камне шла глубокая трещина – ее он и использовал как следующий свой пункт назначения. Он никогда бы не признался себе, что спина его вся была мокрой от пота, а сердце стучало, как заведенное. Остался всего жалкий метр! Как смеет его тело так выдавать его страх?
Влажная рука никак не могла нащупать выступ. Успокойся, Клео! Еще немного, и ты будешь у цели. Ухватившись, он поставил ногу чуть дальше.
Нужно сосредоточиться на собственных мыслях…
Внезапно часть штукатурки отвалилась и упала вниз – его нога осталась без опоры! Рука соскользнула – и он почувствовал, как его сердце останавливается. Он не успел даже закричать, не успел вздохнуть; невесомость приняла его в свои объятия, и он полетел вниз.
Последний раз он успел вскинуть руку – и она, ободравшись о резные перила, ухватилась за основание нужного балкона. Его по инерции мотнуло из стороны в сторону, но он все же смог удержаться за грубую плитку.
Хватит ли ему сил подтянуться?
Он сделал первую попытку, зацепившись второй рукой. Бицепсы задрожали от напряжения, боль пронзила огнем. Он должен… Должен, иначе потеряет все!
Резкий рывок, и он оказывается на балконе. Только сейчас Клео позволил дать волю чувствам и рухнул на колени. Все тело дрожало, ноги отказывались держать его. Но это не главное. Главное, что он наконец-то здесь.
Резкий рывок – дверь балкона оказалась не заперта. Отлично. Меньше возиться.
Номер Кристиан не особенно отличался от его собственного. Такие же белые стены, такое же расположение комнат. Пара комплектов одежды в шкафу, гигиенические принадлежности в ванной. Но Клео искал не это.
Его внимание сразу привлекла папка, лежащая на кровати. Материалы дела. То, что нужно.
Он быстро пробежался глазами по строчкам. Значит, вот как обстоят дела… Описание пропавших, список подозреваемых, свидетелей… Он быстро сфотографировал каждую страницу, чтобы потом тщательнее изучить.
Рядом лежал блокнот – Клео открыл его, на мгновение замирая. Вот, выходит, какой у нее почерк. Аккуратный, без излишеств, так непохожий на его собственный. Она явно спешила, пока писала, и
