Макки отрывисто отдавал приказания.
Монтана и девушку передали Фернандесу — Титусу непосредственная опасность не угрожала; участников поездки в церковь собрали в столовой. Огонь наконец-то потушили. Старомодная комната, окна которой закрывала стена зелени, так что предупреждающие об опасности клубы дыма наблюдающими снаружи за домом детективы заметили слишком поздно, превратилась в руины. Детективы обследовали их дюйм за дюймом, люди копались в каждой комнате, в основном это были полицейские, наблюдавшие до этого за группой ошеломленных людей, собранных внизу в столовой.
Макки бродил по дому, заглядывая повсюду, и снова и снова расспрашивал Люси Штурм.
Только к восьми часам вечера Люси помогла ему найти нужную зацепку. Участники этой странной вечеринки собрались в столовой и делали вид, что заняты едой, наспех приготовленной Джоан Карлайл и Нормой Дрейк.
Макки и Люси Штурм расположились в верхнем холле возле спальни девушки. Люси сидела у лестничной площадки, отвернувшись к окну, а Макки пытался успокоить и утешить её.
— Кто-то пытался убрать с дороги Титуса и для этого организовал прикрытие, собрав в доме множество гостей и обеспечив себе тем самым алиби. Если бы вы остались в доме и это не получилось бы таким способом, наверняка нашелся бы другой путь.
Люси чувствовала себя совершенно разбитой.
— Так вы думаете, пожар устроили намеренно?
— Да, конечно. И этот трюк мог пройти только в тот момент, когда все собрались вместе. Это моя ошибка. Я должен был все это поломать с самого начала. Но я просто не представлял, что преступник решится на такие крайние меры. Нет, это не ваша ошибка.
— Но, инспектор, я-то должна была догадаться, что эта ужасная миссис Карр уже пьяна. Только свет в комнате был такой неясный, меня так отвлекало наблюдение за остальными, да ещё этот запах хвойной живицы… Так что я не смогла ощутить запаха спиртного. Я… — Она неожиданно запнулась на полуслове, посмотрела внимательнее, нахмурилась и продолжала пристально куда-то вглядываться.
Макки проследил за её взглядом.
— В чем дело, Люси?
Она сказала, не отрывая взгляда от высокого подсвечника с двенадцатью красными свечами, стоявшего у дальней стены:
— Двенадцать — но их же не двенадцать! А вчера вечером было двенадцать. Посмотрите — на том конце одной не хватает.
— Ага, — удовлетворенно кивнул шотландец и буркнул: — Двенадцатый апостол… Вот теперь все ясно. Люси, пожалуйста, пришлите ко мне Пирсона и Ширера. — Он повернулся и направился к большому бронзовому подсвечнику.
Глава 26
После этого все стало сравнительно просто. Но понадобилось некоторое время, чтобы все окончательно прояснить. И в тот момент, когда Макки собрал к половине десятого всех растерянных и пораженных обитателей дома в гостиной, ему ещё не хватало одной очень важной детали.
Помимо Фанни и Артура Инглишей, Хью Бэрона, Нормы Дрейк, Джоан Карлайл и Джордана Фэрчайлда присутствовали также Фернандес и Двейр, сопровождаемые стенографисткой. Окружной прокурор в двубортном синем саржевом костюме, галстуке консервативных тонов и с непроницаемым лицом походил на мрачную гранитную глыбу. Он пришел похоронить Цезаря и не стесняясь демонстрировал это.
Дело было не в том, что он лично не любил шотландца, совсем наоборот. Ему не нравилась манера, в которой тот вел свои дела, и данное дело в частности. Доказательства были совершенно очевидными, и не нашлось бы человека, которому захотелось явиться в суд с более прочными основаниями, чем у шотландца, но отпускать убийцу на таком длинном поводке, какой он предоставил Монтану, было чистым безумием. Он заявил это сразу, как только прибыл в дом.
— Ну, Макки, теперь, я надеюсь, вы удовлетворены. Как я понимаю, Монтан прятался в каком-то поместье в четверти мили отсюда. Пожар, да? Он оказался очень уж к месту, не так ли? Девушка была главным свидетелем против него. Ему не было нужды сочинять всю эту сцену — должно быть, он просто взял её из какой-то бульварной пьесы. Самое главное было — появиться после прибытия полиции. Обратите внимание, после. Это ужасно дурно пахнет.
Макки ничего не ответил. Он просто хмуро пожал плечами и продолжал шарить по спальням второго этажа в поисках неизвестного предмета. В одной из них лежал Монтан, уснувший под действием принятого снотворного. Двейр поставил возле его постели двух полицейских из своего собственного отдела. Теперь он флегматично ждал, когда Макки будет готов провести свой последний допрос и окончательно свяжет все концы с концами.
Первыми в комнату вошли Инглиши. Фанни Инглиш была мрачна, улыбка её исчезла, она казалась старше и уже совсем не походила на юную девушку. Артур Инглиш держался прямо, но был бледен. Все тело Джордана стало каким-то вялым и обвисшим, словно начал разрушаться тот каркас, который поддерживал этот красивый фасад. Бэрон и мисс Карлайл выглядели почти как обычно, только имели очень усталый вид.
Мисс Дрейк попросила и получила разрешение закончить составление рекламного буклета, содержащего запланированные для изучения в школе в будущем году курсы, и за ней послали детектива. Наконец она появилась и опустилась в кресло возле Фэрчайлда. Лицо её было спокойным, но глаза сужены, напряжены — и насторожены.
Фэрчайлд и секретарша сидели слева, Инглиши устроились на кушетке в центре, мисс Карлайл и Хью Бэрон расположились по концам дивана в правом углу комнаты. Они сидели лицом к Двейру, Макки и Фернандесу.
Двейр и Фернандес сидели, а Макки прислонился к спинке высокого кресла с подлокотниками, стоявшего перед пустым камином. Сидение кресла было скрыто от присутствующих. Он начал с того, что попросил извинения за задержку и за то, что собрал их так поздно, но объяснил, что ему необходимо задать им несколько вопросов.
— После этого все кончится и вы сможете отдохнуть.
— На какое-то время я хотел бы вернуться к тому вечеру, когда была убита мисс Бэрон. Мисс Карлайл, когда вы покинули студию и направились в свою комнату после завершения показа мод, вы же пошли не за носовым платком, правда? Вы пошли, чтобы поговорить с мистером Бэроном!
— Да. — Тон её был холодным и сдержанным.
— Но не нашли его?
— Нет.
— Понимаю… Так что вы позвонили ему домой после того, как мы уехали с Шайнбоун-аллеи. Вы настаивали на том, чтобы он предпринял определенные действия, верно?
Она не ответила, и Макки продолжал:
— Эти тайные переговоры продолжались между вами и позже. Так например, вчера вечером, когда все кроме мистера Фэрчайлда и мисс Дрейк отправились спать, вы пришли в комнату мистера Бэрона. Если не хотите, можете не отвечать, но факты говорят сами за себя.
Во-первых, вы охотно предоставили мужу развод, когда он попросил вас в марте этого года, хотя прежде ему в этом отказывали. Вы изменили свою точку зрения, так как полюбили Хью Бэрона. Я не понимал этого, пока вчера не сопоставил некоторые несоответствия. Вы давно знали друг друга; не было причин для вашей явной антипатии к нему, следовательно, её и не существовало, или точнее она существовала только для прикрытия.
Сопоставить это с вашим отношением к портрету Барбары Бэрон, которое проявилось в день возвращения из Рено и день смерти Барбары, не составило труда. Выйти замуж за отца второй жены вашего бывшего мужа было для вас чем-то вроде холодного душа, не так ли? И едва услыхав от мистера Фэрчайлда эту новость, вы позвонили Хью Бэрону. Он приехал в художественную школу.
И ещё одна маленькая деталь, характерная для этих двух убийств: вы, мисс Карлайл, не могли их совершить, а Хью Бэрон мог.
Судорожное «Нет!» вырвалось из плотно сжатых губ Джоан Карлайл. Бэрон ничего не сказал. Он продолжал сидеть неподвижно, глядя прямо перед собой, лицо его оставалось непроницаемым.
Макки мягко заметил:
— Я ещё не сказал, что все это сделали вы, мисс Карлайл. Я только проясняю ситуацию для окружного прокурора. Ему нравится, чтобы все точки над «и» были расставлены. Все совершенно правильно, в этом и состоит его работа.
Двейр начал было сердито возражать, но потом замолчал. Он мог позволить себе ждать. Макки не сможет пустить ему пыль в глаза всеми этими надуманными театральными сценами.
Фернандесу казалось, что шотландец теряет время. И в этот момент Макки бросил свою бомбу.
Он сказал, что до последнего момента ещё сегодня днем он считал, что в основе убийства Барбары Бэрон и Вилли Клита лежат деньги Титуса Фэрчайлда: слишком многим людям это давало мотив для убийства. Он не собирается углубляться в детали. В этом нет нужды. Как только он прочел завещание Титуса Фэрчайлда, картина изменилась.
— Видите ли, — спокойно продолжал инспектор, — существуют только двое наследников. Дэвид Инглиш умер, когда завещатель, Титус, был ещё жив. Так как Титус не вставил после своих слов уточнение «и его потомкам», то сто тысяч долларов, предназначенные Дэвиду Инглишу, возвращались обратно и в случае смерти Титуса должны были перейти к Джордану Фэрчайлду, как следующему родственнику.
