Кейн сказал, что они пробудут в заведении Мод еще дня два, прежде чем судно будет загружено и снабжено продовольствием. Должно быть, он опять рано ушел чтобы лично проследить за всеми приготовлениями.
Бренна с помощью Аркадии поставила на колени поднос и откусила кусочек теплого круассана, вкусно пахнувшего ванилью. Аркадия ушла, пообещав вернуться за посудой. Бренна кивнула, радуясь, что остается наедине со своими мыслями. Она не понимала, что с ней творится. Неужели можно одновременно ненавидеть человека и наслаждаться его ласками?
Она решила принять ванну и попросила Аркадию принести воды. Как она мечтала о такой роскоши! Сидя в расписной лохани, Бренна словно ощущала, как усталость и смятение покидают ее.
Она уже мыла волосы, когда вернулся Кейн.
– Вижу, сегодня ты чувствуешь себя гораздо лучше.
Бренна выпрямилась, смахивая с лица мыльную пену.
– Да, – пробормотала она, краснея под его настойчивым взглядом, остро ощущая, как он, словно мягким шелком, обволакивает ее тело.
– Ну что же, наслаждайся купанием в пресной воде, пока можешь. Мы отплываем, как только начнется прилив.
– Сегодня? Но ты сказал, что нужно запастись провизией и собрать команду.
– Это уже почти сделано. Остальное я поручу первому помощнику. Теперь самое главное – вытащить его из того салуна, где он обосновался. Скроггинс – прекрасный моряк и знает свое дело, но на берегу готов пропить последнюю рубашку.
– У меня совсем нет приличной одежды, – напомнила Бренна.
– Сейчас пошлем Аркадию за покупками, поскольку времени для визита к модистке не остается. Тебе не потребуется большой гардероб, но, несмотря на все мои издевки, платья должны быть куда скромнее этого. Не стоит искушать матросов.
– Искушать? – испуганно пролепетала девушка.
– Не беспокойся. Я спущу шкуру с любого, кто коснется тебя, – зловеще пообещал Кейн, и Бренна поежилась. Она нисколько не сомневалась, что у этого человека слова не расходятся с делами!
Днем Кейн с Бренной отправились на пристань в наемной карете. Оба низко надвинули шляпы на глаза, опасаясь быть узнанными. На Бренне было мешковатое темно-коричневое платье, уродливое, но весьма пристойное. Еще несколько подобных «нарядов» были сложены в мешок, лежавший в ногах. Когда они повернули за угол, с ними едва не столкнулся другой экипаж, новый и модный, запряженный парой одномастных лошадей, в котором гордо восседала Абьютес со своим мужем.
– Абьютес!
Бренна приподнялась, намереваясь окликнуть кузину, еще не успевшую разглядеть ее. Но Кейн ладонью запечатал ей рот.
– Ты с ума сошла! Хочешь, чтобы весь мир узнал о наших планах?
Он не отнял руки, пока карета не оказалась на достаточном расстоянии. Как только Кейн освободил Бренну, та негодующе выпрямилась.
– Что ты себе позволяешь? Почему не дал поговорить с Абьютес? Моя кузина никому не скажет, где я… Она любит меня! Я ее подруга!
– Возможно. Но муж твоей подруги не имеет по отношению к тебе никаких обязательств, верно?
Бренна разом обмякла.
– Но я… я хотела ее видеть. Надеюсь, она не слишком сердится за то, что я испортила ей свадьбу. Ты прав, наверное, Абьютес ненавидит меня.
– Не будь глупышкой. Ты сделала то, что повелевал долг, как и твоя кузина, можешь не сомневаться.
Бренна быстро обернулась.
– Что ты хочешь сказать? Разве ты не видел, как сияет ее лицо? Абьютес не терпится поскорее увидеть маленькую дочку Монти!
– Вероятно, дети помогут…
– Да, Абьютес хочет иметь много детей. И при чем тут какая-то помощь?
– Помогут отвлечься от собственных бед.
– Каких бед? Господи, я ничего не понимаю! Никогда еще Абьютес не была так счастлива! О каких бедах ты все время толкуешь?
– Значит, ты не знаешь? Нет, конечно, нет, – покачал головой Кейн. – Вы, благовоспитанные леди, предпочитаете закрывать глаза на многие весьма неприглядные вещи.
– Кейн, да объяснись же наконец. Что ты пытаешься сказать? Что Абьютес ждут неприятности, о которых та не подозревает? Кейн Фэрфилд, по-моему, ты несешь вздор!
– Не вздор, а чистую правду! – сардонически усмехнулся Кейн, – Видишь ли, твоя Абьютес, сама того не желая, приобрела весьма грозную соперницу, которой и отданы все нежные чувства Монти Карлайла.
– Соперницу?
– Ее зовут Иветт – одна из самых прелестных квартеронок в этом городе. Я видел ее своими глазами. Последние восемь лет она живет на Рэмпарт-стрит в доме, купленном для нее Монти. Родила ему не то двоих, не то троих детей. Если мне не изменяет память, он сошелся с Иветт еще до первого брака, так что связь эта достаточно крепка. Похоже, на всю жизнь.
– Но тут, должно быть, какая-то ошибка, – прошептала Бренна внезапно пересохшими губами. – Только не Монти. Монти не пошел бы на это. Он так добр к Абьютес…
– Он и к первой жене был добр. Это не имеет никакого отношения к Иветт.
Бренне стало нехорошо. Она вспомнила о светлокожей девушке, выходившей из дома Квентина. Кожа цвета меда, гибкая грациозная походка…
– Нет, этого не может быть!
– Увы. Твоей хорошенькой кузине придется до конца дней своих мириться с содержанкой мужа, независимо от того, узнает она правду или нет.
До конца дней своих…
Бренна подумала об Абьютес, так радостно рассуждавшей о будущем ребенке, своих обязанностях хозяйки плантации, о других детях, которые обязательно у нее будут… Дети! Так вот почему он женился на ней! Белые сыновья, его наследники, станут управлять плантацией после кончины отца!
– Какая несправедливость! – взорвалась она.
– Что здесь несправедливого? Абьютес тоже получит кое-что от этого брака. Быть хозяйкой большой плантации сахарного тростника, вместо того чтобы влачить жалкое существование старой девы в отцовском доме – это немало, не так ли? И дети, которым она отдаст всю свою любовь!
– И тут сделка! Всегда и везде сделки, – задохнулась Бренна. – И Абьютес тоже, бедняжка! Только она ничего не подозревала! Считала, что выходит за человека, который будет любить ее, лелеять…
– Но кто сказал, что он не станет ее лелеять? Если Абьютес плодовита и родит много детей, то и превратится в весьма ценную собственность, ты не находишь?
Неужели и впрямь в глазах Кейна сверкнули веселые искорки?
– Собственность! Это для тебя самое главное! Сделки, договоры, права на владение и… О, Кейн Фэрфилд, меня от тебя тошнит! Помолчи немного! Умоляю!
Но едва они приблизились к оживленной пристани, настроение Бренны изменилось, и вскоре Абьютес была забыта: Бренна восторженно наслаждалась сценками, запахами и звуками этого необыкновенно привлекательного для нее места. Грохотали телеги ломовиков, куда-то спешили владельцы лодчонок, докеры спотыкались под тяжестью ящиков и бочонков, и все громко кричали и ругались. Завороженная Бренна высунулась из окна, жадно оглядывая длинный причал, у которого стояли на якоре сотни судов и маленьких лодок.
– Где «Морской лев»? – спросила она.
– Вон там!
Кейн показал на двухмачтовое судно с изящными обводами и все еще убранными парусами. Корпус был выкрашен в черный цвет, под поручнями проходила золотая полоса. В бортах виднелись пушечные порты. Название было выведено на носу крупными буквами.
Бренна расстроено закусила губу. Она приехала из Дублина на четырехмачтовом фрегате с командой в сто человек.
– Он довольно маленький, не так ли? Я думала…
– У меня есть гораздо большие суда, пригодные для кругосветного плавания, но все они сейчас в море. Кроме того, мы всего-навсего плывем в Гавану. «Морской лев» – маленький и быстроходный, а именно это сейчас мне и нужно. При попутном ветре и хорошей погоде мы не успеем оглянуться, как будем на Кубе.
Несколько минут спустя они поднялись на борт. Бренна, задрав голову, оглядывала странную на первый взгляд паутину снастей, веревок, канатов и оттяжек, опутывавших поскрипывающие на ветру мачты. Почти у самого клотика одной из них в хитросплетении канатов устроился парнишка лет четырнадцати. Длинные волосы ерошил ветер.
