— Надежда Васильевна ездила не лечить желудок! — осенило Риту.
— Ну да, — кивнул Ермаков. — Папа очень любил внучку и перед «кончиной» приказал мне с тобой расписаться, пригрозил: «Если не сыграете свадьбу, я тебе небо в алмазах устрою».
— Ты повел меня в загс не по любви, а по велению отца? — расстроилась Марго.
— Нет, нет, — быстро возразил Прохор, — я всегда испытывал к тебе самые светлые чувства, просто не думал, что штамп в паспорте необходим. Я люблю тебя, очень люблю. Честное слово! То, что между нами случилось, ну, я имею в виду развод, его причину, — самая большая моя ошибка в жизни.
— Квартира… — протянула Рита. — Надежде Васильевне на меня наплевать, ей муж приказал жилплощадь на невестку переписать. И он же давал деньги на колледж Любаши.
— Правильно. Отец всегда оберегал Любу. Но и к тебе прекрасно относился. А мать… Она любит только меня, остальные люди ей безразличны. Любу бабушка на дачу приглашала и отношения с ней поддерживала исключительно ради мужа. Отец от нее отчета требовал: «А ну, пришли фото, где Любаша на моей даче отдыхает!»
— Сейчас старуха отказалась платить за гимназию, значит… — Марго охнула.
— Да, ты верно поняла, папа недавно умер от инфаркта. Олег Филимонов, та еще сволочь, мигом прекратил долю отца отсчитывать, и мать сразу отрезала тебя с девочкой от денежного потока. Но бабла у нее немерено, где-то припрятана отцовская заначка, ей на десять жизней хватит. Только она жадная, на вас с Любашей теперь копейки не потратит. А вот на меня не пожалеет.
Маргарита усмехнулась.
— Ну да, добрая свекровь, получая от мужа нехилые деньжата, «щедро» отсыпала сыну рублики на съем однушки в Вилине. А сейчас и вовсе сняла с довольствия. Тебе от нее тоже ничего не достанется.
— Нет, она просто хочет, чтобы я жил с ней в одной квартире, — заспорил Прохор. — На мое освобождение мамахен не пожалеет средств, все отдаст.
— Что ты придумал? — насторожилась Рита. — О каком освобождении ведешь речь?
И бывший муж изложил свой план.
Его якобы похитят и потребуют выкуп в миллион долларов. Затем Прохор вытащит зубы-имплантаты (как будто его били), измажет лицо грязью и снова от имени бандитов будет отдавать приказы. Оба обращения он запишет на видео. Флешку с первой записью получит Люба, со второй — Марго. Задача Риты — внушить девочке, что денег нет, а значит, ее отца непременно убьют, и поделать ничего нельзя. На последней, третьей флешке Прохор будет говорить уже от себя: «Доченька, езжай к бабе Наде, попроси у нее нужную сумму. Мамочка, спаси меня, я знаю, у тебя деньги есть. Мама, те, кто меня похитил, тоже все знают, они в курсе, куда ты ездила желудок лечить».
Только после этого Маргарита должна сообщить Любе про то, что у старухи есть заначка, Надежда Васильевна легко достанет оттуда миллион и даже не слишком обеднеет. Но Марго ни в коем случае не должна приказывать дочери ехать к бабке и выпрашивать у нее доллары для спасения папы. Нет, нет, наоборот, надо запретить Любочке обращаться к Надежде Васильевне. Надо так повести беседу, чтобы девочка не послушалась и сама проявила инициативу.
Если Люба заявится к бабке и скажет, что примчалась по просьбе матери, то старшая Ермакова может заподозрить неладное. Она начнет расспрашивать внучку, сразу задастся вопросом: почему Рита позволила дочери общаться с бандитами, участвовать в освобождении отца? Надежда Васильевна не дура, у нее наверняка зародятся сомнения. А вот если Люба воскликнет: «Бабуля, мама запретила мне спасать папу, потому что боится за мою жизнь, а я ее не послушалась!» Вот тогда все прокатит. Но искренне эти слова девочка произнесет, если ей на самом деле мать велит сидеть дома и не вмешиваться.
Да, у Марго очень сложная роль, но Прохор верит, что она с ней справится…
* * *
Маргарита закрыла лицо руками. Из меня рвался наружу гнев, но я подавила его и констатировала:
— И вы согласились.
— Сначала не хотела принимать участие в афере, — принялась оправдываться Ермакова, — но Проша умел быть убедительным. Он нарисовал такую картину! Я открою агентство… не попаду в кабалу у банка… приобрету хорошую квартиру… дам Любе образование… мы снова поженимся… Конечно, мы получим миллион не совсем честно, но ведь это деньги его отца, значит, все равно наши… И этот миллион — спасение для нас, для нашей семьи… Прохор меня буквально загипнотизировал, околдовал, сама не понимаю, как сказала «да». На следующий день я решила отказаться, стала звонить Проше, а он… он не брал телефон… и… и… потом Люба флешку из ящика вытащила…
Ермакова вскочила, бросилась ко мне и схватила меня за ладони.
— И что мне было делать? Любаша посмотрела запись, поверила увиденному. Что… что я могла ей сказать? Что?
Я попыталась вырвать свои руки из пальцев Ермаковой, но та вцепилась в меня мертвой хваткой, повторяя:
— Что? Что? Объяснить дочери, что отец решил развести бабушку? Похищение — это спектакль, цель которого — вынудить Надежду Васильевну дать деньги? Разбить ребенку, который обожал папу, сердце? И я знала, что Прохор приглядит за дочкой. Люба понесет деньги, а он украдкой за ней пойдет, одна девочка ни на секунду с гигантской суммой не останется. Проша сопроводит ее тайком до места.
Мне показалось, будто мои ладони опущены в навоз, нос даже ощутил характерный запах фекалий. Я отпихнула от себя Маргариту и быстро вытерла совершенно чистые руки о свои джинсы. Ермакова не заметила этого, а вот Федор все понял. Он приблизился к любовнице и усадил ее на диван.
— Что? Что мне было делать? — твердила Рита. — Любаша уже посмотрела флешку. И что, нанести девочке психологическую травму? Я не могла этого допустить! Нет! Нет!
Я наконец-то обрела дар речи.
— Федор Романович, дайте ей воды.
Воротников вышел из комнаты.
— Считаете меня чудовищем? — прошептала Ермакова. — Просто я хотела иметь свой бизнес, хорошую квартиру, образование для Любаши. Все только ради нее! Не для себя! У старухи прорва денег, на мешках с золотом сидит, от одного лимона не обеднела бы. А у меня везде облом — кредит не дают, средств на создание агентства не хватает. Все ради Любы! Для ее блага! Я любила дочь больше всех на свете! Я ее обожала! За нее жизнь была готова отдать!
Я слушала истеричные вопли Марго молча.
Если кто-то постоянно твердит вам: «Люблю, люблю, люблю тебя!», не стоит верить этим словам. Скорее всего, произносящий их пытается убедить самого себя в том, что испытывает сильное чувство. Такое поведение свойственно людям, поддерживающим отношения из каких-то корыстных соображений. Ну, например, девушке, вышедшей замуж за богатого немолодого человека, — ей неудобно из-за того, что пошла под венец по расчету. А еще она опасается, как бы супруг не догадался, что совсем не интересен своей жене, вот она и повторяет, как мантру: «Милый, я так тебя люблю! Так люблю, люблю!»
И бывают тетки, которые, чтобы привязать к себе мужчину, быстренько беременеют от него и производят на свет младенца. Ребенок не нужен матери, он просто гарантия того, что его отец теперь будет навсегда связан с женщиной, большой нежности мамаша к отпрыску не испытывает. Но ведь общество осуждает тех, кто равнодушен к детям. Да и самой не очень удобно перед малышом — надо его любить, а не получается, сердце молчит. Ну и как быть, чтобы окружающие не узнали о твоем истинном отношении к ребенку? Как заглушить чувство вины перед ним? Вот она и твердит, как заведенная: «Ах, солнышко мое, мамочка обожает, обожает, обожает тебя, готова жизнь за свою кровиночку отдать!»
Похоже, Марго использовала Любу в качестве магнита, притягивающего Прохора, и добилась своего в конце концов. Пусть под давлением Алексея Константиновича, не по своей воле, но возлюбленный предложил гражданской жене руку и… И тут возникает вопрос: где в этот момент находилось его сердце? А вот сердце Риты, судя по всему, было отдано только Прохору, иначе бы она никогда не посмела втянуть Любу в аферу. Если бы на самом деле любила дочь, пришла бы в негодование от предложения бывшего мужа и категорически отказала ему: «С ума сошел? Никогда не впутаю девочку в твои махинации. И не нанесу ей травму сообщением о твоем похищении. Нет, нет и нет!!!»
Глава 32
Опустошив бутылку воды, Маргарита замолчала, а я, вспомнив совет своего гомеопата, нащупала на кисти левой руки бугорок у основания большого пальца и сильно нажала на него. В голове сразу просветлело, дурнота ушла, нос перестал ощущать омерзительный смрад, появились силы, чтобы задавать вопросы.
— В документах полиции об убийстве Любы и Прохора упоминаются только две флешки, а вы сейчас говорили о трех. Носителя информации, где отец сообщает девочке о наличии денег у бабушки, следователь не видел.
— Да, — пролепетала Маргарита. — Я выбросила… раздавила эту штуку. Любе и Проше уже было все равно, а о капиталах Надежды Васильевны мог знать только сын. Ну, еще и на меня бы подумали.
