ей примерно лет?
– Она страшная или красивая?
– Богиня просто так отпустила тебя?
– Ребята, я никогда не воспринимала всерьез те галлюцинации. В них Богиня была молодая и очень красивая, с золотым обручем на голове, в золотой одежде, а глаза у нее с несколькими зрачками, как и на всех картинах с ее изображением.
– А шрам на руке у тебя остался? – с любопытством спросила вдруг Тания.
– Остался, – я показала друзьям небольшой тонкий шрам на запястье, который они с огромным любопытством стали разглядывать.
Потом я долго вспоминала напугавшие слова видящей у главного храма Богини Матери. Осознание того, что я действительно встречалась с Богиней Матерью и даже разговаривала с ней, долго не укладывалось в голове, как и то, что я могу быть избранной – зеленым лучом Богини.
Настоящее время
Я очнулась после сна уставшая и выжатая. Словно не спала до этого, а пробежала длинную дистанцию.
В палате, слава святым небесам, не было ни господина Стонича, ни господина Йовича. Сестра Таисия тихо сидела за столом и читала книгу, не заметив, что я проснулась. Я прикрыла глаза и задумалась.
Я устала от того, что воспоминания скачут. То годы в магической академии, которые вызывали ностальгию и радость, то плен, который вызывал отвращение и ужас. Это изматывало и морально, и физически.
Я вздрогнула и напряглась – вспомнила то, от чего пытались отвлечь меня уже несколько дней ученый Стонич и сестра Таисия, не давая вспоминать ничего, кроме академии.
Сердце сжалось от боли и тоски – в моих воспоминаниях Джейсон Тубертон мертв.
Я крепко зажмурилась. Не хочу верить в это. Не буду верить, пока не вспомню все до конца. Пока не вспомню, как он умер. До этого момента Джейсон Тубертон будет для меня живым. Пропавшим без вести. Но живым.
«Джейсон жив», – повторяла мысленно.
«Жив. Жив. Жив».
Благодаря этому решению я немного успокоилась и смогла вдохнуть полной грудью.
Я подумала о том, какой все же талантливый человек этот ученый по амнезии. Благодаря ему я теперь очень много вспомнила из прошлой жизни.
Теперь передо мной стояла другая дилемма. Нужно скрыть часть воспоминаний и в то же время частично рассказывать о том, что вспомнила.
Однако самой нужно вспомнить все.
Абсолютно все.
Я должна узнать, что случилось с Джейсоном, Кристофом, родителями и куда я спрятала проклятые документы и артефакт.
В палату вошел господин Стонич и сразу понял, что я не сплю.
– О, вы проснулись, лера! – радостно произнес он.
Сестра Таисия удивленно вскинула голову, ведь она не заметила моего пробуждения.
– Как наши успехи? – поинтересовался ученый.
Он осторожно снял «шапочку» и на мои жалобы задумчиво ответил, что ему тоже не нравится подобное положение дел. Его замечательный аппарат показывал, что мой мозг работает на износ, и если так будет продолжаться дальше, то я просто сойду с ума, и никто не получит тех сведений, ради которых все затевалось.
– Воспоминания скачут, потому что стоит ментальный блок «Королевская слеза», который мешает работе аппарата. Нам приходится с усилием пробиваться через данный блок. Вы, кстати, не вспомнили, откуда он взялся? – ученый внимательно посмотрел на меня.
Честно ответила, что не вспомнила. В моих воспоминаниях присутствовала «Королевская слеза», которую видящая приказала Киру отдать мне, и все. Кир, по моим воспоминаниям, тоже не знал, что это такое.
Какое-то время господин Стонич продолжал буравить меня подозрительным взглядом, но затем, как-то тяжко вздохнув, пробормотал:
– Вроде вы говорите правду. В конце концов, не я буду допрашивать по итогу.
– Когда будет допрос?
– Когда скажу, что вы готовы, – ответил Стонич, видимо, довольный, что министр настолько ему доверяет.
Далее он сказал, что ему нужно доработать аппарат, учитывая особенности моего ментального блока. Поэтому несколько дней у меня будет отдых. И я должна постараться ничего не вспоминать, дать мозгу отдохнуть и только пить по времени оставленные им эликсиры. Еще он, к моему удивлению, сказал, что подобрал эликсиры для быстрого срастания костей и для улучшения самочувствия в общем.
Я ничего не имела против этого – жутко надоело быть обездвиженной.
Единственное, чего я безумно хотела, – встретиться с Кирстаном Стефановичем и рассказать, что я, наконец, вспомнила его.
Его визиты стали редкими и короткими. Сестра Таисия рассказала, что ему практически запретили меня навещать, потому что его посещения стали вызывать у меня одни расстройства. Последнее вообще спровоцировало падучую. Но пока я промолчала, чтобы не вызвать подозрения у ученого. Он мог связать эту просьбу с тем, что я вспомнила. А я помнила о том, что Кир в докладах дяде не указывал о моих годах учебы в САМИМ в Марилии.
Однако, когда я заснула без всяких гиппокамповых присосок, воспоминания все равно пришли, а когда проснулась, то ничего не забыла.
Марилия. Весна, 3200 год
Началось странное противостояние между Марилией и Тангрией. Дипломатические отношения, как и предсказывал Кенет тогда в кафе, были разорваны. Всех подданных нашей империи выдворяли в принудительном порядке в течение двух дней.
Страны находились на грани войны.
Мы возвращались домой.
Слава Богине, что я успела закончить третий курс и сдала все экзамены. Несданной осталась только практика, необходимая для перехода на четвертый курс.
На выходе из секретариата академии я столкнулась с взбудораженным Киром. Всегда элегантный, с идеальной прической, сейчас друг выглядел так, как будто наспех оделся и бежал.
– Везде ищу тебя, – с облегчением выдохнул он. – Ты забираешь документы?
– Да, – с искренним сожалением произнесла я. Мне очень не хотелось уезжать из Марилии и покидать друзей. – Нам сообщили, что до вечера необходимо покинуть территорию империи.
– Я провожу тебя, – Кир уверенно, как всегда, забрал сумку с документами, крепко взял меня за руку и повел.
Какое-то время мы шли молча. Я думала о холодной войне между нашими землями, о доме, в который приходилось вернуться, об отце, по которому очень соскучилась, и, конечно, о Джейсоне, которого через несколько дней увижу.
О чем думал Кир, не знаю. Но выглядел он задумчивым и расстроенным.
– Кир, что случилось? – с тревогой спросила я.
– Ты еще спрашиваешь! – возмутился он. – Ты уезжаешь.
Он остановился, я вынуждена была тоже остановиться.
Мы стояли в одном из коридоров САМИМ, спешащие кто куда студенты огибали нашу парочку, не обращая на нас внимания.
– Ты можешь выйти замуж за Мирита, Лорианна, – серьезно произнес Кир. – И остаться в Марилии.
– Мы расстались, Кир. Ты же знаешь, – ответила я удивленно.
– Очень зря, – раздраженно ответил друг. – Иногда совершенно не понимаю тебя.
С Миром мы недолго пробыли парой. Мирит буквально заболел мной. Он и до того, как мы стали встречаться, был влюблен в меня, а когда стали парой, стал ходить по пятам, ко всем ревновал, дрался с Киром и другими парнями без видимой причины и сразу настойчиво стал звать замуж. А еще вести себя как собственник. И чем дальше, тем сложнее становилось находить с ним общий язык, тем яснее я
