Всё переменилось в лучшую для осуществления наших панов сторону после подавления мятежа 1920 года. Но я узнал об этом только после выздоровления…
1920 годЛенин не забыл своих слов, сказанных мне при расставании в поезде Москва-Петроград. Очень скоро он пригласил меня для беседы.
Судя по всему, Ильич полностью восстановился. Был свеж и энергичен. Меня встретил приветливо, но был не на шутку озабочен состоянием моего здоровья. А что поделать? Чувствовал я себя на тот момент действительно неважно. А тут ещё охрана трость отобрала – знающие парни попались. Я и не противился: заходить в кабинет пред. Совнаркома с запрятанным в трость клинком и правда не следовало. Вот только без трости моя походка сразу потеряла твёрдость, плюс внешний вид… Короче были у Ленина основания расспрашивать про моё здоровье, были. Вот только у меня эта тема положительного отклика не находила, так что когда вступительная часть беседы подошла к концу, я разве что не вздохнул с облегчением.
– Чем теперь планируете заняться? – вопрос заданный Лениным означал, что пришла пора серьёзного разговора. – Или работа во ВЦИК отнимает все ваши силы?
Ленин, конечно, знал о том, что я принял предложение Александровича стать его заместителем в «Комиссии по подготовке Союзного Договора» (другим заместителем был Сталин).
Пока я размышлял, что ответить, Ленин, продолжая заглядывать мне в лицо, сказал фразу, которая стала ключевой в определении моей судьбы на ближайшие два года.
– Мы тут, в Совнаркоме, решили вновь плотно заняться Туркестаном, – вопрос, как вы понимаете, давно перезрел – в связи с чем учредили должность зам. пред. Совнаркома по Туркестанскому краю. Вот я и подумал, а не занять ли эту должность вам? Что на это скажете?
А что тут сказать? Что всю жизнь об этом мечтал? Так совру. Что никогда об этом не думал? И опять ведь совру! Ответил осторожное:
– Мне надо подумать…
Мой ответ Ленина определённо разочаровал. По лицу пробежала тень неодобрения. Он даже рукой хотел взмахнуть с досады – удержал на полпути.
Не тот, не тот стал Жехорский. Раньше он такие вопросы на раз решал! Так он, верно, подумал, а сказал, разумеется, иное:
– Подумайте. Недели вам на раздумье будет достаточно?
– Достаточно, Владимир Ильич!
– Вот и хорошо… – Ленин сделал пометку в настольном календаре. – Значит, ровно через неделю жду вас в этом кабинете. Очень рассчитываю на то, что ответ будет положительный!
* * *
– Странно, что ты сразу не согласился, – сказал Васич после того, как я рассказал друзьям о предложении Ленина. – О чём размышлять, если и так ясно: должность под тебя заточена!
– Я, честно говоря, тоже думал, что сегодня мы обмоем твоё новое назначение, – поддержал Васича Ёрш.
Привычные интерьеры. Уютные кресла. Наша беседа проходила в кабинете на втором этаже квартиры Ежовых – с недавнего времени я даже в мыслях перестал называть её своей. Я смотрел на двух наркомов, для которых всё было просто, и которым всё было понятно, кроме одного: как столь очевидное может быть непонятно мне. И та половинка моего «я», которая помнила меня уверенным и всё понимающим, была с ними солидарна. Но там, в кабинете Ленина, этой половинки хватило лишь на то, чтобы не сказать «нет», о чём просила вторая половинка.
Что может расколоть «я» пополам? Да много чего. Например, маленький кусочек свинца весом каких-то девять грамм, выпущенный злодейской рукой точно в сердце любимого человека. И неважно, сколько таких кусочков вонзится потом в твою спину, если этот попал в цель. Потом ты приходишь в себя в больничной палате, и первое, что хочешь узнать, это удалось ли тебе стать героем? Тебе не смотрят в глаза и качают скорбно головой. Дзинь! Тебя целого больше нет. В одном теле поселяются два разных человека. Один – тот, кем ты был раньше. Он мужественно переносит боль и страдания, а главное, старательно прячет от окружающего того, второго – нытика и пораженца, который скулит, забившись в дальний угол сознания, и мало во что верит. Чаще всего у первого всё получается, потому что он сильнее. Однако когда надо принимать важное решение, он не может этого сделать, не договорившись со вторым.
Слушай, Жехорский, а ты, случаем, не бредишь? Со стороны выглядит очень похоже. Согласен. Потому и не обсуждаю это с ребятами.
А друзья тем временем продолжают критиковать мою нерешительность.
– Я не понимаю, в чём тут можно сомневаться? – возмущается Васич. – Тем более что ты сам всё время носился с Туркестаном, как с писаной торбой.
– Действительно, Шеф, – вторит ему Ёрш. – Ты был настроен куда решительнее, когда дело было на нуле. Теперь, когда по линии обоих наших наркоматов в Туркестане подготовлена такая шикарная почва, ты проявляешь нерешительность. Что за дела?
– О какой почве ты говоришь? – Я не просто тяну время, мне действительно интересно.
– Мы в наркомате обороны решили все технические вопросы, касающиеся комплектования ТуНАр личным составом и вооружением. – Васич явно гордился достижениями своего ведомства. – Под Самарой теперь сосредоточена уже не бригада, а почитай, целый корпус! Другой корпус можно легко сформировать из уже отправленных в Туркестан частей. Вот тебе и армия! Не хватает только подписи и печати.
Замечательная новость! Мой интерес растёт и ширится. А тут ещё Ёрш масла в огонь подлил.
– Турани помнишь?
– Конечно, помню! – обрадовался я напоминанию о старом знакомом. – Как он? Где?
– Вскоре после упразднения института военных комиссаров перешёл в наше ведомство. С недавних пор возглавляет НГБ Туркестана. – Ёрш внимательно следил за изменениями выражения моего лица. – Ты, я вижу, не удивлён?
– Не очень, – подтвердил я. – Хорошие новости. Спасибо, ребята!
– Что-то мало у тебя радости на лице, – покачал головой Васич. – Об Анютке, наверное, беспокоишься?
– И это тоже, – машинально ответил я, думая совершенно о другом. – Как её в такую даль везти?
Занятый своими мыслями, я не сразу обратил внимание на то, что атмосфера в комнате изменилась. Поднял глаза на друзей. У обоих был какой-то странный вид.
– Нет, он точно не в себе, – сказал Ёрш.
– Полностью с тобой согласен, – кивнул Васич.
– Да что случилось-то? – воскликнул я.
Друзья переглянулись.
– Похоже, правда не понимает, – произнёс Васич.
– Ты куда Анюту везти собираешься? – спросил Ёрш.
– Как куда? Если приму должность, с собой, конечно, в Ташкент. – Я уже начал кое-что понимать, но с выбранного пути сойти сразу не мог. – Найму няньку. Хватит злоупотреблять вашей добротой…
– Ну, сам напросился… – Васич поднялся с места и вышел из комнаты.
Пребывать под укоризненным взглядом Ерша мне пришлось недолго. Васич вскоре вернулся, и не один: вслед за ним спешили Ольга и Наташа – Багира и Ракша, у которых собирались отнять Маугли.
Что произошло дальше, я думаю, долгих пояснений не требует? Женщины успокоились только минут через пятнадцать, после того, как взяли с меня слово, что на время длительной командировки – если таковая состоится – дочь останется на их попечении…
* * *
Первым из знакомых мне сотрудников, кого я встретил в «Главтурке», был Куропаткин. Я только вошёл в вестибюль, а старик спускался по главной лестнице. Был он чем-то крайне огорчён, никого вокруг не замечал, весь в себе. Пришлось его окликнуть:
– Алексей Николаевич!
Куропаткин поднял голову, ища глазами того, кто его окликнул. Увидев меня, явно обрадовался – и меня это тронуло, – шагнул было навстречу, но замешкался, видать, моя «свита» его смутила. Я сам подошёл к нему, протянул руку. Ладонь старика была тёплой и крепкой.
– Душевно рад видеть вас, Михаил Макарович, во здравии, – очень искренне произнёс Куропаткин. – Когда до меня дошла весть о постигшей вас утрате, поверите ли, скорбел вместе с вами.
– Спасибо, – поблагодарил я. – Вы-то как, здоровы?
– Благодарствую, здоров, слава богу, – с какой-то затаённой печалью в голосе ответил Куропаткин.
– Но я вижу: вы чем-то озабочены. Расскажите, что вас так огорчило?
Куропаткин грустно улыбнулся.
– Вы ведь, наверное, в курсе, Михаил Макарович, что «Главтурку» закрывают?
– Не закрывают, а реорганизуют, – поправил я старика. – Теперь здесь будет размещаться резиденция заместителя председателя Совнаркома по Туркестанскому краю.
– А мне так всё едино, – вздохнул старик. – Мне только что сообщили, что в моих услугах больше не нуждаются.
Моя вина! Отдавая распоряжение оставить в новом аппарате на треть сотрудников меньше, я как-то упустил из виду, что для штатных сотрудников, согласно трудовому законодательству, место подыщут, а тех, кто за штатом, просто уволят.
– Вот что, Алексей Николаевич, – приступил я к исправлению собственной промашки, – вчера я был назначен на должность зам. пред. Совнаркома по Туркестанскому краю.
