проблема! Гоши болен! Не знаю, что с ним случилось, но состояние у него ужасное…
Жун кивнул: видимо, уже знал об этом.
— В чем проблема-то? — буркнула Двина недовольно. — Все иногда болеют…
— Да, — ответила я раздраженно. — Но на плечах Гоши важнейшие обязанности. И теперь он не способен их исполнять!
— Ну поголодает этот… подвальный… пару дней, — презрительно фыркнула старуха, — да и ладно. Ничего с ним не случится. Бывало, Гоши в запой уходил, и пропадал на неделю, и ничего. Живехонький, подвальный, ничего с ним не сталось, как видите…
Честно говоря, я едва сдержалась, чтобы не заорать во всю глотку и не поставить эту противную циничную женщину на место. Ни стыда, ни совести, ни малейшего сострадания! Словно она не человек, не женщина, а демоница из преисподней. Правда, клыки у нее здорово обломанные, так что…
Поджала губы и строго произнесла:
— Я тут экспериментировать и трудиться на авось не собираюсь! Госпожа Сибилл поручила мне присмотреться к тому, как каждый исполняет свои обязанности. Кажется, вы свои не исполняете вовсе! Этот… подвальный, как вы его называете, несмотря ни на что, важен для госпожи. В том смысле, что он нужен ей живым! Хотела бы умертвить, давно бы удавила, а так держит годами, кормит, устраивает проверки… Если хотите потом за смерть его отвечать, то продолжайте упрямится, вот только я терпеть этого не стану! Мы немедленно поднимем узника на поверхность и присмотрим за ним здесь!
Старики ошеломлённо вытаращили глаза. Жун задрожал от ужаса, а Двина начала отчаянно заглатывать ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег умирать.
— Вы что… госпожа??? — едва не подавился воздухом старик. — Он же… чудовище! Коли достать его, то загрызёт всех!
Я недоверчиво скривилась. Ага, значит, о звериной натуре пленника им точно известно. Спросить ли об этом прямо? Нет, рискованно. А вдруг что-то не то скажу, сразу же догадаются, что я не в курсе.
— Пусть Жун к нему ходит, пока Гоши болен! — воскликнула Двина, нервно теребя передник. — И еду ему отнесет, и при припадке очередном присмотрит…
Припадок? Что за припадок? Я мгновенно напряглась. Нужно крайне осторожно подбирать слова. Быстро создала на лице выражение напряженной задумчивости.
— И как часто у него приступы? — спросила с видом практикующего доктора.
— Дык… раз в лунный цикл точно бывает, — пролепетал испуганный Жун. — Иногда даже реже — один раз в сорок дней.
Я изобразила понимание.
— Значит, тот шум и… землетрясение как раз с его приступом совпало? — уточнила осторожно, но с очень деловым видом.
— Да, — кивнул старик. — Коли находит на него, он же всю пещеру занимает и бьет по ней хвостом. А на хвосте-то шипы с руку человека будут. Гоши рассказывал…
Мне с огромным трудом удалось сохранить на лице бесстрастность. Внутри же всё пекло огнем, металось и трепетало.
Боже, что я слышу! Неужели действительно дракон? Как в сказке? Значит, мужчина опасен?
Но сердце вопило, что никакой опасности нет. Для меня — нет!
Поэтому я не отступлю от своего намерения!
На меня нашло состояние дикого упрямства. Оно не раз помогало в жизни не только сделать правильный выбор, но и до конца его осуществить. Я становилась против всего мира и шла напролом, ведомая этим чувством, и еще ни разу не была разочарована.
Вот и сейчас… я доверяю своему сердцу. Узник будет освобожден несмотря ни на что!!!
— Нет, мы достанем… подвального из пещеры и поселим в одной из комнат. До следующего приступа еще далеко: вы сами об этом сказали. Чтобы вам было спокойнее, прикуем его к стене на цепь. Я сама присмотрю за ним, а в это время вы в кои веки приведёте в порядок пещеру. Вы же не хотите получить выговор от госпожи Сибилл, если она вдруг надумает посетить поместье?
Старики побледнели. Последний мой намек достиг своей цели: я сделала вид, что хозяйка может в любой момент приехать сюда сама. А что, выглядит вполне реально: прислала невестку, чтобы всё подготовить, а сама приедет следом, как только всё будет устроено. Старики испугались. Похоже, воевать с фамилией Диери они были просто не способны.
Именно поэтому уже через пару часов, когда Гоши в лихорадке валялся в своей комнате, я и Жун, вооружившись веревкой, начала спускаться вниз, чтобы освободить пленника и переправить его наверх
Зачем верёвка? Чтобы создавать видимость, что несчастный связан, и чтобы Джун не уронил его по дороге, когда будет нести на себе…
Сердце колотилось от волнения и предвкушения.
«Пусть узник будет покладист и тих…» — прошептала медальону, всей душой надеясь, что всё пройдет хорошо…
Глава 31. Путь наверх…
Узник порадовал: пока Жун нёс его на себе, кряхтя от натуги, тот не издал ни звука. Держался молодцом, и в моем сердце возникла огромная надежда, что с мужчиной всё более или менее нормально. Если бы он был по-настоящему безумен, то не позволил бы старику прикоснуться к себе.
По дороге я лихорадочно размышляла о том, что же делать дальше. Узник грязен, как свинья, не мылся явно годами, душок от него еще тот. Жун, наверное, не только от напряжения задыхается, но и от вони тоже. Сам виноват! Нечего было доводить несчастного до такого состояния!
В душе снова поднялась злость на бесчеловечное отношение к пленнику, но я ее быстренько подавила. Злиться буду потом, а сейчас нужна трезвая холодная голова.
Итак, купание! Это было бы идеально. Но у мужчины рана, и мочить её нежелательно. Однако… как положить его в постель в таком-то виде? А устраивать на полу — это совсем уж дико.
Измучившись сомнениями, я постоянно теребила медальон. Он то теплел, то остывал, словно следуя за моими мыслями, но, когда мы с немалым трудом поднялись на второй этаж и начали выбирать комнату для узника, я вдруг увидела, как из двери неподалеку от моей спальни выглядывает знакомая мордочка.
Серик!
В тот же миг меня пронзило понимание: зверек показал, куда именно лучше нести узника. Я своему маленькому другу всецело доверяла, поэтому указала туда.
Жун изменился в лице.
— Дык… это же комната, которая в прошлом принадлежала господину Уильяму. Туда точно нельзя!
Я усмехнулась.
— Она идеальна! Я жена господина Уильяма и я приказываю тебе: неси!
Жун был слишком уставшим и напуганным, чтобы спорить.
Когда мы вошли в помещение, оказалось, что оно до сих пор очень богато обставлено, но здесь не убирались много лет, и все поверхности были покрыты значительным слоем пыли. Кровать была спрятана под
