по зубам. Бывает. На прошлой войне куда хуже приходилось.
— Там и противники были серьёзнее.
Иван Дмитриевич быстро ушел от разговора. Вдруг вспомнилось, каким оптимизмом он сам светился под прошлое Рождество. Ну да: «Кто меня будет в армии держать!». Все же Иван Антипович опоздал со своим предложением, сам он сейчас наслаждается простой интересной работой — по речкам плавает, по горам лазает. Шурфы роет. Увы, слишком поздно, а можно было тоже бродить по тайге с двухпудовым рюкзаком, делать съемки, кроки, рыть шурфы и собирать образцы. Описывать выходы со времен оных не разучился, минералогию мог бы и вспомнить. Как раз в Горном великолепнейшая коллекция руд и пород. Первозданная девственная тайга при ближайшем рассмотрении оказывается куда привлекательнее библейских мест, да и шурфы гораздо лучше окопов. В тайге ты стреляешь, а не по тебе.
Отдых недолог. Опять по машинам. Опять пыль и сухой воздух, опять баня в салоне «Жука». Горло саднит. Окна машины закрыты наглухо. Очень быстро все пришли к выводу, что лучше испечься и утонуть в поту, чем захлебнуться пылью.
Знаменитый Синайский полуостров, ту самую пустыню пролетели махом. Все же не Моисеи графики движения рисовали, чтоб сорок лет петлять. За окнами мелькнул канал. Вода манит, притягивает взгляд, а вокруг такой же сухой воздух пустыни. Мехбригада в темпе проходит вдоль берега. Никитин оставляет одну роту на азиатском берегу Суэца, ребятам задача помочь с выгрузкой тяжелых танков и собрать все что попадется под руку плавучее. Первый батальон танкового полка и бригадная артиллерия путешествуют с комфортом на поезде. Последняя станция, увы у Кантары. И временная ветка до переправы у Исмаилии. Дальше через канал идут понтонные мосты. Судоходство все равно умерло в тот момент, когда русские «Бычки» расстреляли в канале два транспорта. Вон, один как раз стоит у берега — нос вылез на песок, кормовую надстройку лижут волны, в бортах дырки от снарядов.
Тогда во время последнего наступления англичане, прошляпив русский рывок через Синай, попытались отыграться. Иван Дмитриевич только с дороги и моста видел три сбитых самолета. А сколько их лежит в пустынях вокруг! Вся армейская ПВО прикрывает канал. За спинами зенитчиков полки скоростных пушечных «Дроздов» и тяжелых перехватчиков.
Колонна встала под склоном бархана. В темпе разбили лагерь. Ужин саперы готовили сами. Топливо разумеется брали с собой. В целом, на этот раз командиры и каптенармусы предусмотрели сотни мелочей, без которых переход через пустыню осложняется, а жизнь людей становится невыносимой, но зато короткой. Вскоре от полевых кухонь потянулись сводящие живот ароматы. Люди с мисками, кружками и ложками потянулись к раздаче.
В паре километров остановились два пехотных батальона. Мимо бивуака прошли танки. Рота БТК даже ход не снизила. Вот здесь им самое раздолье, простор для маневренной войны, насколько хватит бензина в баках. Сплошной стальной поток через безводные пески и скалы.
Никитин с Кравцовым быстро пробежались по лагерю, спросили ротных и старших офицеров о неполадках, затем погрузились во внедорожник и умчались. За десять минут до отбытия им принесли срочную радиограмму. Разумеется, никому ничего не говорилось. Ждать дальнейших приказов, и все.
— Как наши машины, Виталий Павлович?
— Молимся, — коротко ответствовал капитан Соколов. Зампотех присел в тени грузовика, повел плечами, потянул руки до хруста в суставах и негромко добавил: — фильтра забиваются. Заставляю выбивать и продувать на каждой стоянке. Совсем как в Иордании, только хуже. На высоких оборотах моторы греются. Скорость снизил, разогнался и не переключился — стрелка термодатчика прыгает в красную. Ужас.
— Немного осталось. Мы уже в прифронтовой полосе.
— Хотелось бы не только доехать, но и уехать, Иван Дмитриевич.
— Понимаю.
Офицеры улыбнулись грустной шутке.
Сам Никифоров отправился проверять свои понтонные парки. Сегодня у батальона их было четыре. Такое внимание руководства к дефицитным средствам и маршрут уже не оставляли сомнений — мехбригаду точно придется переправлять через Нил. Другого и быть не может. Не на юг же в Эфиопию отправят.
После боев конца мая, рывка к каналу русские подвижные части выдохлись. Все снабжение палестинской группировки висело на грунтовке через Пальмиру. В дельте Нила закрепились там куда смогли дойти. Южнее ограничились цепочкой дозоров в пустыне. Говорят, один молодой и дерзкий поручик даже сумел сфотографировать Каир. Дошел с взводом разведки. Но задерживаться не стал. Правильно сделал, если честно. Противник там хорошо укрепился.
В отсутствие Никитина и Кравцова за батальон отвечал командир второй роты. Ему комбат и передал по рации приказ вставать на ночлег. Если подумать, совершенно нестандартное, непривычное для русской армии положение. Обычно командира батальона замещает командир первой роты, но в Отдельном Кексгольмском свои порядки. Никифорову рассказывали, что все пошло с того момента, когда до войны Никитин шагнул с ротного сразу в комбаты, на первую роту поставили молодого офицера. Комбат опирался по привычке на своих старых верных Кравцова и Чистякова, так с этого момента командир второй роты и стал вторым замом.
Естественно, на бивуаке о палатках и прочих удобствах не думали. Все барские привычки искореняла вторая рота, остальные подтягивались. Бои на плацдарме у Иордана как-то быстро убедили людей, что в прифронтовой полосе в палатке страшно, тент между машинами лучше, а блиндаж совсем хорошо.
Командование вернулось поздно вечером. Оказывается, штаб бригады стоит в десяти верстах. Там полковник Манштейн и собрал командиров своих полков, батальонов и приданных частей. Утром наступление. Саперам задача — под ногами не путаться, держаться рядом с артиллерией, быть готовыми в любой момент налаживать переправы. При необходимости разминирование, расчистка заграждений, помощь связистам. Если что изменится, нас оповестят.
— Иначе и не предполагалось. А вот атака с марша несколько удивляет.
— В нашей ситуации разумное решение, — Чистяков провел ладонью по подбородку. Офицеры после совещания прогуливались по периметру лагеря. Пустыня вокруг завораживала. Песчаный океан. Если бы не гул машин, лязг, рокот, можно было услышать пение ветра в барханах, шелест песка, крики птиц, шуршание, шорохи. Несмотря на суровые условия, везде есть жизнь. Вон, тушканчик мелькнул за камнем, чьи-то ушки и черный носик виднеются под кустиком колючки, на песке извилистый след гада.
— Тяжелый батальон успеет догнать? — полюбопытствовал штабс-капитан Никифоров.
— Догонят. Ночью услышим.
Слова оказались пророческими. Всю ночь не стихал гул. Через пустыню шли войска. Это противоречило всем уставам и наставлениям, но это было правильно. Особенности ТВД не позволяли подтянуть ударные кулаки заблаговременно, банально пришлось бы слишком много средств держать на снабжении войск буквально всем, включая воду. Да и командование
