холод пробирал до костей. Путники сидели в кузове открытого грузовика и жались друг к другу, тщетно пытаясь согреться.
Потерев друг о друга ладони в перчатках, Пейсли указала на сияющую на западе комету – казалось, огненный глаз пытается догнать зашедшее за горизонт солнце.
– О звёзды, вон она, – сказала девочка. – Комета моей матери. Вам не кажется, что она стала больше и ярче?
– Немного, но, возможно, это из-за того, что ночи здесь темнее, – предположил Хэл, – и нет ни электрикофонарей, ни домов.
Пейсли охватила дрожь, на этот раз не только от холода, и Оделия, оглядевшись по сторонам, раскинула крылья и укрыла ими Пейсли и Хэла.
Через несколько минут Пейсли начала согреваться: величественные крылья Оделии были подобны тёплому одеялу, согретому у огня. От тепла и мягкого покачивания электрикогрузовика Пейсли начала клевать носом и в конце концов заснула – сказалась усталость последних нескольких дней.
Машина резко затормозила, и Пейсли, проснувшись, открыла глаза; Оделия сложила крылья, и холод мгновенно накрыл путников. Водитель показал им заснеженную тропинку, и Пейсли, поблагодарив его, вылезла из кузова и поёжилась.
Под ногами скрипел глубокий снег, небо затянуло огромными снеговыми облаками, и темнота сгустилась; хорошо ещё, что бледный свет месяца, сияние кометы и звёзд отражались от снега и было видно, куда идти.
Едва они тронулись в путь, начался сильный снегопад. Хэл шёл первым. Отломав ветку у ближайшего дерева, он, прежде чем сделать следующий шаг, проверял ею глубину сугробов.
Глядя на Хэла с палкой, на его разлохматившиеся, искрящиеся в лунном свете светлые волосы, Пейсли вспомнила Дэкса. Она надеялась, что Хэл не соврал, сказав, что его отец не причинит Дэксу вреда, что с ним будут хорошо обращаться, и всё же… разлука с братом давалась ей нелегко. До сих пор Пейсли и Дэкс ни на день не расставались, и эта потеря казалась девочке такой же огромной, как небеса над головой.
Они шли чуть более получаса; ноги Пейсли подворачивались на обледеневших кочках. Наконец путешественники увидели очертания кузницы. Уютного вида коттедж угнездился в глубокой долине, из трубы вился дымок; рядом стояла длинная постройка – сама кузница, над которой поднимались три трубы (сейчас все они бездействовали).
Пейсли почувствовала прилив тепла: она поняла, что очень скучала по Корбетту, гораздо сильнее, чем думала. Девочка ускорила шаг, а потом вообще побежала вниз по тропинке, взрывая глубокий снег.
На двери коттеджа висел самый красивый венок в честь Дня малых оборотов, какой Пейсли когда-либо доводилось видеть: несколько латунных кругов, спаянных вместе стальными заклёпками и соединённых шестерёнками из ночного серебра, медленно вращались, приводя в движение золотые звёзды внутри венка. Пейсли привстала на цыпочки и постучала по центру металлического круга; у неё так замёрзли руки, что пальцы совершенно потеряли чувствительность. Она отступила на шаг и посмотрела на Оделию и Хэла. В кузнице было тихо. Пейсли вдруг сообразила, что уже довольно поздно и Корбетт и вся его семья, вероятно, давно спят, надёжно отгородившись от снега и мороза стенами дома. Метель усилилась настолько, что Пейсли с трудом смогла разглядеть тропинку, по которой они сюда пришли. Девочка уже хотела спросить Оделию, не постучать ли ещё раз, как вдруг дверь отворилась.
На пороге стоял мужчина. Высокий – голова почти упирается в притолоку, – с длинной всклокоченной бородой, в которой русых и седых волос было поровну. Шевелюра, растрёпанная спросонья, тоже с проседью. Хозяин поглядел на визитёров совершенно круглыми глазами – его явно встревожило появление незваных гостей посреди ночи.
Поскольку он молчал и лишь смотрел на посетителей, Пейсли нерешительно спросила:
– Мистер Граббинс?
– Да.
– Мы друзья Корбетта. Меня зовут Пейсли Фицуильям, это Оделия и Хэл. Мы… – Закончить фразу девочка не успела, потому что в эту секунду изнутри донёсся голос Корбетта:
– Пейсли! – А потом появился и он сам: оттеснив отца, Корбетт выскочил на мороз и обнял её. – Пейсли! Он держал её так крепко, что она сквозь одежду почувствовала тепло его тела, а ещё через секунду поняла, что плачет.
– Нас задержали, и к тому времени, как мы добрались до вокзала, вы уже уехали, а потом мы… – Пейсли посмотрела на мистера Граббинса. – И вот мы здесь. – Она высвободилась из объятий Корбетта и посмотрела на него снизу вверх. В струящемся из двери приглушённом свете было видно, что Корбетт осунулся, на подбородке у него кровоподтёк, а всё лицо в мелких царапинах. – Что с вами случилось?
– Похоже, ваше путешествие было таким же интересным, как наше, – заметила Оделия. Она одарила Корбетта своим фирменным холодным взглядом, выгнула бровь и скупо улыбнулась. – Рада видеть вас.
Корбетт улыбнулся в ответ.
– О, похоже, вы по мне скучали, – и он шагнул к Оделии с распростёртыми объятиями.
Мгновение ходящая с драконами стояла неподвижно, потом всё же обняла Корбетта.
– Ещё чего, – ответила Оделия, отстранившись и вновь став убийственно серьёзной.
Хэл пожал Корбетту руку и спросил:
– Давно ты дома?
– Приехал сегодня днём, – тихо сказал Корбетт и покосился на стоящего рядом отца.
– Что?! Почему?! Мы думали, вы успели на поезд, как и было запланировано… – воскликнула Пейсли, но осеклась, увидев, как многозначительно смотрит на неё Корбетт.
– Что здесь происходит? – раздался женский голос, и в прихожую вышла мать Корбетта. Они с сыном были очень похожи – у неё был такой же пытливый взгляд, как у Корбетта. Следом за ней шёл мускулистый молодой человек, немногим старше Корбетта, кудрявый и русоволосый, как отец. В его глазах тоже горело любопытство.
– Мама, папа, Норрис, это мои друзья. Я вам про них рассказывал.
– Девочка, которая умерла, ходящая с драконами и кригар? – перечислил отец Корбетта, поочерёдно глядя на гостей. Потом перевёл взгляд на сына и весело улыбнулся. – Наш Корбетт всегда умел заводить необычные знакомства. Помнишь, как однажды летом ты держал у себя под кроватью коробку с жабами?
– Да, па, но сейчас это никому не интересно! Пейсли, Оделия и Хэл, познакомьтесь с моими родителями, Джуди и Робертом, и с моим братом Норрисом.
– Ну, мы рады встрече с вами, – сказала мать Корбетта. – Но наша радость станет ещё больше, если мы не будем выстужать дом и все окажемся в тепле. Ну же, Корбетт, дай гостям пройти.
В коттедже горел и мягкий электрикосвет и два камина: один в кухне, другой в гостиной, куда их проводил мистер Граббинс. Пейсли опустила на пол рюкзак и сняла с плеча сумку с драконьим яйцом. От тяжести яйца болело плечо, и девочка свободной рукой помассировала его.
– Давайте мне. – Корбетт забрал у Пейсли сумку и рюкзак. – Что у вас
