Еще большими достижениями закончилось наступление монголов на Венгрию. Корпус Кадана, ворвавшись в начале марта в южную Венгрию, успешно опустошал ее, встречая лишь незначительное сопротивление. Основные же силы монголов прошли через карпатские перевалы (отметим и удивимся – зимой!) и, выйдя на просторы венгерской пушты, двинулись по направлению к Дунаю. Уже к середине марта оторвавшийся от основных сил передовой тумен Шейбани, брата Батыя, вышел к окрестностям Пешта. Перед монгольскими всадниками открылась панорама стоящей на другом берегу Дуная столичной Буды. Но взять мощные укрепления Пешта столь малыми силами монголы не могли, и тумен Шейбани остановился в ожидании подхода главных сил. Однако первый удар нанес венгерский король Бела. К началу апреля ему удалось собрать мощную шестидесятитысячную армию, и он из Пешта начинает наступление на монголов Шейбани-хана. Монгольский авангард медленно отступает, при этом Шейбани умело создает у венгров впечатление, что перед ними – главная монгольская армия.
10 апреля 1241 года авангард Шейбани у реки Шайо, в ста двадцати километрах от Пешта, соединился с силами Батыя и Субэдэя, то есть монгольские силы выросли до тридцатисорока тысяч воинов. Неясен вопрос, подошел ли к этому дню и корпус Кадана, возможно и нет, что оправдывает последующую самоуверенную смелость Белы IV. Но в битве – во всяком случае, на ее последнем этапе – корпус Кадана участие принимал, о чем есть ясные свидетельства. Таким образом, силы сторон в битве при Шайо можно оценить как численно равные.
Еще вечером 10 апреля венгры, преследуя Шейбани, захватили мост через Шайо – вероятно, Бела IV рассчитывал воспользоваться им для переправы на другой берег и продолжения преследования. Но ход битвы нарушил его планы. Перед самым рассветом 11 апреля на защитников предмостного плацдарма обрушился ливень монгольских стрел и камней, «сопровождаемый громоподобным шумом и огненными вспышками». Ряд историков считает это первым применением в Европе огнестрельного оружия. Впрочем, сомнительно, что монголы действительно применяли артиллерию. Скорее, они следовали обычной тактике: использовали баллисты и катапульты, но весьма возможно, что начинкой у этих орудий были пороховые заряды с зажженными фитилями. Так что о первом применении пороха вполне можно говорить.
После этой интенсивной «артподготовки» монголы бросились в стремительное наступление на защитников моста. Те не выдержали удара и начали отходить к своему лагерю. Монголы же двинулись через мост, мгновенно разворачивая армию в боевой порядок. Бела IV стал торопливо выводить из укреплённого лагеря главные силы. Завязалась ожесточённая битва, которая на первом этапе была успешной для венгров. Но внезапно выяснилось, что монгольская атака была лишь стратегическим отвлекающим маневром (чувствуется полководческий гений «барса с отгрызенной лапой»). Главные силы, два или три тумена, под непосредственным командованием Субэдэя, под прикрытием темноты южнее моста форсировали холодные воды Шайо и повернули на север, чтобы ударить венграм в правый фланг и тыл. Не в состоянии устоять против столь сокрушительного напора, мадьяры поспешно отступили в лагерь.
К семи часам утра тот был уже со всех сторон окружён монголами, которые несколько часов забрасывали его камнями, стрелами и горящей нефтью. Самым отчаянным венграм показалось, что на западе в окружении наметился просвет. Несколько всадников беспрепятственно ускакали. Пока монголы усиливали натиск с других сторон, все больше и больше венгров незаметно выскальзывали из окружения. В конце концов, сопротивление защитников лагеря было сломлено, и те, кто остался в живых, поспешили вслед беглецам – беспорядочной толпой, а многие даже бросали оружие и доспехи, чтобы легче было бежать. И тут внезапно выяснилось, что монголы подстроили вторую ловушку: со всех сторон вдруг обрушилась конница на свежих лошадях, рубя измождённых венгров, загоняя в болота, предавая огню и мечу окрестные деревни, где беглецы пытались укрыться. Скорее всего, это и был подошедший корпус Кадана. За несколько часов жестокой бойни венгерская армия фактически перестала существовать. Спастись удалось единицам, но среди спасшихся оказался и король Бела, позднее бежавший от монголов в Италию.
Битва на реке Шайо. Европейская миниатюра. XIII век
Победа монголов при Шайо имела огромное стратегическое значение. Она отдала под монгольскую власть всю Юго-Восточную и часть Центральной Европы и ввергла в страшную панику остальные европейские страны. Римский папа, германский император и даже французский король ожидали неминуемого вторжения победоносных кочевников. Страх перед монголами, во многом иррациональный, охватил и население, и армии этих государств. Монголы, правда, не слишком спешили, занимаясь привычным делом – грабежом, но к весне корпус Кадана, основательно пошерстив Адриатическое побережье Хорватии, вышел к Триесту. А за Триестом уже лежала Италия.
От дальнейшего наступления степняков Европу спасла случайность. В декабре 1241 года в своем дворце в Каракоруме умирает великий хан Угедэй. Получив это печаьное известие, Батый решает отказаться от продолжения похода. Он оставляет и свои планы сделать плодородную венгерскую пушту собственным личным улусом и базой для дальнейших завоеваний, и начинает отвод войск в приволжские степи. Разграбив напоследок Болгарию, в 1243 году монгольские армии Батыя отходят в междуречье Волги и Дона. Европа, наконец, смогла облегченно вздохнуть. Великий Западный поход непобедимой монгольской армии завершился.
Битва на Чудском озере (Ледовое побоище)
1242 год
Как и битва на реке Сити, известное всем со школьных лет Ледовое побоище окружено целым сонмом мифов, легенд и псевдоисторических интерпретаций. Разобраться в этом нагромождении истины, измышлений и прямой лжи, точнее – отделить одно от другого, чрезвычайно сложно. В данном случае, авторы этой книги решили отказаться от крайних версий – «битвы вообще не было, была мелкая стычка двух незначительных отрядов» и «великое столкновение Руси с католической Европой, стремившейся покорить все русские земли». Может быть, правы те или другие, но более вероятно, что дело было так…
Война Ливонского ландмейстерства Тевтонского ордена (часто называемого Ливонским орденом, что не совсем соответствует действительности) с Новгородом началась летом 1240 года, когда ливонцы двинули войска из Прибалтики на Русь и заняли Изборск и Псков. Псков был взят без боя: вероятнее всего, в это время там господствовала группировка антимонгольской направленности, которая считала рыцарей-крестоносцев меньшим злом, чем монголы, и единственной после Батыева погрома Руси надежной защитой от степняков. Но уже к лету 1241 года положение изменилось. Разгром монголами при Лигнице объединенного польско-немецкого войска, в котором были и тевтонские рыцари, привел к тому, что под явной угрозой оказалась уже и коренная Германия. В этой ситуации великий магистр Тевтонского ордена не мог оказать никакой поддержки ливонским рыцарям на востоке, а их собственные силы после разгрома в 1236 году под Шяуляем были невелики. И конечно, после Лигница и Шайо ценность рыцарей как защиты от монголов упала практически до нуля.
Шок, охвативший Европу в период монгольского погрома, безусловно, значительно облегчил контрнаступление новгородского князя Александра Ярославича. В зимнюю кампанию 1241–42 годов его войско освободило Псков, а затем, перейдя на восточный (считавшийся немецким) берег Чудского озера, направилось к Изборску. Навстречу ему двинулась ливонская армия.
Насколько можно судить, армия ливонцев была достаточно сильна, с учетом недавних потерь и отсутствия помощи от великого магистра Тевтонского ордена. В ней было от тридцати до пятидесяти «полных братьев», то есть полноправных рыцарей, и значительное число тяжеловооруженной конницы. Не следует забывать, что с каждым «братом» шел собственный отряд из оруженосцев, конных сержантов ордена, наемников-кнехтов, конных и пеших. Сложно оценить величину такого отряда: по косвенным данным она составляла от десяти до тридцати человек. В целом эта наиболее боеспособная часть крестоносного войска насчитывала, вероятно, от шестисот до тысячи двухсот человек, из которых две трети (а может быть, и более) составляла тяжеловооруженная конница. Отсюда, кстати, идет такое разночтение в вопросе о ливонских потерях в Ледовом побоище: немецкая «Рифмованная хроника» говорит о двадцати погибших «братьях», совсем не упоминая о других потерях; в русских источниках говорится о четырехстах убитых немецких рыцарях. В общем-то, понятно – для русских разницы между «полным братом» и, скажем, сержантом, никакой не было: раз на коне и в доспехах – значит, рыцарь.
