Влажный, пряный, насыщенный запахом магнолий воздух ударил в ноздри. Дышалось легко и свободно.
Не успели мы встать, как к люльке подошли две миловидные женщины. Они ласково заворковали, откинули назад светлые волосы и протянули нам руки. Мы ловко вскочили и Квинт выпалил:
— Недавно завтракали! Сыты пока. Лучше отведите нас к главному, старейшине или кто там у вас. Но только не к шаману и не к жрецу.
Женщины отпрянули. Квинт свистнул. Женщины убежали. Мы по очереди спустились на землю и подошли к кучке великанов. Беглянки, что-то рассказывающие взахлеб, умолкли. Любопытные взгляды устремились на нас. Глупо было бы растолковывать первобытному человеку, кто мы такие и откуда. Я не знал, что предпринять. Все молчали. Наконец, пожилой, морщинистый великан, без малейших признаков растительности на лице, задал нам какой-то вопрос. Прикрыв глаза, я отрицательно покачал головой.
— Не понимаем, значит, — пояснил ему Квинт.
Великаны открыли дебаты. Подходили другие и скоро все население лагеря собралось вокруг нас.
— Они слишком добродушны, чтобы творить зло, — сказал я. — Пойдем прогуляемся. Осмотрим их стойбище. Напрямик. Расступятся.
— Прошу посторониться! — крикнул Квинт. — Разойдись! Дорогу! Прекратить прения.
И мы пошли прямо на великанов.
«А вдруг они упрямы, — подумал я. — Будут стоять, как пни».
Метр, другой.
— По-о-сторонись! — кричал Квинт.
И великаны не выдержали — расступились.
Сопровождаемые огромной толпой, мы беспрепятственно ходили по лагерю.
На кострах стояли выдолбленные из цельного камня чаны, где-то булькало какое-то варево, несомненно растительного происхождения.
— Бедно живут, — заметил Квинт.
— Не так уж бедно, — возразил я — Все они здоровые, упитанные, имеют приятную внешность. Не похожи на доисторического человека. Одно мне не ясно: пришельцы, оставившие макет галактики, посещали Землю в каменном веке. На Земле век уже атомный, а здесь? Тот же каменный? Никаких сдвигов. Непонятно.
На гладких скалистых стенах террасы были выцарапаны рисунки и целые картины из жизни великанов. Внимательно осмотрев наскальные изображения, я получил представление об укладе их жизни. Квинт оказался прав: они были вегетарианцами. Их кормил лес. Они не занимались ни охотой, ни рыбной ловлей, ни земледелием. У них было беззаботное существование. Может, когда-то условия на планете были жесткими и суровыми. Человек приспосабливался, боролся, развивался. Но в одну из геологических эпох наступили условия благоприятные, и с тех пор великаны застыли в своем развитии на мертвой точке. Пища, вода в изобилии, климат теплый, опасность не угрожает: большие хищные звери, по-видимому, не могут проникнуть в лес. Единственное изображение охотничьей сцены — это охота на пятнистых животных, похожих на гигантскую гусеницу. Великаны мечут в них камни, потом сдирают шкуру и шьют себе одежду.
Заглянули мы и в одно из отверстий террасы. Обыкновенная обширная пещера, выстланная мягкими душистыми травами и обставленная каменными топчанами. Очевидно, укрытие от непогоды. Великаны терпеливо ожидали нас у входа.
— Значит, они лентяи? — спросил Квинт. — Лорды настоящие?
— Нет. Им просто нечем заняться. У них полный достаток и они довольны этим. Нужно их расшевелить, заставить думать, творчески трудиться. Иначе от безделья за тысячи лет они могут превратиться в животных. Не знаю, что бы здесь делал Бейгер.
— Да, да. Жалко будет, если такие красивые, могучие люди встанут на четвереньки. Помочь им надо. Как цивилизованные мы обязаны это сделать.
— Они должны быть смышлеными. Мозг у них объемистый. А любознательны ли они?
Я вынул лучемет и подкинул его на руке. Он сразу привлек всеобщее внимание. Чтобы меня лучше видели, я отдал Квинту шлем, и вскарабкавшись на выступ террасы, показал рукой на одиноко стоящее дерево-исполин, метрах в трехстах от нас. Все повернули туда головы. Я крикнул: «Хоп!» и несколько раз взмахнул лучеметом. На глазах первобытной толпы дерево качнулось и по частям, начиная с верхушки, рухнуло на землю. Толпа шумно вздохнула, раздались удивленные восклицания. Из задних рядов человек двадцать помчалось к поврежденному исполину. Остальные не знали, что делать: бежать смотреть дерево, или смотреть на нас. Решив, что дерево от них не уйдет, а мы можем исчезнуть, они остались на месте.
Я знаками показал, что мы хотим есть. Через минуту перед нами выросла гора крупных плодов всевозможных форм и окрасок. Принесли даже каменные подносы и тонкие острые пластины-ножи. Рядом поставили чашу с водой.
— Попробуем свежие фрукты-овощи, — облизнулся Квинт и схватился за нож. — О, да это не фрукт! Настоящая копченая колбаса.
— Какая колбаса. Не выдумывай.
— Я не дегустатор, но по вкусу колбасу от джема отличу, — обиделся Квинт.
Я отправил в рот розовый, рыхлый ломтик. Действительно, колбаса, только мягкая и рассыпчатая.
— Вот тебе и вегетарианцы, — сказал Квинт. — Попробуем вон ту серую грушу. Так, так. Что-то рыбное. Та-ак. Рыба, рыбка.
— А что в этом рыжем огурце? Похоже на пюре гороховое. Питательная вещь.
Никогда не думал, что деревья могут приносить такие плоды!
Мы перепробовали четырнадцать плодов. Они могли удовлетворить любой самый взыскательный вкус. К сожалению, не оказалось ничего похожего на хлеб.
Наевшись, мы решили вернуться в кабину. Надо было кое-что обдумать и подготовить почву для установления контакта с местными жителями.
Великаны дружно проводили нас до поля. Но как ни велико было их любопытство, дальше они не пошли. Боялись чего-то.
— Борьба, — повторяли они, показывая на маячившие вдалеке бугорки.
Уверенные в неуязвимости скафандров, мы только посмеялись.
— Граждане! Дайте пройти! — крикнул Квинт.
Однако великаны не пускали нас на верную, по их мнению, гибель, но и на руки взять не осмеливались.
— Посторонись! — мы двинулись вперед.
Глава тринадцатая
В желудке ящера. Фара. Филоквинт. Эпидемия труда. Шахматная фигура. Прощание.Возвращались мы другим путем. Поле пересекли под углом и, спустившись в лощину, оглянулись. За нами бесшумно шел тот самый юноша, который нес меня в лагерь. Мы остановились. Встал и он.
— Смелый парень, а нас боится, — сказал Квит и поманил его к себе.
Юноша робко направился к нам. Вдруг он остановился. Лицо его исказилось, он воздел руки к небу и пронзительно завопил.
— Что с малым? — встревожился Квинт и, оглянувшись, ткнул меня в бок. — Фил, смотри!
На склоне горой возвышалось сорокаметровое чудовище, напоминавшее исполинского двуногого хищного ящера мезозойской эры — тиранозавра. Наклонив продолговатую с панцирной гривой голову, ящер холодно смотрел на нас. Шея, очень короткая, переходила в серое бесформенное туловище, оканчивающееся массивным хвостом. Задние ноги напоминали конические колонны. На груди располагалась пара маленьких лапок, длиной всего по четыре метра каждая.
Нас будто пригвоздило к земле.
Ящер перешагнул через речку. Бежать или замереть неподвижно? Да какой смысл бежать, когда его бугристая голова была уже в шести метрах от нас. Все произошло мгновенно. Сверкающий бриллиант Ригеля описал в небе дугу и, еще не поняв, что произошло, я очутился в челюстях чудовища. Конечно, нужно иметь железные нервы, чтобы молча отправиться туда. Я закричал и заклинился между метровым зубом и двухметровым клыком. Только тут я покрепче завинтил шлем и обрел хладнокровие. Я же в скафандре неуязвим. Челюсти ящера пришли в движение. Зубы лязгали и скрежетали как гусеницы трактора: ящер «ковырялся» в зубах. Наконец, нижний клык задел за верхний кривой зуб, он выгнулся, ящер тряхнул головой, и я вылетел на середину красноватого пузырьчатого языка. Ящер начал меня жевать, но орешек оказался крепким. Разгрызть меня он не мог, но и мои попытки пробраться к выходу ни к чему не привели. И вдруг я заскользил вниз, в глотку. Еще мгновение — и я в желудке. Я был ошеломлен. Шутка ли — оказаться в утробе допотопного ящера. Но и паниковать не было оснований: дышу чистым земным воздухом, раздавить меня не раздавишь, переварить не переваришь. Вместе с перевариваемой пищей я пойду по лабиринту кишок и в конце концов окажусь на свободе. Только вот где ящеру вздумается освободиться от меня, как потом найти Квинта и, главное, сколько времени продолжается процесс пищеварения. Не погибнуть бы от жажды.
Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, я надумал обследовать желудок и включил фонарик, однако ничего, кроме желто-серого месива, не увидел: луч света упирался перед самыми глазами в вязкую массу. Вокруг что-то клокотало и булькало. Ах, да у меня же есть лучемет! Я схватился за карман, но лучемета не было. Выпал, значит. Что ж, остается ждать.
