лишь по-братски помогает.
- Вы должны поддерживать друг друга, в этом ваша сила будет всегда. Мы с вами одна семья, - добавила мама.
- Да, - тихо сказал Джордж.
- Да, - согласился Кристиан.
- Вот и хорошо, а теперь завтракать, иначе опоздаем.
С подсказки мамы, Кристиан взял ещё несколько бумажных полотенец и молочные лужи были убраны братьями вместе.
- Отлично, молодцы! - похвалила их мама.
Рассевшись за столом, дети и взрослые захрустели теми хлопьями, что ещё не успели размокнуть.
- Сегодня у нас уроки инклюзивности, не хочу на него, - сказал Кристиан, ковыряя ложкой размякшие хлопья.
- Мы тоже не хотим, чтобы ты на них ходил, - отозвалась мама, - но ты же знаешь, что тогда придут страшные дяди с тётями и заберут тебя от нас. Поэтому делай вид, что слушаешь, а сам можешь в это время заниматься любыми делами, какими хочешь.
- Даже играть, - сказал папа.
- Правда?!
- Но не в телефоне, а у себя в голове. Придумывай игры и играй в них.
- А-а-а, - протянул Кристиан, это было не так круто, как игры в телефоне. Хотя с папой играть в мысляшки – так они называли мысленные игры – было весело.
Кристиан ходил в первый класс и с первого же урока невзлюбил уроки инклюзивности: «Они какую-то чушь несут, что будто бы я могу полюбить любого, даже мальчика! Я вообще никого не хочу любить!», - пожаловался он родителям тогда. Хорошо, что он сделал это дома, а не в школе. Родители ещё в садике научили его, что жаловаться на людях настоящему мужчине не следует. Тому же они сейчас учили и Джорджа.
- На прошлом уроке они опять рассказывали, что мальчики и девочки могут стать кем угодно.
- А нам говорят, - встрял Джордж, - что мы вообще можем всё что угодно и даже не говорить про это дома, потому что это источник повышенной опасности для наших индивидуальностей. Даже кушать друг друга, если сильно захотим! - Джордж рассмеялся, он явно не понимал смысла этих слов и для него это были шутки. Их подготовительный класс при школе пользовался новой, прогрессивной программой обучения детей и уроки гендерной инклюзивности им уже тоже начали преподавать.
Мистер и миссис Уильямс похолодели.
- Джордж. Это не так. Никто не может кушать друг друга, там видимо пошутили. К тому же, ничего нет вкуснее хлопьев, да?
- О, да! - с готовностью отозвался Джордж, подсыпая себе в чашку новых хрустящих хлопушек.
- И дом — это твоя крепость, твоя семья, здесь с тобой ничего плохого случиться не может, а наоборот можешь спрятаться от всего плохого, переждать и с новыми силами…
- Вжарить по носу, как Халк! - бухнул кулаком с ложкой по столу Джордж и чуть было не расплескал молоко.
- Если потребуется, но не обязательно.
- Кристиан, - обратилась Молли к старшему сыну, - девочка может стать девушкой и женщиной, а потом мамой, как стала я, а мальчик юношей, мужчиной и отцом, как ваш папа. Но обменяться телами они не могут. Это возможно только в мультиках.
- Я знаю, - вздохнул Кристиан, - вы всегда так говорили.
При таких разговорах он постоянно чувствовал дискомфорт. Он не хотел вообще про это говорить, ведь ему больше нравилось обсуждать более важные вещи: черепашек-ниндзя или роботов, хищных инопланетян. Хотя и там появлялись странные персонажи, как в школе: вчера они были девочками, а потом становились мальчиками. Но такие страницы комиксов Кристиан пролистывал не читая.
- Крис, - ласково позвал папа, - ты у нас молодец, всё понимаешь, в отличие от многих других, даже взрослых. Главное будь ещё умнее и не будь выскочкой. Взрослые этого не любят.
- Хорошо.
- Я всё! - крикнул довольный Джордж, съев завтрак быстрее всех. Он стремился к этому каждое утро.
Семья Уильямсов, несмотря на успешность, проживание в элитном районе и принадлежность к крепкому среднему классу американского общества (чья прослойка совсем истончилась, а попасть в неё становилась труднее с каждым годом), оставалась крепкой, консервативной семьёй, без новомодных приправ. Чтобы оставаться такой, им пришлось ввести некоторые правила поведения, как игру. Они объяснили детям, что за пределами дома существуют замороченные люди, но отличить их от людей обычных очень, очень сложно. Только по их мыслям и словам можно узнать, что они заморочены и то не сразу.
- А кто их заморочил?
- Злой доктор, который создал вкусную, но ядовитую шипучку и расфасовал её по баночкам. Те, кто её пьёт, сами не зная, подчиняются ему и даже не подозревают, что они заморочены, считая себя нормальными, а нас — ненормальными.
- Ого! А мы такую не пьём?
- Нет. Но очень многие пьют.
- И становятся замороченными!
- Да. Но ещё, помимо этого, они становятся на службу злому доктору и выискивают нормальных детей, которых хотят забрать себе, чтобы проводить над ними опыты.
- Класс! - обрадовался Кристиан! - Как в прошлом выпуске Черепашек! Помнишь пап, ты мне читал? Помнишь? Помнишь?!
- Ой! - расширил глаза Джордж.
- Да, очень похоже. Однако вы не черепашки-ниндзя поэтому, чтобы не попасться, нужно вести себя, как и все замороченные. И первое правило: не называть нас — мамой и папой вне безопасных мест. В первую очередь на улице.
- А как?
- Ну, - протянула мама, - меня называйте родитель один, а папу родитель два. Или просто: один и два.
Дети скривились.
- Нам не нравится.
- Нам тоже, но так надо, мы же не хотим, чтобы вас забрали от нас?
Дети дружно помотали из стороны в сторону головами.
- Только это будет нашим большим секретом, ни с кем им делиться нельзя! – добавил отец, состроив страшное лицо, а затем рассмеялся и погнался щекотать своих любимых детей.
С тех пор прошло уже почти два года.
- Хорошего дня, мам, пап! - шепнули на ухо дети, выходя их машины. Они оба учились в одной школе. Обратно их отвезёт автобус.
Родители улыбнулись и покатились в сторону города.
В последнее время жизнь переменилась очень сильно. Инклюзивная сегрегация проникла во все пласты жизни. Становилось труднее сохранять уютный семейный уголок и не выпадать из общества, что было опасно, ведь тогда тебя запросто могли объявить ханюдом.
Впервые этот термин ввёл один сенатор, бывший президент транснациональной корпорации, производящей детскую еду, лекарства, одежду, игрушки.
