Я закрываю лицо руками.
— Такое чувство, что я попала в какую-то альтернативную вселенную.
Он смеется и обходит стойку, чтобы со своей миской сесть на барный стул рядом со мной.
Я показываю на беспорядок на кухне.
— Ты не собираешься ничего из этого убирать?
Он морщит нос.
— Может быть, позже. Ешь, а то остынет.
Я качаю головой, откусывая кусочек, и… ну… вообще-то… это действительно вкусно. Это питательная еда, так что, конечно, она вкусная. И я не против питательной еды. Совсем нет. Я люблю жаркое в горшочке с картофелем и хорошим весенним салатом.
Но эта еда — совсем не то, что я ожидала от Дина. Он уравновешенный и излучает атмосферу метросексуала, будучи молодым городским профессионалом из Колорадо. Парень, который хорошо разбирается в искусстве приготовления шаркутери борд, не тот, кого я ожидала бы увидеть подающим запеканку из «татер тотс» в мисках для хлопьев.
Однако он также не из тех парней, от которых я ожидала бы, что они пойдут на фальшивое свидание с новой подругой только для того, чтобы выручить ее из затруднительного положения. Возможно, в Дине есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд.
— Ты сказал, что это рецепт твоей мамы? — спрашиваю я, пытаясь немного глубже изучить загадочного человека рядом со мной.
— Да, она постоянно готовила это в детстве. — Он отпивает глоток пива. — Дешево и просто.
— Дешево? — спрашиваю я, нахмурив брови. — У вас был ограниченный бюджет?
Дин доедает свой кусочек, прежде чем ответить:
— Не совсем, но моя мама выросла в бедности, в трейлерном парке, поэтому я думаю, что эти привычки вроде как укоренились. Мой отец всегда ненавидел это, потому что вырос с деньгами и наслаждался, тратя их, что всегда выводило моего дедушку из себя.
— Того дедушку, который умер, когда тебе было восемнадцать?
— Да. Отца моего отца. На самом деле дедушка был довольно классным. Он продавал мужскую одежду в течение многих лет и умело распоряжался своими деньгами. Был очень бережливым. Таким, каким никогда не был мой отец. Вся эта ситуация довольно иронична, потому что когда дедушка умер, он оставил свое наследство мне, а не моему отцу. — Он горько смеется.
— Вот это да, — выпаливаю я. — Почему он так поступил?
— Потому что мой отец — алкоголик и плохо обращается с деньгами. И потому что дедушка любил мою маму, даже после развода. Он знал, что брачный контракт, который она подписала, оставил ее ни с чем. И решил, что если у меня будут деньги, то о ней, по крайней мере, позаботятся.
Я задумчиво киваю, обдумывая все это.
— Значит, именно из-за наследства дедушки ты заинтересовался инвестированием? Изучал финансы в колледже?
Дин качает головой.
— Вообще-то я никогда не учился в колледже. Дедушка оставил мне приличную сумму, но колледж сжег бы большую их часть. Я знал, что если хочу позаботиться о себе и маме в долгосрочной перспективе, то должен с умом распорядиться этими деньгами, а учеба в колледже не гарантирует высокооплачиваемую работу. Мой дедушка всегда отлично разбирался в инвестициях и многому научил меня на примере моих собственных небольших вложений, но мне еще многому предстояло научиться. Поэтому после его смерти я дал себе один год, чтобы разобраться во всем. Я прочитал тонны финансовых и технических книг об алгоритмах и торговле. Подписался на «Уолл-стрит Джорнал», чтобы быть в курсе событий, пока тестировал торговые стратегии с небольшим процентом своего наследства. Я читал все, что попадалось под руку, а когда закончился год, то рискнул и вложил все это в фондовый рынок. И вот уже более десяти лет живу на эти деньги. Все получилось как нельзя лучше.
— Обалдеть, — выпаливаю я с открытым ртом. — Очень смело.
Дин пожимает плечами.
— Я просто доверился своему чутью. Дедушка всегда говорил, что интуиция знает то, о чем еще не догадывается голова.
Мои брови поднимаются, когда я обдумываю всю эту новую информацию. Дин совсем не такой горец-распутник, каким представляется в Боулдере. Он… невероятный.
— А как Макс вписывается в эту картину? У вас с ним много дел, верно?
Дин отталкивает свою миску и поворачивается ко мне лицом.
— Много лет назад Макс прочитал статью в финансовом журнале о высокодоходных инвесторах в возрасте до тридцати лет, в которой упоминалось мое имя. Он узнал, что я живу в Боулдере, и предложил встретиться. На тот момент я все еще занимался инвестициями только для себя, но у меня уже была репутация, и Макс был заинтересован в том, чтобы нанять меня для инвестирования для него. Все сложилось удачно, потому что я был готов к новым достижениям. Как только я сделал ему хороший куш, он начал направлять ко мне своих друзей. Теперь у меня шесть клиентов, средствами которых я управляю в рамках своего собственного хедж-фонда.
— Господи, — выдыхаю я и качаю головой в недоумении. — Это все так чуждо мне. Я просто использую контакты моего отца для всех своих финансовых дел. Отец Нейта вообще-то мой бухгалтер, так что, думаю, со временем Нейт заменит его.
Челюсть Дина напрягается.
— Ну, если ты когда-нибудь захочешь, чтобы я взглянул на твои финансы, дай мне знать.
— Звучит грязно. — Я хихикаю, и тут меня осеняет одна мысль. — Ты сказал, что заботишься о своей маме?
— Да, я забочусь о ней, но у меня такое чувство, что я слишком много болтаю, Нора. Теперь твоя очередь. — Дин поправляет очки, пристально глядя на меня. — Когда ты поняла, что хочешь быть пекарем до конца своих дней?
Я беру свое пиво и делаю глоток, прежде чем ответить.
— Наверное, когда была подростком и продала свою первую дюжину печений за двадцать баксов. — Я смеюсь, и при воспоминании об этом моменте у меня в груди вспыхивает чувство нежности. — Хотя я продала их своему отцу, но, думаю, это было все, что нужно. У меня появилось огромное желание начать свой собственный бизнес по производству печенья в подростковом возрасте, и как только я поняла, что могу зарабатывать реальные деньги, занимаясь любимым делом, то попалась на крючок. После этого я решила: кулинарная школа любой ценой.
— А в то время ты рассчитывала на владение собственной пекарней и развитие ее по франшизе?
— В самом начале мне никогда не приходила в голову мысль о франшизе, — честно отвечаю я. — Я думала, что собственная пекарня — это уже достаточно большое дело, но когда появились национальные кулинарные критики, я подумала… эй, я приготовила что-то, что может быть больше меня. Это побудило меня не просто печь, но и иметь бренд и концепцию… тогда-то и пришла идея с автоматом «возьми номерок». Каждому нужна своя изюминка, понимаешь? Я имею в виду, мы не «Старбакс», но то, что я делаю, работает. Теперь мою выпечку могут оценить не только мои родители.
Дин одаривает меня понимающей ухмылкой.
— Знаешь, твои родители на самом деле не такие уж плохие.
— Знаю, — стону я и провожу рукой по волосам. — У них добрые и благие намерения. Просто они такие традиционные, и им трудно понять, что я хочу жить не так, как они.
Дин протягивает руку и заправляет прядь волос мне за ухо.
— Нет ничего плохого в том, чтобы знать, чего хочешь.
Я дрожу от его прикосновения, и в комнате становится жутко тихо, когда его слова повисают в воздухе. Когда речь заходит о бизнесе, я всегда знаю, чего хочу. Сначала я хотела просто печь и, в конце концов, стать владелицей собственной пекарни. Затем усовершенствовала свой рецепт крупонов и открыла франшизу на его производство. Сейчас готовлюсь к открытию второй точки. Бизнес-цели всегда давались мне легко. А вот цели в личной жизни отходили на второй план.
Но не сейчас.
Сейчас я здесь, в фиктивных отношениях с привлекательным мужчиной, с которым могу заниматься случайным сексом. Как раз то, что мне нужно. Так чего же, черт возьми, я жду?
Поднимаю глаза, и горячий взгляд, который бросает на меня Дин, говорит о том, что мы на одной волне. Я наклоняюсь к нему и смотрю на его губы, произнося слова, которые вертелись на кончике языка с тех пор, как парень открыл свою дверь сегодня вечером.
