оттого, как же иногда хорошо бывает настолько ошибиться в человеке.
Джо оценила обстановку. Первый бизнесмен блевал в мусорный мешок, заляпав себе всю рубашку. Второго бизнесмена, похоже, тоже тошнило – он налился краской и вспотел, подергивался и трясся, вцепившись в подлокотники, как и морпех в кресле за ним. В ее сузившиеся зрачки всматривалась жена-санитар. Замеряла ей пульс. Йосип сел через проход от них и дышал с заметным трудом, оглядывая волдыри и сыпь на руках. В соседнем кресле, уронив голову вперед, накренился Дэйв – все еще без сознания, но в маске, которую нацепил на него Йосип.
Остальные пассажиры за перегородкой, отделявшей основной салон от первого класса, сидели на своих местах, прижимая маски к лицу. Большинство вытягивало шеи, силясь разглядеть, что происходит. Многие наклонились вперед, сжав руки друг друга и зажмурив глаза. Некоторые сцепились в объятьях, и по их лицам текли слезы, а кто-то в дальнем ряду застонал.
Джо видела в хвосте Келли и Большого Папочку, послушно пристегнувшихся на своих местах. Они выглядывали из дверей кухни и смотрели на нее, стоящую в проходе. Им отчаянно хотелось помочь.
Джо подняла трясущуюся руку и показала большой палец вверх.
Перед глазами мерцали звезды. Лицо немело. Она сморщила нос и пошевелила губами, пытаясь разогнать кровь. На подбородок из-под маски сочился пот. Ведь это же пот? А если слюна? Или у нее идет пена изо рта? Не в силах дотронуться до лица, она не могла проверить, правда ли по нему, как ей казалось, медленно расползается паралич.
Джо поймала себя на том, что ее терзают сомнения насчет потенциального плана «Б» на борту. Но она все же позволила себе выдохнуть с облегчением: она все еще жива, они все еще живы.
Газовая атака закончилась.
Время стало растяжимым понятием, поэтому Джо не представляла, как много от двенадцати минут съела атака. Только знала, что не все двенадцать, хотя и близко. Значит, оставшийся газ должен безвредно развеяться прежде, чем маски станут бесполезными. А уже совсем скоро они приземлятся – и самолет встретят химики и врачи.
Все будет хорошо.
Джо кивнула сама себе.
Все кончено.
Глава двадцать шестая
Кэрри трясло.
Это началось с небольшой дрожи, но стоило Биллу бросить баллончик, как она переросла во что-то более животное, необоримое.
Элиза снова расплакалась, когда на нее закапали слезы Кэрри. Скотт зарылся лицом в ее колени, но теперь, после окончания газовой атаки, выпрямился. Кэрри прижала его обратно к себе. Его тело содрогалось под ее весом, и теперь он плакал вместе с сестрой. Кэрри старалась вдохнуть полной грудью и не могла.
Сэм пытался утихомирить детей, но добился лишь того, что они зарыдали еще громче – обстановка в замкнутом пространстве накалилась. Их уже довели до предела.
Сопротивляясь робким попыткам матери успокоить его, Скотт все же сел прямо. Среди шума настала пауза, в которую он успел вставить вопросительное:
– Мам?
Он уставился на ее колени, потемневшие от сырости. Поднял на нее непонимающий взгляд. Мамы не должны пи́саться.
Кэрри почувствовала его жалость, поняла, что ему стыдно. Видеть это было невыносимо, она отвернулась – и наткнулась на взгляд Сэма.
– Мне нужно в туалет, – просто сказала она, не в силах умолять. – Избавьте меня от унижения. – Ее голос надтреснул. – Только не перед детьми. Пожалуйста…
Все, что она еще пыталась сказать, заглушили детские всхлипы. Сэм перевел взгляд с мокрых штанов на сопли, блестевшие под ее носом. Она взяла его за рукав, который закатывала сама, и он не отстранился. Ее шепота почти не было слышно.
– Сэм. Пожалуйста.
Их взгляды встретились, но она тут же почтительно опустила глаза.
– Ладно. Держи свою сестру, – обратился Сэм к Скотту. Мальчик неуклюже принял ребенка. Сэм пошарил в фургоне и нашел в углу веревку. – Иди сюда. На, бери.
Он передал телефон Кэрри, пока Скотт с сестрой на коленях отодвинулся подальше от двери. Сэм привязал один конец веревки к металлической подпорке кузова, а другой обвязал вокруг худой талии Скотта. Мальчик с трудом приподнял Элизу, чтобы не мешать ему.
Сэм пару раз дернул за веревку. Узлы затянулись.
– Я запру фургон, поэтому без героизма мне тут, – шепнул он Скотту, ткнув пальцем ему под нос. – Если что выкинешь – я прострелю твоей маме голову.
От лица ребенка отлила кровь.
Вся эта сцена разворачивалась позади Кэрри, пока та, глядя в камеру, пыталась сообразить, как сообщить мужу то, что не могла сказать вслух. Билл по ту сторону экрана не обращал на нее внимания – он уставился на того, кто связывал его детей.
Ее плечо мягко тронуло воспоминание.
Незадолго до свадьбы. Диван, старая Библия. Отцовский почерк.
– Ну… все умирают. И это плохо?
– Да.
– Билл, – сказала она, пока Сэм заканчивал. Голос споткнулся о комок в горле, но ее глаза уже высохли. – Если бы ты снова попросил выйти за тебя замуж… прямо сейчас… даже после всего… Я бы сказала «да». «ДА». Подчеркнутое. Большими буквами.
Билл нахмурился, чуть наклонил голову.
Пока Кэрри наблюдала, как он пытается разгадать послание, всплывали новые воспоминания. Вот они сидят бок о бок в кино, и она случайно касается его руки. Вот она ловит на себе его взгляд с другого конца комнаты на вечеринке. Вот он впервые называет ее своей девушкой. Она улыбнулась про себя, довольная своим решением, – и тут Билл по ту сторону экрана побледнел. Тогда она поняла: он вспомнил.
Камера затряслась, когда он схватился за ноутбук.
– Кэрри, я не могу… я… черт… – бормотал он, явно тоже пытаясь придумать, как сказать что-то и при этом не сказать. Пригладил волосы, озираясь, как вдруг замер и уставился в камеру.
Распрямился, выпятил подбородок и произнес твердо и ровно:
– Выйди за меня еще раз, Кэрри. Я прошу тебя сейчас, прямо как тогда: ты выйдешь за меня? Но не говори «да». Подчеркнутое. Большими буквами. Не сейчас. Жди. Будь терпелива. И я докажу, что я тебя достоин. Обещаю. Кэрри, я тебе обещаю. Не говори «да», пока не решишь, что я тебя заслуживаю.
Кэрри грустно улыбнулась.
– Ты всег…
– Ладно, пошли, – перебил ее Сэм.
Он забрал телефон у нее из рук, но оставил на полу фургона. Камера застыла, уставившись в потолок и не показывая ничего.
Билл, не моргая, таращился в экран, где видна была только зернистая и серая темнота да слышалось тяжелое дыхание Скотта – единственное напоминание, что они все еще на связи. Раздался щелчок ключа в замке.
Детей заперли внутри, связанных и предоставленных самим себе. Кэрри скрылась из виду вместе с психопатом. А он – их отец, ее муж, – он на расстоянии нескольких тысяч километров от них и отдаляется с каждой минутой.
«Сейчас она что-то сделает», – подумал Билл.
Сейчас Кэрри что-то сделает.
Глава двадцать седьмая
Тео несся со сверкающими мигалками и вопящей
