– Не то!
– Дима, они сами не знают, чего хотят, – злилась Дарья.
– Не знают, – соглашался Носов, ласково щурясь на Дашу с высоты своего исполинского роста и барабаня по упитанному пузу. – А в чем ценность истинного мастера своего дела? Не знаешь, а я скажу. Настоящий спец должен уметь объяснить клиенту, что ему нужно на самом деле. Не навязать, а убедить.
– Я уже ездила убеждать, – мрачно трясла головой Даша. – Он отравил меня своими мухоморами, напоил водкой и чуть не… В общем, я туда больше не поеду, а эта Клавдия Петровна явно сама не понимает, какого лешего надо ее Плюхину. Точно ясно одно: «пиар-директору» этого болота не надо ничего. Она просто катается и возит туда-обратно картинки.
– Так, может, Геннадию Семеновичу тоже все равно, какая картинка будет, и дело в том, что он всего лишь хочет с тобой еще раз увидеться?
– Увидеться? – Дарья понимающе кивнула на неприличную картинку с автографом шефа, прикнопленную над монитором. – То есть ты считаешь, что если меня под этого лешего подложить, то он подпишет акт и отвяжется?
– Я этого не говорил, – нагло ухмыльнулся Носов. – Но безвыходных ситуаций не бывает. Ищи варианты.
– Дима, у меня есть вариант. Поезжай к нему сам и на деле изобрази, что клиент всегда прав, – разъярилась Даша. Но Носов был непробиваем. Удовлетворенно заржав, он нацепил наушники и, приплясывая, удалился на рабочее место.
– Уволюсь, – в бессильной злобе прошептала Даша. Она прекрасно понимала, что не уволится. Здесь ее знают, ценят, здесь есть перспективы. Шеф – мерзавец, но гений, его рано или поздно повысят, и тогда есть все шансы занять его место. Не зря же он больше всех цепляется именно к ней и именно ей спихивает самые трудные заказы, с которыми никто не справится. Хотя может оказаться, что Носов ее терпеть не может. Жизнь многопланова, а подлость человеческая многообразна в своих проявлениях.
– Дашенция, вот! – На стол уселся Костя, художник, дизайнер, охламон, но тоже не без таланта. – Мухоморщику твоему принес наброски.
– Ты что курил? – остолбенела Даша, глядя на фантастическое смешение красок, линий и пятен. Яркий лист, бьющий по глазам. Бледно-пастельные кляксы на следующем. Абсолютная фантасмагория на третьем. И никаких грибов.
Костик лег на документы и преданно посмотрел на Дашу снизу вверх:
– Почему сразу курил? Это моя позиция.
– Жизненная? – хмыкнула Даша. – Где тут верх-то? Концепция есть?
– Есть. Реализм твоему мухомору не подошел, сама же говорила, что будем брать оригинальностью. Под это подойдет любая концепция. Каждому, кто скажет, что грибов тут нет, можно объяснить, что он примитивно и узко мыслит.
– Я их тут тоже не вижу, – призналась Дарья.
– По секрету, только для тебя: их тут и нет. Зато каждый будет цепляться за изображение взглядом и тупить: чего это?
– Это что у вас? – материализовался за Дарьиной спиной директор. – Креатив для Геннадия Семеновича? А слоган?
– Грибы-галлюциногены для крокодила Гены, – пробормотала Малашкина.
Ответом ей был гомерический хохот Носова и ласковое похлопывание по спине:
– Я всегда знал, что ты гениальная креативщица.
Интернет оказался кладезем одиноких мужчин и одновременно кладбищем Серафиминых надежд. Обилие кавалеров сначала вдохновляло, потом удивляло, а потом приходило прозрение. Все в основном отсеивались еще на стадии переписки. Кто-то сразу по-деловому интересовался техническими параметрами, словно Серафима была не девушкой, ищущей счастья, а иномаркой с правым рулем и большим пробегом, которую претенденты собирались приобрести после ожесточенного торга. Кто-то в первом же сообщении норовил изложить свое видение образцовой жены, вероятно, чтобы не терять время на лишние встречи и переписку. Некоторые, наоборот, углублялись в бессмысленный обмен репликами, и Серафима всякий раз мучительно выискивала, к чему бы прицепиться, чтобы настрочить ответное послание. Пару раз приходили недвусмысленные предложения сначала протестировать ее в койке, а потом уже подумать о большем. Она начала путаться в виртуальных собеседниках, их именах, фактах и лицах. В какой-то момент Серафима даже получила два совершенно одинаковых письма от разных мужчин, один из которых искал счастье на всю жизнь, в другой – женщину для встреч. После детального сравнения невнятных фотографий стало ясно, что мужчина один и тот же. Даже Миша снова начал изредка писать ей письма, словно и не было той странной безрезультатной встречи.
– Я с ума схожу. Мне эта карусель надоела! – пожаловалась она Даше. – Пишу-пишу, как Лев Толстой, уже на «Войну и мир» набралось, а толку все нет. У меня сплошные друзья по переписке.
– Однажды количество перейдет в качество, – глубокомысленно утешила ее Дарья.
– А я доживу?
– Надо напрячь внутренние резервы.
– А по-моему, надо бросать эту ерунду и просто ждать. Мое счастье мимо меня не промахнется.
– Ты, конечно, девушка крупная, промахнуться трудно, – хмыкнула Даша, – но счастье – такая увертливая фиговина, что так и норовит улететь в чужие ворота. Я бы не рекомендовала ждать у моря погоды. Посуетись слегка, а то потом поздно будет.
Поскольку Сима уже устала суетиться и не чаяла найти в почте ничего хорошего, где-то там, наверху, над ней сжалились и дали еще один шанс. Подробное, не лишенное романтики письмо от сорокалетнего финансового директора по имени Александр: «Одинок, состоятелен, интеллигентен, не лишен честолюбия и веры в сказку».
– Это розыгрыш. Или новая пакость, чтобы жизнь медом не казалась, – решила Серафима, читая про одинокие вечера, невеселые праздники без детского смеха, отсутствие нежной, любящей и понимающей, той, которую хочется спрятать и защитить. Далее шло скрупулезное и честное описание внешности. Чувствовалось, что текст Александр долго и вдумчиво правил, чтобы и не обнадежить собеседницу относительно своих внешних данных, и не пригвоздить себя к позорному столбу.
Волосы не густые, рост высокий, телосложение обычное, глаза некрупные, стиль одежды неброский.
Воображение ехидно изобразило нечто блеклое, стеснительное и жалостливо-бюджетное. Вариант экономкласса, мечта закомплексованной и неуверенной в себе девицы средних лет, с невыразительными параметрами и ограниченными материальными возможностями. Но Серафима уже давно была другой. Во всяком случае, считала себя другой: уверенной в себе и интересной. Насчет комплексов приходилось признать, что, как ни убеждай себя в их отсутствии, комплексы не пузыри, сами не полопаются.
Обстоятельный и деловой подход Александра ее покорил. А может, просто надоела бесцельная переписка с недомолвками, самолюбованием и бессмысленными остротами. Так или иначе, Серафима ответила. Правда, подробно расписывать себя она не стала. Напишешь, что роскошная блондинка исполинского роста и IQ выше среднего, мужик может или испугаться, или посмеяться над бабской самоуверенностью. Писать, что она крашеная дылда с претензией на интеллект, – несправедливо по отношению к своему «эго». Поэтому Серафима вывернулась, оповестив собеседника о духовном одиночестве и поиске надежного плеча. Мужчины чаще всего покупаются на видимость женской слабости. Даже самый последний хлюпик хочет почувствовать себя защитником, надеждой, опорой и светом в окошке. Долго соответствовать несправедливо завышенным женским требованиям они, как правило, не могут, но некоторое время похорохориться и покрасоваться способны. Именно поэтому никогда нельзя торопиться с брачными узами, как бы ни велико было желание приватизировать пойманную добычу. При совместном проживании с избранника, и кстати, избранницы тоже, стирается наносной лоск: они утомляются играть выбранную роль и постепенно скатываются к будничной модели повседневного существования бок о бок. Вот тогда и надо решать, подходит ли вам данная модель или это категорическое «не то».
