на голову псу, что не очень-то помогло.
– Добро пожаловать, я Мунк, а его нужно вывести, – указал Мунк на собаку.
– Нет-нет, он добрый, правда, Кинг? Хорошая собачка. Не мешай дяде, ладно?
Пес снова гавкнул.
Мунк вздохнул и крикнул в коридор.
– Лука?
– Да?
– Можете подойти?
– Нет-нет, Кинг не доставит нам проблем. Он может остаться. Правда, Кинг? Вот так, хороший мальчик.
Пес обнажил зубы и зарычал.
– Вы незрячий? – спросил Мунк.
– Нет, а что?
– Может у вас есть еще какая-то болезнь, потеря слуха или снижение физических функций, что делает необходимым для вас присутствие собаки-поводыря?
– Нет, Кинг не…
– Хорошо, – прервал его Мунк.
– Да? – сказал Лука, просунув голову в дверь.
– Прогуляйтесь с этой собакой вокруг дома.
Мунк закрыл за ними дверь и сел на стул.
– Так-то лучше. Здравствуйте. Я Холгер Мунк. А вы?..
– Рогер, – представился мужчина и немного на взводе подал руку следователю.
– Привет, Рогер, чем могу вам помочь?
Плотного телосложения Рогеру с лысым теменем и седеющей бородой было, наверное, под пятьдесят. Он был похож на отца Пеппи Длинныйчулок, вернувшегося из очередного морского путешествия. Золотая сережка в ухе. Тельняшка. Кожаный жилет. Обрезанные джинсовые шорты с пятнами краски повсюду.
– Это моя лодка. И я знаю, кого вы ищете.
– Правда?
Мунк потянулся за ручкой и блокнотом, лежавшими на столе.
– Извините, что не пришел раньше, был в городе. Вчера открывали выставку. Галерея SG на Хьёпманнсгата. Пришло много народу. Я даже продал пару картин.
– А в субботу вы здесь были?
Он кивнул.
– Конечно, мне не стоило соглашаться сдавать ей эту лодку. Глупость какая. Как это на меня похоже. Слишком добрый ко всем. Ну вот такой уж я. Если кому-то что-нибудь нужно, я…
Рогер развел руками и покачал головой.
– Так вы знали, что она там жила?
– Да-да. Неофициально, естественно. Тсс, тсс. Если, конечно, не придут из каких-нибудь служб и не предъявят требования пожарной безопасности или бог его знает чего, это ответственность владельца, хоть это и всего-навсего старый рыболовецкий бот, но так уж случилось, что делать? Постоянное управление индивидом, и где тогда свобода? Право на собственность и все такое?
– Ладно, – вздохнул Мунк. – Значит, Йессика жила в лодке. Сколько это продолжалось?
– О, недолго.
Художник почесал бороду.
– Пару месяцев? С марта, вроде.
Он наклонился над столом.
– Совесть мучает, понимаете.
– За что?..
Он приставил воображаемое горлышко бутылки ко рту.
– Выпиваю. Сейчас уже меньше. Только одно пиво, когда работаю над картинами, но до работы… нет.
Он провел рукой по темени и покачал головой.
– А почему совесть мучает?
– Ну, я зависал там. Когда вдохновение не приходило.
– Где там?
– У Лауры? – вопросительно сказал он, словно Мунк уже знал, о ком речь.
– Вы имеете в виду мать Йессики?
Мунк мысленно сделал себе пометку.
Мать. Больница. Когда?
– Да, к сожалению. – Здоровяк соединил пальцы рук. – И я ведь видел, что у девчонки все не очень. Черт подери, она еще в пижаме бегала, пока мы там наклюкивались. Теперь подросла, я однажды увидел ее около кинотеатра и подумал…
– Так вы предложили ей лодку?
Он кивнул.
– Лучше бы предложил ей место у себя дома, но там тесно и повсюду мои материалы для работы.
– Так. Вы сказали, что знаете, кого мы ищем?
Во взгляде художника появилась некоторая самоуверенность. Он откинулся на спинку стула и медленно кивнул.
– О да, это я знал.
– Что знали?
– Что с этими богачами что-то не так. Как правило, так и бывает. Пффф. Когда богатство из ниоткуда, то всегда что-то нечисто.
– Вы про семью Притц?
– Так точно. Я ходил в лодку, забирал одну из своих палитр, и там был он. Припарковал свое желтое сияющее чудовище чуть выше по дороге, словно это помогло бы не заметить его.
Рогер посмеялся.
– Речь о Хенри Притце?
– Что? Нет, я не про того идиота. Тот только спасением коал в Австралии занимается. Нет-нет. Я про Беньямина Притца.
– Беньямин – это тот, что женится?
– Нет, женится Александр. Золотой мальчик. Он и мухи не обидел за всю жизнь. Нет, я о Беньямине. Младшеньком. Совсем другого сорта. Я думал, он уже есть в ваших списках. Досье? Хотя, может, богачи туда не попадают. Откупаются за свои проступки?
– Мы на начальной стадии расследования, – сказал Мунк. – Но, конечно, мы рассматриваем всех, кто может представлять для нас интерес. Когда, говорите, это случилось?
– В субботу.
– Да, но во сколько?
– Ну, во сколько… часов в восемь-девять?
– Вы хотите сказать утра?
– Что? А, да. Я потом поехал домой. Надо было повесить работы, все приготовить.
– Окей. А раньше вы его там видели?
– Нет. Хотя подождите, один раз видел. Не уверен, был ли он в лодке, но шел он от бухты. Возвращался к машине. Избежать со мной встречи не удалось, не так ли?
Мунк записал все в блокнот.
Беньямин Притц.
Биг Б?
– Есть ли еще у вас важная информация?
– В смысле? Я же сказал, кто это был.
– И спасибо вам за это. Но я пытаюсь представить себе всю картину. К Йессике наведывался кто-то еще?
Рогер почесал бороду.
– Нет, я там бывал не так часто. Пелле заходил, конечно, но он и мухи не обидит.
– Пелле?
– Пелле Лундберг, – кивнул похожий на морского разбойника художник. – Пелле НЛО? Я часто видел их вместе. Изгои находят друг друга, так всегда бывает.
– А в субботу вы его там видели? Этого Пелле?
– Нет, только богача.
– Хорошо, спасибо. – Мунк поднялся со стула.
Он постучал в окно и жестом позвал Луку, гуляющего с овчаркой на газоне.
– Это все?
– Да, спасибо. Мы свяжемся с вами, если понадобится что-то еще.
«Морской разбойник» встал и, выйдя за дверь, исчез в коридоре.
Следователь собирался его проводить, но тут в кармане завибрировал телефон. Мунк достал его и увидел имя на дисплее.
Лилиан.
– Лилиан, привет.
– Привет, Холгер. Ты звонил?
Мунк извлек из пачки сигарету и открыл окно.
– Да. Извини. Не мог уснуть.
– Ты на работе?
– Да, в Трёнделаге. А ты? Как дела?
37
Миа переехала узкий мост с видом на Кнаррлагсунде и продолжила путь к Уллвёйстиен. Свернув на дорогу с указателем Прествиквейен, она проехала до конца и, увидев заброшенную ферму, решила, что прибыла по адресу. Оставив мотоцикл на дороге, Миа поняла, что понемногу приходит в себя. Отпуск и вправду закончился. К ней вернулся взгляд полицейского. Она, обводя глазами окрестности, неторопливо поднималась к старой постройке Люсьена Франка. Того человека, кто, по словам Аниты Хольмен, был у нее в саду. И которого она
