нашёл в хранилище? – с любопытством спросил Корбетт. Он снял очки, протёр их краем свитера, потом снова надел и уставился на яйцо.
– Да, это оно, – подтвердила Пейсли, придвигая яйцо к Корбетту.
Он несмело подставил ладони, сложив их ковшиком, и Пейсли осторожно вложила яйцо ему в руки.
Корбетт просиял:
– Оно такое тяжёлое и тёплое… очень-очень тёплое, словно грелка, наполненная кипятком.
– Хэл говорит, что яйцо опалено драконьим дыханием, – сказала Пейсли. – Мы думаем, это случилось в обсерватории, когда Лорена дохнула на мамины часы; яйцо тоже попало под струю огня.
– Думаете, Док Лэнгли был прав и это действительно яйцо Великого дракона?
Хэл кивнул, не в силах оторваться от овсянки.
– Мы так считаем, – сказала Оделия, посмотрела на яйцо и едва заметно улыбнулась.
– Корбетт, вы так и не рассказали нам, что удалось узнать про Механизм, – напомнила Пейсли, снова принимаясь за овсянку.
Корбетт отложил ложку и вытер губы салфеткой.
– Ну, мне не удалось узнать всё, что хотелось, но что-то определённо происходит, и все небесные физики в затруднении. Я рассказал им о случившемся – ну, большую часть. Сказал, что Виолетта не погибла во время несчастного случая, что эксперимент повторили. Однако учёные мне не поверили: заявили, что я несу весь этот бред от горя и что они никогда не пустят меня ни в обсерваторию, ни в лабораторию. Тем не менее мне удалось получить копию сборника данных обо всех известных небесных телах, в том числе об этой комете. Правда, данные устарели, но они все в моём дневнике. Я ещё не успел их просмотреть, но сделаю это, как только у меня будет астроальманах, чтобы сравнить координаты с ожидаемыми значениями.
Пейсли длинно выдохнула. Она чувствовала свою ответственность за то, что могло случиться с Небесным Механизмом, но понятия не имела, как всё исправить.
– Простите, что прерываю; всё это, конечно, очень интересно, и если бы я был преданным последователем Небесного Механизма, то сейчас не находил бы себе места от беспокойства, – заметил Хэл. – Но поскольку мне на Механизм плевать, можно мне ещё овсянки?
Пейсли усмехнулась, Оделия вскинула бровь и посмотрела на кригара в высшей степени неодобрительно, а Корбетт засуетился: «Да-да, разумеется!» – и придвинул к Хэлу всю кастрюлю.
* * *
Этим утром у Таракана не было возможности тихо-мирно позавтракать с друзьями: он сидел напротив Тёмной драконицы в салоне личного воздухолёта Гектора.
Машинка была маленькая, манёвренная, быстрая и лёгкая – идеальна для путешествий на короткие расстояния. Для предстоящей им долгой дороги воздухолёт не слишком подходил, зато давал возможность обойтись без общественного транспорта, тем паче что с ними летели Лорена и её отпавшие ходящие с драконами.
– Мы взлетим через несколько минут, – сообщил Гектор, садясь рядом с Тёмной драконицей.
Хозяйка перекинула за спину длинные волосы и неподвижно замерла в большом кресле.
– Сколько остановок нам придётся сделать для дозаправки? – поинтересовалась она.
– Две: одну в Ноттингеме, вторую в Дареме, где мы останемся на ночь, после чего полетим в Данди и там встретимся с Георгом и его армией.
– И ты уверен, что у Георга всё под контролем? – спросила Тёмная драконица.
– Если не у Георга, то у его окружения. Многие из тех, кто верен мне, служат его ближайшими советниками; поскольку даже небесный архитектор Харман встревожен из-за исчезновения будущего Георга и из-за того, что это девочка, я чувствую, что имею достаточно влияния на рыцарей, чтобы наш план оказался успешным.
– Вы сказали небесному архитектору Харману, что Георг – это Пейсли? – спросил Таракан.
Услышав эти слова, Тёмная драконица слегка вздрогнула, вена на её шее запульсировала – явно свидетельствуя, что всё её спокойствие напускное.
– Не сказал. Это известно только нам, – ответил Гектор.
Таракан кивнул.
– Ну, нам и ещё Верховному Конструктору, – заметил он.
– Мастер Звездочёт заверил меня, что новый Георг никогда не займёт трон. Он сказал, что Королевская Звезда Пейсли испорчена нарушением в работе Механизма. Я считаю, это явный знак того, что она будет уничтожена, и очень скоро, – проговорила Тёмная драконица с жестокой улыбкой.
Таракан ощутил ком в горле. Вскоре после взлёта вошёл стюард и предложил пассажирам свежие круассаны, но шпион отказался: из-за проклятого кома в горле он едва мог дышать.
Глава двадцать седьмая. Как куётся дружба
Корбетт открыл маленькую дверцу, врезанную в одну из створок огромных двойных дверей кузницы. Пейсли слегка пригнулась и последовала за ним. В кузнечном горне всё ещё горел огонь, после того как утром здесь работала мать Корбетта. В данный момент она ушла помогать Норрису и мистеру Граббинсу расчищать дорогу. Пейсли поставила сумку из драконьей кожи на ближайший верстак и расстегнула пальто.
– Мне нужно сообщить вам нечто важное, Корбетт, – сказала она и, закатав рукав, показала свои звёзды. – Я новый Георг. – Она старалась говорить непринуждённым тоном, но всё равно в её голосе прозвучали нотки страха и волнения.
– Значит, он сказал правду! – пробормотал Корбетт, делая шаг вперёд и пристально рассматривая запястье Пейсли. – Таракан сказал, что вы удостоены Королевской Звезды, но я так и не понял, лгал он или нет. Накануне ночью я слышал колокола, однако ни на секунду не допускал мысли, что они звонят в вашу честь. – Он поднял глаза и посмотрел на девочку с благоговением. – Знаете, что это значит? В смысле я знаю: это значит, что вы Георг, вы… о, звёзды мои, вы Георг! Мне следует поклониться? Теперь я должен называть вас «ваше Георгейшество»?
Пейсли покачала головой, от смущения и от стоящего в кузнице жара у неё покраснели щёки. Стоило людям узнать про Королевскую Звезду, как они сразу начинали смотреть на Пейсли по-другому – кроме разве что Оделии и Хэла: эти двое не изменили своего отношения к ней, как и Таракан. При мысли о нём девочка покраснела ещё сильнее.
Она не сомневалась, что Дэкс будет относиться к ней по-прежнему, хотя наверняка придёт в бурный восторг. Оставалось лишь надеяться, что Корбетту просто нужно немного времени, чтобы привыкнуть к её новому положению. В конце концов, она и сама ещё не привыкла.
Пейсли сунула руку в сумку, задев тыльной стороной ладони драконье яйцо, и достала золотой футляр, который вручил ей юный механик. Ловко проведя пальцами по уже знакомым кругам, она быстро повернула их, и они встали на нужное место, изобразив рисунок её звёзд. Футляр, щёлкнув, открылся.
Немного волнуясь, девочка достала свёрнутые в трубочку листы и разложила их на верстаке, потом, осознавая важность того, что собирается
