В сарае он тренируется, подвесив грубо сделанную соломенную куклу, которая служит ему в качестве мишени. После нескольких восьмидневок упражнений он чувствует себя куда более уверенным - и в своих руках, и в своем посохе. Конечно, упражнения с куклой не заменят тренировок с напарником, но теперь он, по крайней мере, чувствует посох.
Проделав первую серию упражнений, Доррин перебрасывает через балку веревку, подвешивает к ней мешочек с песком и толкает его, чтобы он качался. Ему удается нанести по этой движущейся цели пяток довольно сильных ударов, но в целом у него еще не все ладится и с равновесием, и с точностью.
Через некоторое время его прошибает пот, а колени начинают дрожать от усталости. Упражнялся он вроде бы не так уж долго, но после целого дня работы в кузнице выматывает и это. Убрав мишени и отставив посох в сторону, Доррин берется за скребницу.
Меривен тихонько ржет.
- Знаю, подружка, знаю. Мне стоило почистить тебя раньше, но ведь мы с тобой еще прогуляемся. Сегодня после ужина.
XXXVIII
Доррин привязывает Меривен к железному кольцу на побитом деревянном столбе перед лесопилкой - зданием с покатой крышей и скользящей дверью, приоткрытой как раз настолько, чтобы он мог войти, не протискиваясь бочком.
От поднятых его шагами опилок чешется нос, и, входя в помещение, где, уминая хлеб с сыром, сидит чернобородый молодой человек, Доррин усиленно трет переносицу.
- Прошу прощения. Ты Хеммил?
- Я? Хеммил? Хотелось бы, приятель, но увы... Я всего лишь Пергун, тутошний, подмастерье. А любопытно... - Пергун присматривается к темно-коричневому одеянию гостя. - Что могло потребоваться от Хеммила целителю? Ты ведь целитель, да? И одет похоже, и вид у тебя... этакий целительский.
- Отчасти я целитель, но вообще-то - подмастерье у кузнеца Яррла. И не то чтобы мне был нужен сам Хеммил, просто я ищу обрезки дерева...
- Ага. Надо думать, полешки в пару локтей длиной и без сучков? Пергун говорит с набитым ртом, и слова его звучат не вполне разборчиво.
- Да нет же, тьма! Я имею в виду именно обрезки. Куски дерева в пол-локтя...
- Ладно, паренек, - со смехом говорит Пергун, проглатывая последний кусок и направляясь к выходу из-за загородки. - Скоро придет Хеммил, и мы возьмемся за работу, а пока можешь поискать, что тебе надо. Вон там стоит ларь с отходами, какие решено пустить на растопку. Приноси сюда, что найдешь, и мы столкуемся, - он поворачивается и, снова приглядевшись к Доррину, добавляет: - Одного вот только не пойму, на кой кузнецу деревянные чушки?
- Да я не для Яррла подбираю. Они мне нужны для работы... - легкая головная боль тут же заставляет Доррина дать дополнительное объяснение: - Я собираюсь смастерить несколько действующих моделей.
- А-а... - Пергун поднимает руку, чтобы почесать макушку, но тут же опускает ее. - Ладно, тащи деревяшки.
- Спасибо.
- Паренек, а звать-то тебя как?
- Доррин.
- Слышь, Доррин, а как ты ладишь с мистрисс Петрой? Я ведь так понимаю, у нее... То есть, люди-то толкуют... Ну, ты небось и сам...
- Ежели ты имел в виду "дурной глаз", - с ухмылкой отзывается Доррин, - то брехня все это, и насчет Петры, и насчет Рейсы. Семья у них славная, а что нелюдимы - так ведь это не преступление.
- Ну... вообще-то я и сам так думал. Хонсард говорит, что Яррл мастер первостатейный. Он и для Хеммила всякую всячину мастерил. Наша новая пила - это ведь его работа. Зубья держит лучше, чем у Генштааля, - что тут еще скажешь. Ладно, - подмастерье тычет пальцем в сторону древесных отходов, - давай, выбирай что приглянется, Доррин.
Подбирая подходящие обрезки, юноша осматривает помещение. Запах дерева и опилок действует на него успокаивающе, однако расхолаживаться некогда. Яррл отпустил его неохотно, да и то лишь потому, что лесопилка закрывается в одно время с кузницей.
Отобранные деревяшки Доррин кладет на скамью рядом с загородкой, за которой какой-то мужчина выговаривает Пергуну:
- Нужно ему, гляди ж ты... Да ежели каждый подмастерье в Дью наладится сюда таскаться...
- Да, хозяин. Но он просил только коротенькие...
- Коротенькие... Знаем мы эти коротенькие...
Оба оборачиваются, как будто уловив присутствие Доррина. Хеммил, ни слова больше не сказав, направляется к пиле.
- Сколько с меня? - спрашивает Доррин у подмастерья.
- Я бы за так отдал, да видишь, какие дела... - Пергун со значением кивает вслед хозяину.
- Слышал я ваш разговор, - вздыхает Доррин, глядя на деревяшки. - Но медяка-то хватит?
Он надеется, что его голос не звучит слишком уж просительно.
- Не то чтобы ты отобрал такие уж большие куски... - Пергун ухмыляется, запускает пальцы в черную бороду, а потом машет рукой: - Ладно, пусть будет медяк, но только потому, что мне вовсе не с руки огорчать да сердить целителя. Во всяком случае, так я скажу Хеммилу.
Доррин роется в своем кошельке.
- Сам-то я с радостью отдал бы тебе все даром, - уверяет Пергун, - сам ведь подмастерье и знаю, что у нашего брата денег не густо, но ведь Хеммил меня живьем зажарит, - бородатый малый делает паузу, а потом спрашивает: А ты когда-нибудь заглядываешь к Кирилу? Мы собираемся там в конце каждой восьмидневки.
- Нет, я там не бывал. Я вообще плохо знаю Дью, да и устаю так, что на гульбу сил не остается.
- Ну, ты слишком молод, чтобы сидеть в четырех стенах, - Пергун качает головой. - А узнать Дью как следует успеешь, когда женишься на хозяйской дочке и осядешь у нас.
- Я на ней не женюсь, хоть она и славная, - возражает Доррин.
- Ну тогда просто так приходи, гульнем, да и город тебе покажем.
- Постараюсь, - говорит Доррин, вручая ему медяк.
- Вечером, в конце любой восьмидневки. Прихвати с собой пару медяков вот и все, что требуется.
- Может, не на этой восьмидевке, но приду обязательно, - обещает Доррин, забирая обрезки.
XXXIX
Чуть ли не со стоном Доррин выходит на середину сарая и начинает выполнять упражнения, которым больше года назад - неужели прошло столько времени? - его научила Лортрен. Сосредоточившись, он старается гармонизировать движения посоха и собственного тела. Спустя некоторое время юноша подвешивает качающуюся цель, толкает ее, приводя в движение, и начинает наносить удары из разных позиций.
Увлекшись, он подходит слишком близко ко второму стойлу, и его посох рикошетом отскакивает от деревянной скобы. Юноша поскальзывается на соломе. Как только не упал! Но именно такие неудачи и заставляют его упорно продолжать тренировки.
Наконец, взмокший от пота, с налипшими на лицо и руки соломой и мякиной, он ставит посох в угол.
- Координация движений у тебя недурна, но ты именно проделываешь упражнения, а нужно чувствовать себя, как в настоящей схватке, - произносит Рейса. Она только что вошла в сарай. - Ты малоподвижен. Чтобы уйти от твоему удара, меченосцу достаточно слегка отступить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
