Легкой походкой убийца дошел до угла и подождал несколько минут.
Чадящая факелами карета на перекрестке замедлила ход, дверца открылась и тут же закрылась.
Наемный убийца откинулся на спинку сиденья, возница подстегнул лошадей.
Внутренность кареты была освещена очень тусклым светом единственного фонаря. Женщина, вольготно устроившаяся на сиденье, почти тонула во мраке. Только когда карета проезжала мимо уличных фонарей, можно было догадаться, что ее платье сшито из сиреневого шелка.
— Ты кое-что забыл, — произнесла женщина. Она достала носовой платок, тоже сиреневый, и поднесла его к лицу молодого человека. — Плюнь, — приказала она.
Убийца неохотно подчинился. Рука потерла ему щеку и поднесла платок к лампе.
— Темно-зеленый, — сказала женщина. — Очень странно. Насколько я знаю, Хэвлок, ты с треском завалил экзамен по скрытному перемещению.
— Мадам, могу я поинтересоваться, как вы это узнали?
— Где-то услышала, — небрежно ответила женщина. — Иногда достаточно поднести деньги к уху.
— Это верно, — подтвердил убийца.
— Так почему же ты его завалил?
— Экзаменатор решил, что я пытался его обмануть.
— Он ошибся?
— Нет, конечно. Я думал, в этом весь смысл.
— Он говорит, ты не посещал его занятия.
— О, посещал. Весьма прилежно.
— Он говорит, что ни разу тебя не видел.
Хэвлок улыбнулся.
— И что из этого следует, Мадам?
Знатная дама рассмеялась.
— Хочешь шампанского?
Раздался шорох — бутылку вытащили из ведерка со льдом.
— Благодарю, мадам, но нет.
— Как хочешь. А я выпью. А теперь… твой доклад.
— Я не верил собственным глазам. Я-то думал, это обычный дуболом. Впрочем, он и есть дуболом. Прямо видно, как мышцы принимают решение за него. Но он постоянно берет над ними верх! Мне даже показалось, что я наблюдаю за работой истинного гения, вот только…
— Что?
— Он всего лишь сержант, мадам.
— Не следует недооценивать его только по этой причине. Весьма удобное звание для умного человека. Оптимальный баланс власти и ответственности. Кстати, говорят, он умеет читать улицу сквозь подошвы башмаков и потому предпочитает, чтобы подошвы были очень тонкими.
— Гм. В городе действительно много разных поверхностей, но…
— Ты мыслишь чересчур формально, Хэвлок. Не |то что твой покойный отец. Попробуй мыслить… мифологически. Он умеет читать улицу. Способен услышать ее голос, почувствовать ее температуру, считать ее мысли, разговаривать с ней через башмаки. Стражники суеверны. В этом они ничем не отличаются от других людей. Этой ночью на все участки Стражи в городе были совершены нападения. Распалили толпу, конечно, люди Загорло, а людская глупость и злоба сделали остальное. Но только не на улице Паточной Шахты. Киль открыл двери и впустил улицу в дом. Жаль, что я так мало знаю о нем. Мне сообщили, что в Псевдополисе его считали медлительным, задумчивым и чересчур благоразумным. А здесь он словно расцвел…
— Я прервал земной путь человека, что пытался срезать этот нераспустившийся бутон.
— Правда? Не похоже на Загорло. Сколько я тебе должна?
Тот, кого назвали Хэвлоком, пожал плечами.
— Допустим, доллар, — сказал он.
— Очень дешево.
— Он большего не стоил. Должен вас предупредить, скоро вы захотите, чтобы я занялся Килем.
— Но ведь такой человек, как он, никогда не встанет на сторону Ветруна и Загорло, верно?
— Он стоит на своей собственной стороне. И он осложняет ситуацию. Вы можете решить, что осложнения лучше… устранить.
Грохот колес по булыжникам лишь подчеркнул воцарившуюся после этого замечания тишину. Карета въехала в фешенебельную часть города, здесь было светлее и предназначенный для бедняков комендантский час соблюдался не слишком строго. Мадам гладила кота, развалившегося у нее на коленях.
— Нет. Он может нам пригодиться, — сказала она. — Все говорят мне о Киле. В мире, где мы все движемся окольными путями, он шествует прямо. А движение по прямой в мире кривых не может не иметь последствий.
Она почесала кота за ухом. Тот тихо замурлыкал. Это был рыжий котяра с редкостно самодовольной мордой. Время от времени он пытался сорвать с себя ошейник.
— Сменим тему, — сказала Мадам. — Что это за глупая история с книгой? Я не люблю привлекать к себе излишнее внимание.
— О, это был чрезвычайно редкий экземпляр, мне стоило большого труда его найти. Книга по искусству маскировки.
— И тот увалень сжег ее!
— Да. Большая удача. Я боялся, что он попытается ее прочесть. — Хэвлок едва заметно улыбнулся. — Правда, ему пришлось бы просить кого-нибудь растолковать слишком длинные слова.
— Ценная книга?
— Бесценная. Особенно после того, как сгорела.
— Понятно. В ней содержались полезные сведения, например насчет темно-зеленого цвета. Не хочешь поделиться ими?
— Я мог бы. — Хэвлок снова улыбнулся. — Но потом мне пришлось бы найти того, кто заплатит за ваше убийство.
— Тогда лучше молчи. Но мне действительно не нравится кличка «Коновал».
— Мадам, когда твоя фамилия Витинари, остается радоваться, если тебя называют всего лишь Коновалом. Вы не могли бы высадить меня на некотором расстоянии от Гильдии? Я войду через крышу. Мне еще нужно позаботиться о тигре, прежде чем… ну, вы сами знаете.
— О тигре… Как интересно. — Она снова погладила кота. — Ты придумал, как проникнуть во дворец?
Витинари пожал плечами.
— Еще много лет назад, мадам. Но сейчас дворец окружает половина полка. Четыре или пять стражников у каждой двери плюс патрули, которые не подчиняются никакому графику, и внезапные проверки. Со всеми я не справлюсь. Но если вы поможете мне пробраться внутрь, проблем не будет.
Кот опять принялся сдирать с себя ошейник.
— Может, у него аллергия на бриллианты? — задумчиво произнесла Мадам и поднесла кота к лицу. — У тебя аллергия на бриллианты, да, мусик?
Хэвлок вздохнул, но про себя, потому что уважал свою тетушку. Если бы она еще была более благоразумна, когда дело касается кошек… Что-то в душе молодого человека подсказывало, что если уж гладить кота во время плетения интриг, то кот должен быть длинношерстным и белым. А престарелый помоечный кот, подверженный нерегулярным приступам метеоризма, для этого никак не годится.
— Ну и что будем делать с сержантом? — спросил он, по возможности незаметно отодвигаясь от кота.
Дама в сиреневом осторожно опустила животное па сиденье. Карета наполнилась запахом, невыносимым, как пытка.
— Думаю, мне стоит как можно скорее познакомиться с этим Джоном Килем, — сказала она. — Возможно, мы сумеем его укротить. Прием состоится завтра вечером. И… будь добр, открой окно.
* * *
Чуть позже той же ночью Низз нетвердой походкой возвращался в свою спальню с попойки в комнате отдыха для старших учеников. Один из факелов в коридоре вдруг потух.
С быстротой, которая могла бы удивить любого, не видевшего ничего, кроме его раскрасневшегося лица и заплетающихся ног, Низз выхватил кинжал и окинул взглядом коридор. Не забыл осмотреть потолок. Ничего, кроме серых теней. А факелы иногда гаснут сами по себе.
Он сделал еще один шаг.
Очнувшись на следующее утро в своей постели, он объяснил страшную головную боль плохим бренди. А еще какой-то придурок раскрасил его лицо в оранжево-черную полоску.
* * *
Снова пошел дождь. Ваймсу всегда нравился дождь. В дождливую погоду на улицах совершается меньше преступлений. Люди предпочитают оставаться дома. Лучшие ночи за все время, что он служил в Страже, были дождливыми, когда он стоял в темноте под защитой какого-нибудь дома, втянув голову в плечи так, что края шлема почти касались поднятого воротника, и слушал серебристый звон дождя.
Как-то раз он стоял так неподвижно, так тихо, настолько был погружен в собственные мысли, будто его совсем не существовало, что грабитель, которому удалось ускользнуть от преследователей, прислонился к нему, переводя дыхание. А когда Ваймс крепко обнял его и прошептал на ухо: «Попался!» — грабитель сделал в штаны то, от чего его еще сорок лет тому назад с ангельским терпением отучала любимая матушка.
Люди разошлись по домам. Заштопанного Щербини Фред Колон проводил до дома на улице Новых Сапожников, где, всей своей красной круглой рожей излучая искренность, объяснил родителям юноши, что произошло. Газон, скорее всего, добрался наконец до постели.
А дождь весело журчал в водосточных трубах, бурными потоками вырывался из глоток горгулий, кружился водоворотами в сточных канавах и заглушал все звуки.
Полезная штука этот дождь.
Ваймс взял в руку бутылку имбирного пива госпожи Рассуди. Он помнил его. Шипучка была до предела насыщена газом и потому пользовалась бешеной популярностью. Способный юноша, при наличии воодушевления и надлежащей подготовки, мог прорыгать первый куплет национального гимна после всего одного глотка. Когда тебе только восемь, столь ценный навык может серьезно увеличить твой вес в обществе.
