А вскоре, когда Леонтьев, по-видимому, посчитал, что проведенная им предварительная работа достигла своего результата, в Ленинград снова приехал и сам Басов. Он остановился в гостинице «Европейская», где предпочитал останавливаться и где для него всегда был зарезервирован номер, и пошел в последнее наступление.
В это время в школе-студии при БДТ закончились выпускные экзамены, и Басов, желая сделать молодым коллегам Валентины Титовой приятное, пригласил их всех в ресторан «Европейской». В тот вечер Басов был в ударе – шутил с невиданным блеском, сыпал анекдотами, от души угощал счастливую молодежь. И когда Титова полушутя-полусерьезно спросила друзей, выходить ли ей замуж за Басова, весь курс дружно ответил ей: «Да!»
Тогда же в Ленинград приехал и Вячеслав Шалевич – Театр Вахтангова в течение месяца должен был гастролировать в городе на Неве. Но найти он Титову не мог – ее нигде не было, а она сама не объявилась. Доброжелатели посоветовали позвонить в «Европейскую» Басову, и ему ответила Валентина. Она предложила Вячеславу встретиться и поговорить. Они действительно встретились, и Титова со свойственной ей прямотой и искренностью рассказала ему о предложении Басова. Наверное, она ждала какой-то особой реакции от любимого, реакции, которая заставила бы ее поступить иначе, но… Произошло то, что произошло: Валентина Титова стала женой Владимира Басова, и они прожили вместе четырнадцать лет.
Басов был старше Титовой почти на двадцать лет, был мудрее и опытнее ее. Титова была настоящей красавицей, а Басов особой на первый взгляд привлекательностью не отличался. И тогда многие их альянсу удивлялись – обвиняли Титову в расчетливости, иронизировали над Басовым. Но ни в то время, ни сегодня Валентина Титова от своего решения не отказывается:
«Басов меня любил. По-настоящему. Это было видно, слышно, это по глазам прочитать можно было. Любящие – это люди опьяненные, они иначе существуют, от них пахнет иначе. Мужчина должен меня околдовать, обвить, обворожить неким духом, совратить, но на другом уровне, чтобы я даже не заметила, как окажусь в его постели. Он должен обладать той энергетикой, когда тебя закручивает, как в вихре, и ты думаешь – боже мой, ведь такие мне никогда не нравились! А потом даже и не понимаешь, как до этого все другие нравились?! Именно так Басов меня обольстил – поднял голову, как змея, и я уже никуда не смогла деться, как суслик, досталась ему. И когда меня об этом спрашивают – почему? – я не знаю, что ответить. Это та самая магия. Басов умел обвораживать. Он ошеломлял. Стоило Басову подойти – и через десять минут все уже смотрели только на него, слушали только его.
Красота других мужчин бледнела перед его красноречием. Мне кажется, он мог все. И по-видимому, из-за того, что он был не красавец. Это волшебство все-таки принадлежит его гениальной, внутренней, полученной от Бога потрясающей воздушности. Это возвышенность самородка. А если говорить о жизни, то все-таки еще и сказывается опыт – я была намного моложе, а он – человек, который прошел фронт. Там был другой запас энергии и другое понимание. Все его соученики, друзья были люди, пришедшие с фронта, и у них было другое понимание жизни. Другая энергия. Все они были бедны, все мало зарабатывали, но при этом у них было такое радостное отношение к жизни, такой оптимизм – светлая потрясающая энергетика. Производимые ими сгустки энергии выбрасывались на экран чистыми людьми. Они знали этот мир, они его понимали, умели смеяться над ним, издеваться над собственной жизнью и вместе с тем – выдавали в кино экологически чистую продукцию своей души.
Басов любил жизнь, любил поесть, обязательно любил поговорить, просто потому что сидение за столом – это скучно. Он был настолько умен, что никогда не позволял себе становиться выше другого человека, он умел ладить со всеми. Басов во всем вел себя абсолютно естественно, в нем не было чванства, он был мил, приветлив со всеми, он был доступным, веселым, легким. Басов нуждался в аудитории, потому что ему все время нужно было быть в процессе мышления. Ему никогда не мешала аудитория, и не важно – собралась ли большая группа или всего несколько человек. Ему нужно было, чтобы кто-то все время ловил его мысль, и поэтому к нему постоянно приходили люди – приходили разговаривать. И иначе он не мог существовать. В нем постоянно шел процесс, причем я понимаю, что всю свою энергию он отдавал именно этому процессу. Но я была счастлива – это большое счастье, когда живешь с умным человеком.
Басов очень быстро думал, поэтому и работал также быстро – со скоростью света. Он был феноменальной работоспособности. Начиная картину, он ее любил, а заканчивая, ненавидел, потому что он давно уже в мозгах своих это снял. Актеры послушны у такого режиссера, тем более что он их сам и выбирал. Басов как никто понимал актеров, никогда их не уничижал, и поэтому они его любили. Что тоже бывает редко, потому что актеры – народ гордый. А Басов – это уникальное сочетание пряника и какой-то безумной, божественной любви к людям. Любовью можно объяснить больше. Человек расцветает, если ему сказать, что он все сделал хорошо и надо только еще раз снять этот «кусочек». И если тебя гладят, когда ты еще ничего не сделал, то возникает дикое желание сделать что-то большее, и вместе с тем рождается некое чувство вины, которое тоже подталкивает тебя вперед, – доказать, что ты все можешь.
Человек он был смешливый, его любили и обожали все – без него не садились за стол. И сегодня те его друзья, с кем я продолжаю встречаться, только и вспоминают: а Володя сказал то, а Володя сказал это. Он замечательно слагал стихи, «вирши», как он их называл, рисовал замечательно. Его друзья-режиссеры обожали его снимать – они приглашали в свои картины именно его, не на какую-то роль, а просто Басова, потому что знали – когда в картине есть такая личность, у фильма аромат другой.
Он – самородок. Его никто не воспитывал, в детстве он все время жил у родственников, переходил из рук в руки, у него до войны не было постоянного дома, и поэтому, наверное, он всегда так хотел все это иметь – дом, семью. Басов был гениальный человек и обыкновенный человек одновременно. Он был уютным, домашним. Он обладал невероятным обаянием, я даже подумала как-то – может, это что-то чарующее из Абхазии, где он какое-то время жил?.. Я до встречи с Басовым не стирала, не готовила, не убирала. И вот, когда мы поженились, это был мой первый дом, где я стала хозяйкой».
Титова и Шалевич расстались с тяжелым сердцем: Вячеслав с ощущением, что его бросила возлюбленная, Валентина – с чувством, что любимый так и не понял, что она все это время, как каждая нормальная женщина, ждала продолжения их, как Титова сама говорила, «воздушного романа» без каких бы то ни было обязательств, когда дни проносились в сумасшедшем угаре обожания, кратких встреч и бесконечных расставаний. И как-то Валентина призналась, что Басов, наверное, своим фантастическим чутьем уловил это ее одиночество, незащищенность – «Басов подобрал ко мне ключ, понял, что я бездомна и хочу замуж» – и сделал тот единственно правильный шаг, который был закономерным для него самого и желанным для его избранницы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
