– Скажи, пожалуйста, Дормидорф, а может ли кто-то или что-то на расстоянии воздействовать на другой предмет? Воздействовать не как-то там, а физически, насильно изменяя его форму?
– Да, – отвечал дед, – вполне возможно, и примеров тому множество. Вот хотя бы недавнее происшествие с вороном и Корнезаром. А судя по твоему вопросу, и с тобой произошло что-то подобное. Видишь ли, дружище Юриник, для того чтобы производить подобные действия, у кого-то из нас должна быть одна довольно редкая вещица. Она переносит манипуляции, производимые с ней, на существо, образ которого последним остался в зрительной памяти и был передан на эту штуковину человеком, владеющим ею. Называется она каверзой, что ясно отображает её предназначение. А ещё мне яснее ясного представляется другое: у меня, тебя и Корнезара её нет. И если я ещё не разучился считать, а я ведь не разучился, то остаются двое: Дорокорн и Дмитрий.
После этих слов Дормидорфа мы с Дорокорном удивлённо и подозрительно переглянулись. Он посмотрел на меня так, будто уже знал наверняка, что эта каверза находится у меня, а я, в свою очередь, ответил ему взглядом, означающим, что её у меня не было и быть не может, разве же я тогда молчал бы? Нет, конечно, я бы обязательно первым делом поделился этой нечаянной радостью со всеми. А раз так, то я думаю, что она находится у Дорокорна. Кстати, уж кому-кому, а ему-то давно пора набраться смелости и честно в этом признаться. Но по всему было видно, что наглый и скрытный Дорокорн признаться в том, что каверза находится именно у него, почему-то даже и не помышлял. Как не помышлял и о том, чтобы поведать нам, что же толкнуло его на хулиганские действия, направленные против Юриника, Корнезара и, не в обиду будет сказано, ворона Коршана! К моему огромному сожалению, я в полной мере осознал, насколько был близок к провалу, ведь Дорокорн точно знал, что у него этой каверзы нет.
В этот критический момент наконец-то вернулся домовой. Будучи в своём репертуаре, он не стал утруждать и обременять себя хорошими манерами, а с устрашающим шипением и рычанием разъярённой дикой кошки кубарем выкатился в клубах пыли на середину комнаты из-под кровати и встал, как лист перед травой, крайне довольный своим эффектным появлением. Чем и спас меня от разоблачения. Но, надо думать, спас ненадолго, лишь на некоторое, весьма незначительное время. И на том спасибо. Зато у меня появилось время всё хорошенько обдумать, чем я и собирался заняться под шумок.
Юриник в момент внезапного появления домового мирно и расслабленно сидел как раз на той кровати, из-под которой и вывалилось чудо в пыльных перьях. Он стрелой взвился в воздух и долетел почти до потолка, издав предостерегающий утробный звук. Когда же он приземлился на ноги, то уже держал в руке свой грозный арбалет, готовый к выстрелу и на полном серьёзе нацеленный на шутника-домовика практически в упор. Шишок слегка присел на полусогнутых и замер, осторожно вращая удивлёнными глазами в разные стороны. Дормидорф, в свою очередь, со стальным скрежетом буквально разорвал свой походный шест пополам. Таким образом, у него в каждой руке оказалось по половине шеста, а из каждой половины торчало по тонкому длинному, сверкающему острой сталью лезвию. Получалось, что каждая половинка шеста являлась саблей и одновременно ножнами для другой сабли. Кстати, очень удобная штуковина, если использовать её как шампур для жарки шашлыков или оружие для защиты от нападения злодеев или бешеных собак. Я бы ещё для полноты воспитательного эффекта смазал лезвие ядом кураре. Домовой, видя остриё двух отточенных сабель перед самым своим носом, смертельно побледнел и ойкнул. Дорокорн не отставал, он схватил ближайший стул и замахнулся им на очумевшего и ополоумевшего от такой неожиданной встречи домового. Я же почему-то пригнулся и выхватил свой любимый охотничий нож, с которым ещё ни разу не расставался в этом мире, но с которым охотился пока только на грибы в том.
Шишок, увидев направленное на него со всех сторон оружие, сразу погрустнел, начал медленно и печально растворяться в воздухе и очень скоро исчез вовсе. Через мгновение раздался робкий и вежливый стук в стенку. Дорокорн поставил стул на место, а Юриник вкрадчивым голосом сказал:
– Входите, входите, наш мохноногий робкий юноша с непривлекательными ушами.
Максимилиан осторожно вышел из стены, виновато поглядывая на всех по очереди, и с деланно серьёзным выражением лица произнёс:
– Извините меня, я не подумал и был не прав. Просто я очень спешил, хотел поскорее вам всё рассказать, пока Корнезар не пришёл! А насчёт непривлекательности моих чудесных ушек, так это вопрос спорный! Я, между прочим, пока ещё ничего вам плохого не сделал, вот и нечего надо мной глумиться в извращённой форме! Моя психика этого может не выдержать, она не железная.
– Ладно, очаровательнейший из шутников, рассказывай, – ответил за всех Юриник, – только впредь будь поосторожней со своими появлениями, а то бедолага Дорокорн ещё и заикаться с перепугу начнёт. А его бесподобный и незабываемый голосок этот очередной дефект вряд ли украсит, сам должен это понимать, не маленький.
– Хи-хи-хи! «Не маленького» я тебе сразу же прощаю! – не сдержался домовой.
Дорокорн снисходительно посмотрел на него и, утомлённо вздохнув, нехотя проговорил:
– Вот именно, Максимилиан, не «хи-хи-хи», а убедительно прошу тебя впредь быть поосторожней. Ещё немного, и твой лучший друг Юриник пробил бы головой потолок. И тогда наверняка бы тронулся умом. А голова у него ещё не совсем выздоровела после встречи со стенкой, организованной, кстати, тобой же. Он нам нужен живым и здоровым, а по твоей милости скоро станет ходить и даже бегать под себя. Голова это тебе не хухры-мухры, её беречь нужно!
Дормидорф, соединив две половинки шеста в одно целое, прервал разговорившегося товарища:
– Ладно тебе, Дорокорн, давай послушаем Максимилиана.
И домовой начал свой рассказ:
– На этом собрании присутствовали восемь человек, не считая Корнезара. Вождя и вовсе не было. Корнезар просил тридцать человек на полгода для охраны выходов из какого-то Подземного города. Совет запросил за это десять килограммов золота, а сошлись на семи. Если кто-то из этих людей погибнет или пропадёт без вести, то по одному килограмму за человека сверху. Корнезар отвесил им небольшой задаток, килограмма два. Они условились, что окончательная плата будет после выполнения условий договора. Отряд сторожевой охраны пойдёт по нашим следам через два дня. Совет пытался выпытать у Корнезара о том, что будет происходить в Подземном городе, но Корнезар был непреклонен и твёрд, словно кремень. Он никому ничего не сказал, ловко дав понять, что это их не должно касаться. Мол, ваше дело маленькое, выполните качественно свою работу – получите золото. И всё, потом катитесь себе сухим пряником по своим делам!
Амекари, конечно, остались недовольны таким поворотом дела, но ничего не поделаешь. Подзаработать-то им, видать, ужасно хочется, а посему пришлось соглашаться. Они завсегда становятся сговорчивыми и покладистыми, когда речь заходит о наживе. Потом у них начался торжественный обед, а попросту неприглядное обжорство. Они страсть как любят потуже набить себе брюхо. Я заметил, что из десяти человек семь страдают от ожирения, прямо-таки их бич или племенное заболевание. Небось и на полученное золото будут выменивать еду у других племён. Ну да ладно, это их личное дело, но я бы на их месте лучше пряниками впрок запасся.
Домовой ещё долго критиковал бы несчастных амекарцев, если бы Дормидорф не поблагодарил его, тем самым положив конец затянувшемуся рассказу тайного агента разведки Мокси. Получив свои вожделенные прянички и выразив искреннее удовлетворение от нашего совместного сотрудничества, Максимка засеменил к стенке, сказав напоследок, что будет неподалёку. По своей привычке он исчез в стене, напоследок ловко пнув походный рюкзак Юриника.
Дормидорф, задумавшись, сказал:
– Значит, нас ведут в Подземный город, входы и выходы из которого в течение полугода будут охранять люди амекари. Но это не самая большая помеха, боюсь, что там будут сторожа и посерьёзней. Думаю, сегодня мы переночуем здесь, а завтра с утра тронемся к реке. Потом на плоту пару дней и пешком по лесу ещё столько же, – мы молча слушали, а дед, немного помолчав, вновь принялся размышлять вслух: – Я приблизительно знаю, где находится этот Подземный город. Он был построен несколько столетий назад на месте обширной сети природных пещер. Но никто не знает, кем и с какой целью было потрачено столько сил, труда и времени. Город располагается под землёй, что понятно из его названия. Он тянется на многие десятки километров, образуя залы и многоярусные бесконечные тоннели, уходящие далеко в разные стороны и вглубь. Переходы и галереи порой просто гигантских размеров. Но не всё там рукотворно, многое сотворено природой. Там очень сложная система естественного освещения и вентиляции, воздух всегда чист и свеж, круглый год поддерживается постоянная температура, не холодно и не жарко. Множество ручьёв и речек, а может, есть и море, я не знаю. А на поверхности всё поросло многовековым дремучим лесом. В этом Подземном городе скрыто множество тайн, и, возможно, нам удастся разгадать некоторые из них.
