Это ему и предстояло выяснить в ближайшие дни.
Он наконец выпрямился, оставив двигатель в покое, и пошел к следующему конвейеру. Проходя мимо женщины, все еще скорчившейся на полу, он мимоходом подхватил ее за пояс и поставил на ноги.
— Иди умойся, — сказал он.
* * *
Они зачем-то посадили аэро поодаль, не на площадке у крыльца, как обычно, а у изгороди, будто хотели спрятать его в листве, и пробирались через яблоневый сад якобы скрытно, а на самом деле очень заметно, так что Леарза быстро увидел их с высоты второго этажа, где он в тот момент устроился на подоконнике с планшетом, и какое-то время недоуменно следил за их передвижениями, а потом рассмеялся.
— Разведчики из вас никудышные, — окликнул он; андроиды от неожиданности присели и принялись ругаться, а потом задрали головы.
— Морвейн дома? — спросил Сет, оглядываясь.
— Нет, они с Волтайр куда-то уехали по делам, — отозвался Леарза. — А что, у вас к нему какое-то дело?
— Прекрасно, прекрасно, — они переглянулись, не потрудившись ответить на вопрос, и трусцой направились к двери, ведшей на террасу. Леарза положил планшет и пошел вниз, недоумевая.
Стоило ему войти на кухню, как что-то холодно уперлось ему в горло.
— Мы тебя похищаем, — сказал Корвин. Леарза только тут сообразил, что холодное — это ложка, которую Сет с бандитским видом приставил к его шее. — Сопротивление бесполезно.
Леарза поднял руки и рассмеялся.
— Да я вроде и так не сопротивляюсь. А Тильда с вами?
— Нет, она отказалась участвовать в этой дурацкой затее, — состроил рожу Сет. — Мы ее и так чудом уговорили не доносить на нас Морвейну.
— Вы хотите меня в пивнушку отвезти, что ли? — поинтересовался Леарза и послушно пошел следом за Корвином, который уже открывал дверь в сад. — И напоить?
— Нет, интереснее.
— Но Морвейн не одобрил бы.
— Ну прямо заинтриговали, — сказал Леарза. Они втроем, уже не таясь, пересекли сад снова и сели в аэро, в котором приглушенно играла какая-то музыка. Корвин тут же сердито ее переключил, вызвав гримасу у Сета.
Сообщать, куда же они его похищают, андроиды отказывались, и Леарза наплюнул, вместо этого спросил у них:
— Нет никаких новостей о Каине?
Они опять переглянулись.
— Не жди от него вестей еще месяца два-три, — наконец сказал Корвин. — Поначалу они будут принимать такие меры безопасности, что нам и не снились. Потом уж, может, патлатый пришлет тебе открыточку.
— Мне немного обидно, что он мне даже не сказал, что уезжает.
— Не хотел беспокоить тебя.
— Но… а если он останется там на долгие годы? — беспомощно спросил Леарза. — И мы с ним увидимся только лет через десять?
— Он будет связываться с тобой, не переживай, — похлопал его по плечу Сет. — Все эти годы, пока он жил на Руосе, он периодически отправлял нам свои писульки, перестал только под конец, когда возможностей стало меньше.
Аэро опустился на большую площадку одного из небоскребов незнакомого города, совершенно не похожего на Ритир, — небоскребы здесь были совсем не стеклянные, а из какого-то неведомого терракотового материала, и подножиями утопали в буйной зелени. В целом пейзаж был мирный, и Леарза даже различил бегающих по нижней площадке детишек. Заметив его взгляд, Корвин сообщил:
— Школьники на экскурсию приехали.
— Это музей?
— Не совсем.
Широкие двери приветливо распахнулись перед ними, и они вошли внутрь.
— Может, мы все-таки зря его сюда притащили, — какое-то время спустя неуверенно сказал Сет Корвину.
— Не зря, — возразил журналист. — Пусть посмотрит.
— Да хватит уже таинственности, — взорвался Леарза. — Что вы хотите мне показать?
— Лаборатории, — Сет дернул бровью.
— Какие лаборатории? Что тут делают?
— Сам увидишь.
Они шли быстро и догнали вереницу детишек, с шумом и смехом шагавших за учителем. Детишки заполонили собой коридор, создав пробку, и им пришлось притормозить; Леарза невольно прислушался к болтовне этих детей.
— А с нами живет младший, — похвалился маленький мальчик шедшей с ним под руку девочке. — Его еще мой дедушка создал! Ему скоро исполнится девяносто восемь лет.
— Это что, — фыркнула девочка. — У нас жило двое, но они оба уехали на Аймару вместе с другими поселенцами.
— Нашего зовут Харон, — не сдавался мальчик, — он научил меня читать и всегда за мной присматривал, когда я был совсем маленький.
Перед школьной экскурсией открылась очередная дверь, и учитель громко окликнул галдящих детей:
— Вот мы и пришли! Скорее, скорее, посмотрите, перед нами почти появившийся на свет младший.
Леарза по инерции шагнул внутрь следом за мальчиком и девочкой и остановился.
Двое людей в белых халатах стояли возле высокого лабораторного стола, на котором лежало тело, — Леарзе поначалу показалось, что это труп. Тело было накрыто непрозрачной пленкой, из-под которой видно было совершенно человеческую руку, но черепная коробка его была… не завершена.
Над ней и склонился один из халатов, держа пинцетом какую-то крошечную металлическую пластинку.
Тошнота резко подступила к его горлу, и Леарза спешно отвернулся. Дети между тем продолжали глазеть, как ни в чем ни бывало, и кто-то даже восторженно ухнул; маленькие люди часто не отличаются щепетильностью и чувствительностью взрослых.
Корвин и Сет опять переглянулись, но Леарза не видел их лиц. Он стоял, боясь поднять взгляд и снова увидеть это.
— …внутренние органы выращиваются в биолабораториях, — говорил учитель, — так что он внутри почти такой же, как мы. Только скелет младшего обычно делается из прочных сплавов, ну и, конечно, в череп помещается электронный мозг. На самом деле, как я вам уже рассказывал, люди во многом так же устроены, и наши тела управляются за счет электрических импульсов, поэтому вся разница между нами и младшими в том, что наш мозг — органического происхождения.
— Они появляются уже взрослыми, — добавил один из людей в халатах. — И со временем почти не меняются. Он может растолстеть, — ответом был детский смех. — Если будет слишком много кушать. Но не больше того.
Леарзу кто-то поймал за плечо и повлек прочь, он не обратил внимания, кто; наконец они вышли в коридор, и он обессиленно прислонился к стене, чувствуя, как дрожат колени.
— Я же говорил, это была плохая затея, — буркнул Сет.
— Эй, эй, только в обморок не грохнись, как девчонка.
Леарза медленно поднял на них глаза.
— И вы… тоже… — севшим голосом произнес он. — Тоже появились… таким образом?
— Ну да, — будто смутился лысый. — Все андроиды так появляются.
— Пойдем сядем, — коротко предложил Корвин и опять подпихнул Леарзу; тот покорно пошел, не глядя, куда, и опустился на низкий диванчик в углу. Коридор здесь расширялся, превращаясь в небольшой холл, и в широкое окно проникало ясное солнце.
— Зря мы его сюда притащили, идиот, я говорил тебе, — сердито заявил Сет. Корвин пожал плечами и ровно возразил:
— Да ладно. Ты вспомни, как ты себя вел, когда впервые увидел рожающую женщину! Я до сих пор ржать начинаю при одной мысли об этом!
Сет в некотором замешательстве принялся поправлять остатки своих волос.
— Я был маленький, — попытался отбиться он.
Леарза между тем не слушал их и смотрел на закрытую дверь, за которой создавался новый андроид; дверь открылась, и оттуда высыпали взволнованные дети. Учитель прикрыл дверь и встал возле нее.
— Это очень важный момент для его создателей, — сказал он, строго оглядывая своих подопечных. — Мы не должны им мешать. А вот потом можете его поприветствовать.
Дети нервничали и приглушенно галдели, столпившись в коридоре.
— И они просто… собирают вас? — тихо спросил Леарза.
— Не совсем, — ответил Корвин; Сет откинулся на спинку дивана и запрокинул голову. — Это долгий процесс. Сначала человек, который желает создать младшего, берет разрешение у Лекса. Кому попало этого не разрешают… Потом уже делается… проект. Кто-то предпочитает делиться с будущим андроидом собственными генами. Сперва пишутся пакеты программ, которые потом загружаются в электронный мозг, и уж в последнюю очередь…
Он не договорил; дверь медленно начала открываться, потихоньку, будто открывавший ее не совсем был уверен, что делает. Внутри у Леарзы что-то опустилось. Ему показалось на мгновение, что сейчас оттуда шагнет чудовищный монстр, и дети разбегутся с воплями ужаса, но вот наконец солнечный свет скользнул внутрь лаборатории, и через порог осторожно переступило новое существо, только начавшее жизнь.
Он был худенький, почти что хрупкий, невысокого роста, с тонкими музыкальными пальцами, а на его узком лице жили ясные светло-карие, на свету совсем золотые глаза. Дети замерли, глядя на него, а он посмотрел на них в ответ и вдруг смущенно как-то улыбнулся.
