осквернили. Заметка у меня там была, где мы похоронили Лизу.
Около устья какой-то неизвестной нам реки преодолели небольшой перевал. Дальше дорога шла над бухтой. Над ровной поверхностью бухты торчали нерпичьи головы. Нам казалось, что нерпы провожают нас удивлёнными глазами. На склонах сопок много зайцев. Эти белые шустрые зверьки нас почти не боялись. Убегали, довольно быстро, только когда расстояние непозволительно сокращалось. Нам некогда было охотиться. Да и не хотелось пугать этот симпатичный народ. Вечером мы решили сделать привал. Надо было готовиться к ночёвке. И хотелось есть. Разожгли костёр. Приготовили ужин. Ночь была холодной, но мы здорово упаковались в чукотские костюмы, купленные в Уэлене. Однако утром всё равно замёрзли. Быстро перекусили и двинулись в путь. Сразу стало теплее.
Водопада ещё не было видно, но шум падающей воды был уже отчётливо слышен. Ощущалась повышенная влажность. Ноги сами понесли нас быстрее. И вот перед нами открылся водопад. Мы остановились.
– Магия и гипноз! Так бы смотрел и смотрел, как падает с высоты вода! – воскликнул Лёва в восторге.
– Мощь, физически чувствуется энергия воды, способной всё сокрушить на своём пути, – поддержал я восторг Лёвы. – Смотри: вода пробила скальные породы и сделала причудливые геометрические фигуры.
– Метров восемь, а то и больше будет. Если оттуда прилетит камешек, да по головке стукнет, не позавидуешь счастливчику, – пошутил Лев.
– Давай об этом не думать. Двинемся дальше в путь.
– Да я спокоен. Только видишь, как опасно лежит снег на скате. Нам же сбоку надо пройти. Помнишь, как нас провёл тогда Армагиргын. Камни не падали, даже вода не брызгала, – отдал должное шаману Лев.
– Армагиргын – великий знаток людей и природы. Помнишь, как он говорил о том, что мы хранители земли. Я помню, как он мне внушал: «Всё вокруг наполнено жизнью: и лес, и звери, и птицы, и камни. И беречь всё – это наказ творца». Мы пришли на это место, и я вижу перед собой шамана. Ты помнишь, какое представление он сделал для нас и для чукчей, которые сопровождали нас? Я смотрю отсюда, снизу, и не вижу того камня, на котором он стоял. Он такое вытворял, что запросто мог упасть вниз. Я тогда не представлял, какая это высота, какая опасность, – а сейчас я говорю об этом, вспоминаю, и меня охватывает страх. И такое почтение рождается к старому Армагиргыну. Это он воскресил меня для жизни. Мне не хотелось жить, всё было безразлично. А он нас повёз на Горячие Ключи. И я впервые увидел эту красоту и мощь Северного Сияния, бесконечные белые просторы, огромное небо, узнал о верхнем народе, который зажигает праздничные звёздные огни. Захотелось жить, – я вспоминал вслух и видел перед собой картины прошлого на Чукотке. – Тундра необыкновенно притягательна. Весной и летом, когда мы ходили за травами с Лизой и Пыткываной, я убедился, что здесь есть всё для жизни человека.
– Но даже не это главное. Главное – люди. Я специально изучал их обычаи, нравы, законы жизни, когда был пастухом. С одной стороны, дикость, грязь, пещерные верования. С другой – справедливость, гуманность. Они сами не съедят кусок, если старые и больные не накормлены. А детям всегда рады. Родится ребёнок и от его имени дарят подарки. Но вот с женщинами у них намудрили. Свою жену отдать на ночь гостю в знак уважения? Это же в голове европейца не укладывается. И женщина идёт, и ей не противно. А мужики становятся не врагами, а братьями. Тьфу! И если у женщины есть добрачный ребёнок, она скорее выйдет замуж. И если брат умер, младший брат обязан жениться на его жене. А жена брата может быть уже старухой.
– Лев, я понимаю, тебя это задевает за живое. Но ты же европеец, у тебя должно быть всё красиво. Плюнь на эти обычаи. Я думаю, мы не будем в этот раз контачить с местным населениям. Ну и пусть их живут, как живут, как им предки завещали. Оглянись вокруг: на эту величественную природу, на сопки, на водопад. Пойдём благословясь.
Мы подошли вплотную к цели нашего путешествия.
– Армагиргын, великий усмиритель духов! Помоги нам! – обратился я к старому шаману.
Мы оставили свою поклажу в стороне. Стали заходить сбоку, прижимаясь к скале. Вода отвесной стеной закрыла от нас мир. Мы осторожно и медленно продвигались вперёд. Казалось, вот он, бугор из камней, которыми мы когда-то завалили свои рюкзаки. Камни заросли мхом, покрылись лишайниками, были скользкими. Мы потихоньку кайлом их отковыривали. Армагиргын был прав. В этом месте наши рюкзаки могли простоять скрытыми от любых глаз не один десяток лет, пока не разрушится ткань. Так же осторожно и медленно, прижимаясь к скале, мы выходили из нашего укрытия. Лавина снега не съехала с отвесной стены, камень сверху не упал.
Меня не радовали наши шкатулки с золотом. Они были объёмные и тяжёлые и стоили немало. Но я был безразличен к золоту. Путешествовал просто за компанию с Лёвой. Я не мог ему отказать, так же как он когда-то пошёл со мной на войну. В данном случае отказ был равносилен предательству.
Я должен был посетить наше место, где мы похоронили Лизу. Её любовь, её преданность сохранились в дальнем уголке моего сердца. И сейчас я ощутил боль той утраты. Я хотел посетить то место, где мы провели счастливые дни с Лизой. Самое страшное было в том, что Лиза должна была стать матерью. С ней погиб наш ребёнок. Я ощутил боль, которая согнула меня пополам, как тогда, в момент её гибели. Я поставил рюкзак на землю. Сел рядом с ним, спрятал голову в колени. Видимо, у меня вырвался стон, потому что Лёва подошёл ко мне в тревоге и спросил:
– Что с тобой, Михаил? На тебе лица нет.
– Я хочу посетить Лизину могилу. Я не могу уйти отсюда, не побывав там, не попрощавшись.
– Понимаю. Идём. Ты немного приди в себя, успокойся.
Лев налил мне чаю из термоса.
– На, попей. А потом глубоко подыши. Путь не очень близкий. Нам придётся подняться на эту сопку, с которой падает вода.
Я последовал его совету. Мы надели рюкзаки и стали искать ступени, по которым когда-то спускались вниз вместе с Армагиргыном. Ступени сохранились. Но они во многих местах обвалились, поросли мохом, стали скользкими. Мы лезли буквально на карачках, часто останавливались на отдых. Наконец выбрались наверх. Насколько мрачно было внизу, настолько празднично-ярко было вверху. Мы подошли к камню, на котором сражался Армагиргын. Вся тундра, охваченная нашими глазами с этого камня, была яркой, праздничной, сияющей. Весеннее солнце заливало каждый куст, каждый пригорок, каждую сопку. Шум водопада здесь не казался грозным. Это был мощный гимн оживающей весенней природе.
Дорога отсюда была нам знакома. Мы двинулись к месту нашей стоянки. Часа через четыре были на месте. Горячий источник парил по-прежнему. Юрта американа не сохранилась; несколько кольев торчали, обозначая место. Могилу Лизы мы сразу нашли по каменному надгробью. Кто-то подправил насыпь, сделал оградку.
– Смотри,
