— А ключей то у меня нет, — она забавно захихикала, показывая на входную дверь и дергая подошедшего к ней мужчину за штанину.
— Блять… Сейчас вся охрана сбежится, Рыжая. Вставай, давай, хватит трусами светить.
— Не могу идти. Совершенно, — она развела руками и опустила голову, продолжая глупо хихикать.
— А я еще на что-то надеялся… — Артем с тяжелым вздохом поднял девушку на ноги, перекидывая ее через плечо, и чуть сам не завалился на перила, — Кажется, твоя задница прибавила в весе, Вера Николаевна.
— Такой вид поездки не вызывает у меня доверия… Меня уже начинает тошнить.
— Тогда закрой рот и едь молча.
Артем впервые столкнулся с ситуацией, когда ухаживать за глубоко нетрезвым человеком приходится ему. Раньше все эти манипуляции, типа раздеть неподвижное тело или заставить умыться, или еще хуже — принять душ, или выпить крепкий кофе были адресованы ему. А теперь, он сам, шатко стоя на ногах, поливает из душевой лейки, сидящую на поддоне душевой кабины Клинкову, которая уже забрызгала все его брюки, всю рубашку, потому что постоянно лезла обниматься.
— А у нас будет секс?
— Сильно сомневаюсь в этом.
Артем плюхнул мокрое, обнаженное тело Веры на кровать, с тяжелым вздохом присев на углу.
— Не сомневайся… Бери… — она заерзала, поворачиваясь на бок, сладко причмокнув губами, так, что у Исаева реально заныли все стратегически важные объекты.
— Эта девчонка сведет меня с ума. Я уже походу тронулся, — прошептал Артем, накрывая сопящую девушку одеялом. Скинув на кресло мокрую одежду, залез рядом, растирая ее прохладные плечи рукой, успевшие остыть после душа.
И, казалось бы, что он только прикрыл глаза, проваливаясь в дремоту, как в гробовой тишине дома раздалась трель домашнего телефона. Вера недовольно нахмурилась, переворачиваясь на другой бок, стаскивая с него его кусок одеяла.
— Что, с ума сошли, сколько время… — пробубнила девушка, снова проваливаясь в сон.
— Слушаю.
— Артем Исаев?
— Да.
— Я дежурная медсестра городской клинической больницы № 19, к нам поступил Зимин Михаил Всеволодович, у него открытая черепно-мозговая травма головы. Он сейчас на обследовании, привезли по скорой…
— Стоп, стоп, — Исаев резко сел на кровати, что потемнело в глазах, — Еще раз, я не понял. Что за шутки?
— Мужчина, какие шутки? Друга вашего с пробитой головой сейчас доставили в нашу больницу, ваш номер последний набранный у него в телефоне был, звоню сообщить…
— Извините, я сейчас приеду, адрес скажите, девушка.
— Большой Предтеченский переулок, 15.
Исаев тряхнул головой, прогоняя последние остатки сна, и заметался по комнате, натягивая на ходу джинсы, брякая пряжкой на ремне.
— Ну что ты там?
— Мишке голову пробили.
— Чего? — Вера потянулась, переворачиваясь на спину, натягивая одеяло почти до подбородка.
— Мишке, говорю, голову пробили. Папаша наверно твой.
Вера сжала кулаки, стараясь держать себя в руках. Лишние слезы ни к чему, тем более, если они еще больше действуют Исаеву на нервы. Привалившись к окну, куталась в здоровую джинсовку Артема, пока тот, раз за разом кого-то вызванивал.
— Я нахуй сколько раз повторял, чтобы ты не трахал в машине своих шалав, сколько блять раз?
Вера вздрогнула, после того, как голос Артема прогремел в машине. Она приоткрыла глаза, и тут же вздрогнула еще раз — Исаев швырнул в Костю белыми женскими трусами, которые с остервенением выдернул из бардачка.
— Артем, да я…
— Сука, я тебя предупреждал, — Артем шибанул кулаком по приборной панели, — Останавливай машину и уебывай нахуй отсюда, чтоб я тебя больше не видел.
— Шеф… — снова начал Костя, сжимая руль до белых костяшек.
— Я сказал нахуй пошел, ты блять, олень, к вам по-доброму стараешься, а вы, черти, на шею садитесь. Я сказал, машину останови.
— Артем… — Вера выпрямилась на сидении, закусывая губу до боли. Его напряжение можно было за километр учуять, он был взвинчен и так зол, что казалось, мог зубами оголенные провода перекусывать.
Он пропустил ее реплику мимо ушей, молча наблюдая, как машина сворачивает на обочину.
— Могу я все объяснить?…
— Ебал я в рот твои объяснения, из машины выходи, — Артем вылез на улицу, обходя автомобиль, подходя к водительской двери.
— Артем, — снова позвала Вера, приоткрыв свою дверь, но Исаев громким хлопком закрыл ее обратно, рывком отталкивая парня от машины.
— Как же вам, тупорылым живется на этом свете, понять не могу, — Исаев сплюнул на дорогу, садясь за руль, — Чтобы я тебя больше блять не видел, осел.
Шины неприятно завизжали, откидывая Веру обратно на сидении, но она тут же подскочила, оборачиваясь назад, провожая Костю взглядом, который так и остался стоять на обочине, становясь все меньше и меньше.
Всю оставшуюся дорогу ехали, молча, Вера не решалась начать какой-либо разговор — Исаеву было не до этого.
Когда он большими шагами сокращал расстояние от машины до главного входа в больницу, Вера еле успевала перебирать ногами, чтобы не отстать, но просить подождать не стала, он был злющий как черт. И уже сидя в небольшой палате, на кушетке, держа Мишку за руку, она исподтишка наблюдала за Артемом, который нахмурившись, ходил из угла в угол, как тигр в клетке.
— Не куксись, Верунчик, на мне все как на собаке заживает, да, доктор? — Зимин пьяно ухмыльнулся, потрепав молодую медсестру за халат.
— Да, дуракам везет, — огрызнулся Артем, бросив недовольный взгляд на флиртующего друга, — Правду говорят: пьяным море по колено.
— Если бы я был трезвый… Ой, — Мишка поморщился, пока девушка бинтовала ему голову, — Хорошо этот пидор меня приложил.
— Ты видел, кто это сделал? — осторожно спросила Вера, бросая взгляд на дверь, которая распахнулась, впуская в палату Ваню и Андрея.
— Ну ебаная тётя, Мих, — Сахнов хлопнул друга по плечу, опускаясь на кушетку с другой стороны, — Тёмыч когда позвонил, я думал ты все, отъехал, номер Саламата начал набирать, чтоб местечко пофактурнее выбрал.
— Перестань, — шикнула Вера, звонко хлопнув мужчину по руке, — Ты видел, кто это сделал?
— Все итак ясно как белый день, — Андрей, покачнувшись, тоже подошел к Зимину, хватая его за подбородок, а второй рукой потрепав за щеку, — Николай Иваныч не ту кликуху себе за жизнь заработал, да, Вера?
— Андрей, — почти зарычал из противоположного угла палаты Исаев.
— Он у нас не Никас, он у нас Долгорукий, — продолжил Андрей, — Эту богадельню пора прикрывать, заебал этот шапито, надо было приложить Иваныча, пока была такая возможность и дело с концом. Не смотри на меня такими глазами, Клинкова, или думаешь подождать, пока нас всех перебьют? Нам один хер, помирать, так помирать, мы этому скоту не продались и не прогнулись, а ты подумай о себе, что твоя очередь тоже может наступить.
— Заткнись, Андрей, — Артем шибанул кулаком по шкафу и развернулся к друзьям, — Я тебя просил блять не поднимать эту тему при ней…
— А тут хоть поднимай, хоть не поднимай, она имеет непосредственное отношение ко всему происходящему. Может, попросишь папочку нас не трогать, м?
— А может надо было раньше своей головой думать и не лезть в очередное дерьмо? — Клинкова подскочила с кушетки, нечаянно задев Мишку, от чего тот в очередной раз ойкнул, а потом икнул, — Я просила его, я просила Артема, я готова сделать все что угодно, лишь бы этот кошмар кончился. Скажи, что мне сделать? Скажи — Вера заревела, бросаясь к Никольскому.
— Гордеев жив, только из-за тебя, — Андрей напрягся, вставая с кушетки напротив Веры, — Исаев держит нас как щенков за шкирку из-за тебя, потому что Гордеев твой отец…
— Андрюша, — вмешался Сахнов, хватая друга за плечо. Вера сжала кулаки, стараясь скрыть волнение — стойкий запах перегара в палате не давал забыть о том, что все мужчины были по-прежнему пьяны и кто знал, что можно от них было ожидать.
— Только чтобы не расстроить тебя, Исаев никак не может решиться, чтобы пристрелить эту мразь, понимаешь, Вер?
