Серафима представляла себе последствия любви очень смутно, ее пока больше волновал процесс и первый этап, когда все красиво и возвышенно, но бабушкино воспитание возымело свои плоды, поэтому рациональный налет в планах на будущее проглядывал.
– Я представлял тебя именно такой, – вежливо улыбнулся Саша. Нет, он не захлебнулся от восторга, не пустил слезу, не охнул и не ахнул. Сдержанный, интеллигентный и совсем-совсем чужой. А так хотелось, чтобы судьба хотя бы в этот раз удивила.
Наверное, именно из таких мужчин и получаются самые надежные и верные мужья. Но даже на мгновение представить, что в такого можно влюбиться, Сима не могла. Не веселый, не скучный – никакой. Как голый холст в подрамнике. Безукоризненно воспитанный, но настолько эмоционально невзрачный, что ему даже хотелось посочувствовать.
– Расскажи, что ты любишь? – начал Александр тоном работника социальной службы, проводящего опрос. – Я хотел бы заранее знать все твои пристрастия, чтобы потом не ошибиться.
«Мама дорогая, – перепугалась Серафима. – В чем он ошибиться-то боится? И какое такое «заранее», если я даже еще не решила, будет ли это самое «потом»? Такое чувство, что меня, как черепашку в зоомагазине, уже купили и заворачивают в бумажку. Караул».
Саша смотрел на нее глазами доброго психиатра, решающего, какой диагноз влепить новому пациенту.
– Я бабушку люблю, – вывернулась Серафима. – А еще – мороженое.
– Как мило, – подбадривающе кивнул кавалер, дескать, продолжай в том же духе, все правильно. – А почему именно бабушку?
– У меня нет других родственников. – Симе стало неприятно. Никаких трагических воспоминаний эта тема не навеяла, но обсуждение родителей-алкоголиков в ее планы не входило.
– Да ты что! – искренне обрадовался Саша. Похоже, теоретическое отсутствие в будущей семейной жизни тещи его сильно вдохновило. Он даже осмотрел Серафиму более внимательно и пристально. Вероятно, факт отсутствия родственников добавил ей привлекательности.
– Да, – директивно перешла на другую тему Сима. – Я люблю мороженое без сиропа. Если тебя интересуют подробности…
– Интересуют!
– Ванильное, чуть подтаявшее, чтобы есть маленькой ложечкой. Под настроение еще люблю фруктовое. Шоколадное терпеть не могу.
– Как с тобой легко и приятно, – сообщил Саша. Вероятно, в его устах это был комплимент.
Серафима не могла сказать того же об общении с ним. Ей было тягостно и странно, как в кресле стоматолога в ожидании вердикта: кариес или все же ничего делать не надо.
Разговор зашел в тупик. Рассказывать про свои пристрастия человеку, с которым встречалась в первый и последний раз, Серафима не желала.
– Может быть, угостить тебя мороженым? – предложил Александр. – Или ты хочешь выпить?
Выпивать Серафима предпочла бы в более приятной компании, поэтому ожесточенно затрясла головой и согласилась на мороженое.
В кафе они поехали на метро.
«Значит, машины все-таки нет», – констатировала Сима, сунув карточку в прорезь автомата. Правда, Саша пытался сунуть ей жетон, бормоча, что он все же пригласил девушку на свидание, а потому должен платить. В результате они были крепко и нецензурно обозваны напиравшей сзади дамой и тихо просочились в подземку каждый за свой счет. Этот маленький конфликт их несколько сблизил. Стоя на эскалаторе ступенькой ниже Серафимы, Саша оказался с ней почти вровень.
«А где я еще найду мужика, который не будет смотреть снизу вверх?» – вдруг грустно подумала Сима и ободряюще улыбнулась. Александр тоже улыбнулся и легко коснулся ее руки.
Длительное отсутствие нормального мужского внимания шандарахнуло Серафиме по сознанию, взорвавшись в мозгу веселеньким салютом. Саша внезапно показался привлекательным, его улыбка милой, а занудная серьезность и сосредоточенность – стеснительностью.
Вероятно, Симина улыбка его взбодрила, а может, ему тоже осточертело отсутствие женского внимания, так или иначе, Саша вдруг перестал задавать анкетные вопросы и начал рассказывать о себе.
Женщины уверены, что при раздаче прав и обязанностей весы богини справедливости сломались. Когда обязанностей много, частью изредка можно пренебречь, чтобы не надорваться. А когда их мало? Так получилось, что мужчинам выпало защищать и содержать семью. Скажите это любой современной женщине, и она лишь обреченно улыбнется. Защищать семью в наше время особо не от кого, тем более что большая часть дееспособного мужского населения норовит улизнуть даже от святого долга – пару лет потренироваться в защите родины. Кстати сказать, совершенно правильно делает, так как это мероприятие почти повсеместно превратилось в фарс с тяжелыми последствиями. Ибо дееспособный – это вовсе не значит «здоровый». Мужики пошли слабосильные, хворые, и армейские будни их не лечат, а калечат. Остается содержание семьи. Тут улыбка должна медленно стечь с лица все той же современной женщины и трансформироваться либо в горестные стенания, если сама женщина заработать на всех детей и присосавшегося пиявкой супруга не в состоянии, или в надменную насмешку, если женщина в состоянии заработать и на многочисленных или малочисленных отпрысков, и на опять же супруга, и даже на его родню. То есть мужчины норовят пренебречь своими обязанностями, аргументировав невозможность исполнения последних, но зато самозабвенно пользуются правами: есть, пить и чувствовать себя вожаками стаи. А слабый пол послушно по пунктам исполняет предписанные повинности: носится с тяжелыми сумками, обстирывает, готовит, шьет, поддерживает огонь в очаге, воспитывает детей, утешает, удовлетворяет и ложится костьми на ниве семейного благополучия. И упаси бог воззвать к совести мужчины. Он тут же ткнет неблагодарной под нос если не мозолистый кулак, то древний перечень устоявшихся за века правил, сообщив, что каждому свое.
Любая аксиома с помощью женской логики может превратиться сначала в теорему, а потом и вовсе в теорему Ферма. Иными словами, благодаря женской логике нет в мире постоянных величин. Все зависит от обстоятельств, точки зрения в определенный момент времени и от настроения. Еще вчера некий усредненный самец был самым лучшим, самым любимым, и этот факт юная мыслительница и мечтательница могла доказывать всем с завидным упорством, приводя неоспоримые аргументы. А завтра он запросто может стать последним подлецом, и, возможно, перечень аргументов в пользу этого прискорбного факта будет еще шире и глубже. И попробуй поспорь.
Поэтому Серафима, внезапно почувствовавшая теплоту и расположение к новому кавалеру, восприняла его печальный рассказ про бывшую жену в нужном ключе. Хотя расскажи ей все то же самое вышеупомянутая отставная супруга, очень может быть, что Сима посчитала бы Александра негодяем и начала бы горячо сочувствовать обманутой в лучших ожиданиях даме.
