Она идет по часовой стрелке, мы – против. Бульвар длинный, мы делаем круг и снова встречаемся. Она все так же слушает голос из телефона. Потом вдруг говорит: “Да, да!.. Ага. Да”, – и уходит на новый круг, все так же держа телефон в трех дюймах от уха.
Вот и погуляла перед сном, и с мамой поговорила…»
Но никогда не знаешь, из-за чего грянет буря.
Я написал о прохожей женщине: «Она не очень молода. Лет сорок с чем-то». Буря возмущения читательниц: как я смел такое сказать о женщине за сорок! Тем более что мне самому целых 65 лет! Мерзкий дед! Подлый старикан!
Позвольте, но я написал всего лишь, что она «не очень молода». Не «немолода», а именно что не очень молода. То есть молода, конечно же. Но уже не очень. Не чрезвычайно. Не чересчур… А ведь правда. Разве 42 года – это очень молода? Очень-преочень? Как же тогда писать о женщине, которой 30 лет? «Она еще ребенок, практически дитя»? А которой 18 лет? «В комнату вошел, держа в руке айпад, новорожденный младенец женского пола, в джинсах и футболке»?
На самом деле все гораздо серьезнее. Мне кажется, тут ужасное неуважение женщин к самим себе (речь о тех женщинах, которые так резко реагируют на упоминание о возрасте). Значит, они еще не научились ценить в себе человека, во всей полноте своих человеческих качеств – душевных, эмоциональных, умственных, социальных. Они, увы-увы, всё еще воспринимают себя как объект для мужских удовольствий – поэтому так вцепляются в молодость, в очень-очень молодость forever. И это печально.
В общем, я все понял. Нельзя говорить, что «женщина была не очень молода».
Каюсь! Каюсь и предлагаю расширить список запретов. Нельзя говорить:
Мужчина был не очень силен,Ученый был не очень умен,Бизнесмен был не очень богат,Над озером был не очень закат…
Сравнительный анализ
прежде, давно, в лета моей юности
Вспомнил разговор со своим приятелем.
Он рассказывал:
– Были с ребятами в командировке, тут недалеко. Полтораста верст от Москвы. Сто первый километр плюс одна вторая. Столько и еще полстолька, если можно так выразиться. Ночевать в Москву мотаться смысла нет. Пару недель там прожили. Гостиница на самом деле общага. Чем вечером заняться? Водку пили и на танцы ходили. Потом девчонок с танцев к себе забирали.
– Ну и как девчонки?
– Да как тебе сказать… Девчонки как девчонки. Но – молодые, вот что славно. Совсем молодые. Десятый класс. Или даже девятый. Это чувствуется. Молодые, понимаешь? Свежие, упругие, гладкие! – Он усмехнулся и похлопал меня по плечу. – Не то что наши с тобой ровесницы-подружки, старичок… – И протяжно и горестно вздохнул.
Всего замечательнее, что разговор этот состоялся сорок лет назад.
Мой друг был на два года меня моложе, то есть ему было двадцать три.
Вот такой, если можно так выразиться, штришок.
Тесть и зять
этнография и антропология
Один мой знакомый в пятьдесят лет женился на совсем молодой, очень красивой и вроде бы умной женщине. Ей было 25 или даже 24 года. Через полгода они развелись, потому что молодая (в обоих смыслах слова) требовала от своего мужа особого уважения к своему отцу.
«Он же тебе тесть!» – строго повторяла она.
Хотя это был бестолковый – то есть безработный и попивающий – мужчина лет 45, самое большее. То есть моложе своего зятя, и к тому же злой, как черт. Всё время грубил и огрызался.
Злой он был вот почему.
Сначала-то, в первые дни и недели, он был наивно рад, что дочка вышла замуж пусть за немолодого, но весьма преуспевающего человека, с деньгами, квартирой и всё такое.
Но его жена восприняла дочкино замужество как пощечину лично себе: ей тоже было 45 лет, и ей казалось, что дочкин муж вполне мог бы достаться ей, тем более что она была моложава, стройна и очень хороша собой – дочка в нее вышла такая красавица. Но вместо дочки она стала грызть мужа, обидно сравнивая его с зятем в смысле должности и зарплаты.
Поэтому муж – то есть отец молодой жены – очень скоро, буквально через месяц, обозлился на своего зятя, который вдобавок так по-глупому был его старше. На домашних встречах напивался и начинал цепляться. Но на все попытки его окоротить молодая жена делала меж бровей морщинку и говорила:
– Он же тебе тесть! Вообще-то в народе тестя папой зовут!
Так и разошлись. Хорошо хоть, без детей.
Тютя
из подслушанного в кафе
«Он тютя. Добрый, доверчивый, синеглазый. Я его за это полюбила. Поверил, что я залетела прямо после первого раза. Через неделю показала ему две полоски, он меня обнял, расцеловал, повел в загс. А потом, когда меня девчонки уговорили, что ребенок сто процентов будет похож на моего бывшего – бывшего моего зовут Анзор, ну, ты сама понимаешь, что было бы… – потом он поверил, что у меня случился выкидыш. Очень жалел, повез в Карловы Вары, оздоровляться.
Иногда я ему говорю: вот у меня подруга Маринка, ей срочно деньги нужны, наплету что-нибудь жалостное, типа до зарплаты жрать нечего, надо ей дать хоть тысчонку, не одолжить, а именно что дать – он три тыщи даст! Типа «неудобно так жидко помогать друзьям». Даст он три тыщи, а мы с Маринкой их просидим в кафе, класс! Тютя, добрая тютя!
Я просто счастлива была, первый год. А потом вдруг оказалось, что он не только ко мне такая добрая тютя. Сережке надо помочь, Пашке надо помочь, маме надо помочь ремонт сделать – вот смотри, сколько денег уходит! «А нам что, отдыхать не надо?» – «Ну да придумаем что-нибудь, но поскромнее, близким же людям помогаем, это важнее!» И смотрит синими глазами, наивно так, по-доброму…
А потом я узнала, что он еще одну бабу с ребенком на стороне содержит.
Не верь добреньким! Лучше злой мужчина, чем такая тютя».
Самовлюбленность и недоверчивость
Санкт-Петербург, 24.02.2016; 17:30
И еще из случайно услышанного:
В кафе «Север» за соседним столиком две дамы обсуждают третью.
Одна рассказывает:
– Она мне всё время говорила: «Ты ничего не понимаешь, я ищу себя, я ищу себя!» На самом деле она зарплату побольше искала, вот и всё.
Вторая отвечает:
– Зато она очень хороша в постели. В смысле – шикарно трахается. Просто классно. Просто супер, как никто. Просто королева секса.
– А ты-то откуда знаешь?
Потому что разговор, повторяю, идет между двумя дамами.
– Как откуда? Она мне сама говорила!
Лида
в сотый, тысячный, миллионный раз про любовь
Несколько лет назад, на Святках, то есть на следующий день после Рождества, мы обедали втроем – два старых приятеля и некто Георгий Иванович – в одном большом московском ресторане. В зале было пусто и прохладно, столы были только что покрыты белоснежными тугими скатертями, а проницательный читатель уже понял, что перед ним, с небольшими изменениями, начало известного рассказа Бунина «Ида».
Но здесь будет не про Иду, а про другую девушку.
Хотя похоже. Но не совсем.
Однако тем не менее…
Угощал мой давний товарищ, финансист и инвестор. Он был очень богатый человек, а прошедшей осенью стал еще богаче, потому что неожиданно для всех «ушел в кэш», то есть продал все свои активы – и тем самым избежал последствий экономический бури, которая разыгралась как раз осенью и многих помяла, а кое-кого и вовсе вымела вон. Богатый – но не приказывал официанту раскинуть самобранную скатерть и не говорил о своих королевских замашках, как герой помянутого бунинского рассказа. Времена не те. Однако закуска была прекрасная, и выпивка тоже, и даже непьющий Георгий Иванович пропустил рюмочку отличнейшей водки, которую финансист налил нам из узкой граненой бутылки. Георгий Иванович был то ли адвокат, то ли консультант, непонятно – однако говорили, что именно он посоветовал финансисту срочно сбрасывать всё, что можно и что нельзя, чем сохранил половину, а может, и более, его немалого состояния. Финансист, хотя между ними не было формального договора, всё же уплатил ему некоторую необидную сумму, а также сдружился с ним и водил с собою повсюду. Очевидно, полагал, что волшебное чутье Георгия Ивановича может сослужить ему важную службу в самый неожиданный момент.
Мы выпили, занялись закуской, потом выпили еще и стали заказывать горячее. Георгий Иванович долго выбирал себе блюдо, спрашивал официанта о жирности и остроте того или другого мяса. Финансист сочувственно участвовал в этом разговоре, и они оба, наморщив лбы, спорили о сравнительной полезности баранины, говядины и телятины, а потом перешли на холестерин легкий и тяжелый, заговорили о лекарствах и об аортокоронарном шунтировании, которое рано или поздно им предстоит. Слышались имена знаменитых врачей и названия клиник. Официант почтительно молчал, глядя в сторону.
– Лучше бы о девочках, честное слово! – И я заказал рыбу.
