— А я не виновата, что так говорят?
— Ладно, говорят и говорят, — отмахнулся я. — И что там с городовым? Побили?
Спросил, а сам озирался по сторонам — где мой мундир? Неужто с Фролом что-то стряслось. Бежать ведь надо. Если побили, так заступаться уже поздно, а если что-то похуже? И когда ж он успел-то зараза? Мы ведь вчера приехали. Он, правда, нас изрядно опередил, но ведь не до такой же степени, чтобы успеть попасться какому-то ревнивцу.
— Побить не успели. Дядя Антон пришел и еще троих городовых привел. И наши, мужики местные заступились.
— А что вообще стряслось?
— Так вы не знаете, что ли? Вы же вместе ездили.
— И что?
— Так этот городовой девку из Пачи привез.
Наверное, у меня был такой растерянный вид, что Нюшка отправилась за чашкой чая. Не понял? Когда он успел девку украсть? Ехал в санях один. Никаких девок не было. Допускаю, если бы мы были пьяными еще с самой Пачи, то Фрол бы целый гарем увез — мы бы и не заметили. Но выезжали вместе и были трезвыми.
Так… А сено на розвальнях? Мы же удивлялись — мол, зачем тебе столько? А Фрол отмахивался — дескать, по дороге не уйдет, так в городе лошадка доест. Выходит, он сеном девку прикрыл?
Ну, господин фельдфебель. Пока мы в поте лица староверов допрашивали, преступление раскрывали, он девок воровал. Вот ведь, собака. Я тут с невестой повидаться не могу, а этот… Прохвост.
Нет, я просто в восхищении.
Когда Нюшка принесла чай, спросил:
— Так что там было-то?
— Я пошла информацию про тетку Варвару дыбать, — принялась рассказывать Нюшка. — Как раз к дому знакомого вышла, который с Деминым масло скупает. А напротив ваш знакомый городовой живет, который фельдфебель. А к нему уже мужики на санях нагрянули, в дверь стучат, а тут дядя Антон пришел с городовыми.
Потом дядя Антон в дом зашел, побыл там недолго, вышел и говорит — мол, мужики, домой возвращайтесь, венчание будет. И девка ваша станет законной женой Фрола Савушкина. — Я кивнул, а девчонка продолжила. — Дескать — можете прямо сейчас забирать, чтобы она в деревне жила до свадьбы, либо пусть в доме у будущего мужа останется. Еще дядя Антон сказал, что приедет молодой муж у родителей жены прощенья просить. А как пост кончится, так свадьбу сыграют. Мужики постояли, поматерились да уехали. Чего зря стоять-то?
Ну вот, а говорят, что я отличился, сделав предложение в гимназии. Куда уж мне до фельдфебеля Егорушкина!
Глава девятнадцатая
Ищите женщину — 2
Вдову, в которую втюрился старый раскольник я представлял иначе — молодая красавица, этакая смесь Кармен и Манон Леско, которые влюбляют в себя мужчин, а добившись своего, их бросают.
Но в кабинет вошла низенькая толстушка, выглядевшая лет на сорок. Невзрачная, закутанная в черный платок. Тусклый взгляд. Ну ничего особенного. И чего мне Нюшка втюхивала, что вдовушка хитрожопая, мужики от нее млеют и забывают посмотреть на весы и пересчитать деньги, полученные за масло?
Паисий Ларионов, которого я видел лишь мертвым, при жизни был высоким и статным мужчиной. Правда, довольно немолодым, но все равно, странно, что позарился на такую особу.
— Садитесь, — кивнул я на стул. Прежде чем приступить к заполнению протокола, спросил: — Варвара, как вас по батюшки?
— Попросту зовите, Варвара, — отозвалась вдова. — Непривыкши мы к господскому обращению.
— Как скажете, могу и попросту, — не стал я возражать. Сообщив, что ко мне нужно обращаться господин следователь, спросил: — Догадываетесь, зачем вас вызвали?
— А чего там догадываться-то, господин следователь? Из-за Паисия вы меня позвали. Помер Паисий-то. Сказывали, что сам убился, а теперь знаю, что убили его.
— Вот и хорошо, что знаете. А теперь ответьте на вопросы. Запишем — фамилия…
Заполнив анкетные данные, узнал, что зовут женщину Варвара Петрова, по бывшему мужу Кутейникова, в девичестве Демина, мещанка, тридцати лет от роду. Понятное дело, что православного вероисповедания. Живет в собственном доме, доставшемся от мужа. Имеет двоих детей. Живет огородом да тем, что помогает брату в лавке.
Еще разок оценивающе посмотрел на женщину. Нет, выглядит гораздо старше своих лет.
— Варвара, какие отношения вас связывали с покойным Паисием Ларионовым? — задал я первый вопрос.
— Отношения? — удивленно посмотрела на меня женщина, почему-то покраснев. — Никаких отношений у нас не было. Какие у нас могли быть отношения, да и где бы они могли быть? Мы же с Паисием только в лавке и виделись, а где там отношения затевать? Да и не венчаны мы, грех. И вам, господин следователь, грешно так говорить. Я, хоть и простая баба, но с мужиками только улыбаюсь, а себя чту.
Боже ты мой, да она еще и полная дура! Ладно, не полная, а иначе как бы мужикам мозги крутила? Но где-то близко.
— Варвара Петровна, — постарался подавить я улыбку. — Я сейчас немножечко о другом спрашиваю. Отношения, они не только сексуальные — ну, вы меня поняли? — но и иные. Отношения возникают при общении. Вот, мы с вами сейчас общаемся. Но у нас с вами чисто деловые отношения. Я следователь, вы свидетельница. Уйдете вы от меня, да и забудете. К детям своим у вас родственные отношения. Любите вы их. Поругались с кем-то — неприязненные. Понятно? Тогда вопрос — как вы относились к Паисию? Он вам нравился? Или он для вас был таким же, как и прочие продавцы масла?
— А…— протянула женщина. — Тогда понятно. А я уже на худое подумала. Но коли так, то отношения у нас простые были. Любила я его. И он меня. Вот и все наши отношения.
Неожиданно женщина посмотрела на меня и улыбнулась. Елки-палки. Теперь передо мной сидела не простушка-толстушка, а настоящая красавица. Куда подевалась ее невзрачность? Вот, оказывается, что может сотворить с женщиной улыбка. Уж если на меня подействовало, то что говорить о мужиках, которые привозят на продажу масло? Они от такой улыбки не то, что на весы или в кошелек забудут посмотреть, а жену забудут. Но все-таки, под обаяние я не попал. Видел я такие улыбки. Все равно, улыбка моей невесты лучше.
— Вы знали, что Паисий хотел уйти от жены?
— Как же не знать? — пожала плечами Варвара. — Я ему сама и сказала — хочешь со мной жить, чтобы все, как у людей было, уходи от жены.
— А про то, что раз он раскольник, то прежний брак незаконен — вы ему рассказали?
— Зачем мне ему рассказывать? — пожала плечами женщина. — Паисий — он же не только красивым, но и умным мужиком был. Сам все знает, безо всяких подсказчиков. Еще он как-то батюшку бродячего слушал. Не помню, как этих батюшек называют, которые по деревням ходят, да в православную веру язычников и раскольников обращают.
Если из раскола уйти — надо ему крещение принимать, тогда все прежние грехи снимутся сами-собой. И с бабой своей старой он не по закону жил, а в блуде.
Самое главное я узнал. Варвара Кутейникова подтвердила, что Паисий и на самом деле хотел уйти не только из семьи, но и отказаться от старой веры. Можно бы заканчивать допрос, но мне было интересно узнать и еще кое-что, не относящееся к делу.
— Варвара, а как вы с Паисием свою дальнейшую жизнь представляли? — поинтересовался я.
— А что ее представлять? — удивленно посмотрела на меня женщина. — Жили бы с ним, какие тут представления? Приехал бы он в Череповец, крещение принял, обвенчались бы мы. Дом у меня свой, а у Паисия руки золотые. И лошадь у него есть. Землю да свой дом, что в деревне, он бы, понятное дело, бабе своей оставил да сыну, но лошадь бы забрал. Жил бы у меня, потом, глядишь, свой дом поставили. Стал бы по деревням ездить, масло да молоко скупать. Демьяну приказчики нужны, а народа нет. А думно — так мог бы на заработки наняться куда наняться — дрова возить, или хлеб. С лошадью ни в деревне, ни в городе не пропадешь. А Господь бы дал, так и детишек бы я ему нарожала. Видно же, что мужики крепкий, хоть и в годах. Так что уж теперь говорить… Из могилы Паисия не поднимешь.
Неожиданно Варвара зарыдала. Я уж, дернулся, было, чтобы дать женщине водички или платок (опять платок тратить!), но она отрыдалась так же резко, как и начала.
