Заплаканные фонари кое-где выхватывали из тьмы мокрые силуэты деревьев, вокруг было тихо и печально, как на кладбище…
— Ну и чего ты молчишь?! — вырвал меня из прострации возмущённый возглас.
— Я не знаю, что сказать… Мне просто больно. — Так больно, что словами не передать. Не хочу терять! Никого, никогда! Но на этой планете по-другому невозможно… Поэтому говорю ровно, спокойно, почти отстранённо. И почти не слышу, что говорит она.
— Господи, ну хоть ты не начинай! — долетает до сознания.
— Не буду.
— Ты-то понимаешь.
— Понимаю.
— Вообще-то я спросила, когда ты наконец приедешь?!
О, как мы уже, оказывается, далеки от темы… Все правильно, излюбленный Ликин приём — переключиться на что-то другое, чтобы совсем не раскиснуть. Хороший приём, очень помогает не утонуть в тоске… Лика владеет им виртуозно, ну а я… как я — только учусь…
— Ты когда последний раз была в родном городе? У тебя совесть есть?!
Ну вот, и тут про совесть. Да есть она у меня, есть. Наверное…
— Я, конечно, понимаю, что твой смехотворный бизнес отнимает кучу сил, ну вот скажи, зачем он тебе? А твои так называемые женихи? Вот они зачем? Попусту время терять? Не пора ли наконец всерьёз заняться устройством собственной жизни?! Взять, к примеру, твоего Диму…
— Мы расстались.
— Кто бы сомневался, — фыркнула тётя. — Надолго?
— Надеюсь, теперь навсегда.
— Ну-ну. Хотелось бы верить. Нашла кого-то другого?
— Лик, ну какой другой? Будто это так просто…
— Ну, если сто лет принца ждать, то конечно! Господи, и когда ты только повзрослеешь! Не семья, а дурдом какой-то! Муж маразматик в сорок пять, племянница — в тридцать пять никак не выйдет из детства…
— Мне тридцать три, — жалобно вставила я.
— Да какая разница! Я в твои годы…
Чем и как занималась Лика в мои годы, мне было хорошо известно, поэтому я с чистой совестью пропустила мимо ушей большую часть монолога, и «включилась» обратно лишь тогда, когда она вновь заговорила о «насущном».
— Ну пойми наконец: нельзя требовать от мужчины многого! Нет идеальных, нет, понимаешь? У каждого свои причуды. Надо бы уже как-то научиться не обращать на мелочи внимания. «Мамонта» умеет добыть — и слава богу! Сколько раз я предлагала тебе нормальных ребят? Нет же! Все не так! То с лексикой у них проблемы, то с грамматикой! Ну скажи, кого это сейчас волнует? Ты что у нас, ископаемая? Короче, приезжай. Можно это хоть раз в пятилетку сделать?! Заодно кое с кем тебя познакомлю… Неплохой парень. При деньгах. И развёлся недавно… — Лика сделала длинную паузу. Я тоже молчала. — Звёзд с неба, конечно, не хватает… и не семи пядей во лбу…
«Представляю!» — с сарказмом подумала я, однако озвучивать не стала.
— Но знаешь, с такими даже проще. Главное, чтобы на ногах крепко стоял. Уж поверь своей старой мудрой тёте, которая всяких повидала. А любовь… да чепуха всё это. Кто-то один придумал, остальные идиоты подхватили и теперь по полжизни ищут не пойми кого.
Наверное, разумом я была с ней отчасти согласна, тем не менее что-то внутри продолжало глупо протестовать.
— Эй, ты чего там всё время молчишь?! — возмутилась Лика.
— Я слушаю, — вздохнула я.
— Так ты приедешь или нет?
— А надо?
— Как-то ты плохо меня слушаешь! Не просто надо, а очень надо! Я же сказала: у меня к тебе дело. Да и с Андреем поможешь… что-то он реально не адекватит… То вообще ни с кем говорить не хотел, сидел как камень… теперь вот звонить среди ночи вздумал… — тётя вновь перешла на шёпот, а потом опять не выдержала и крикнула: — Андрюш, ну прекрати же ты убиваться! Ну по-человечески же прошу! С вами в могилу до срока сляжешь, ей-богу!
— Хорошо, я приеду. Не кричи на него.
— Когда?
— А знаешь, да прямо завтра и поеду, — я вдруг подумала, что сейчас для меня это наилучший выход. Там уж мне точно будет не до личных трагедий. Точнее, никто там не станет им потакать, плевала Лика на подобного рода мелодрамы.
— Поклянись.
— Лик, ну ты сейчас сама как маленькая. Сказала же: приеду.
Получив все возможные напутствия, я быстро попрощалась и отключила телефон. В противном случае беседа грозила затянуться до утра. А рассказать, как у меня всё неправильно, она и при встрече сможет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ну что поделать, если такая я, неудачная, уродилась… Дочка на Кипре живёт… родители тоже… Ни семьи толком, ни мужа, ни денег, ни работы любимой… только кот. Нет, мы с ним, конечно, не бедствуем, и не бомжуем, но в этом больше заслуга родителей, которые оставили мне квартиру в Крыму, и в остальном нередко помогают.
Периодически Лика интересуется, сколько я зарабатываю, и заходится хохотом, услышав ответ. При желании она могла бы нас всех озолотить, но в отношении меня принципиально ничего не делает — ждёт, пока я настрадаюсь со своим средним достатком и соглашусь «удачно» выйти замуж за какой-нибудь денежный мешок.
«Ты хоть понимаешь, как мало времени у тебя осталось?!» — восклицает она.
«Ну что опять не так? — вздыхает мама. — С другой планеты ты у нас, что ли…»
Мне и самой порою кажется, что с другой. А сюда попала по ошибке. Не могу я жить по местным законам, хоть убей, не нравятся мне они. Или я им не нравлюсь.
Я вернулась в кровать, подтянула к себе Магистра, который всё это время лежал, положив морду на лапы, и смотрел на меня печально-сочувственно.
— Все, Маг, решено, едем к Лике.
— Не хочется-то как, — без энтузиазма отозвался кот. — Опять тебя там прессовать начнут…
— Да ладно, переживём как-нибудь, первый раз, что ли? Давай уже спать, завтра у нас трудный день.
Вот кто меня за язык дёрнул? Думать же надо, что говоришь! Если, конечно, не хочешь лишних проблем!
Глава 3. Холостые мужчины, дальние родственники и прочие неприятности
С потолка капало. Прямо на лицо.
— Убью! — я кубарем скатилась с кровати, схватила трубку и стала судорожно рыться в записной книжке телефона, спросонья не в состоянии вспомнить, под каким именем проходит у меня сосед сверху.
— По количеству чрезвычайных ситуаций, создаваемых твоим милым приятелем, его номер давно пора перенести на первое место. Просто под литерой «А», — проворчал Магистр, передернув подмоченной шкуркой. — Это же не человек, а сплошная авария!
«Аварию» звали Александр, и под литерой «А» ему было самое место. Но дурацкая привычка записывать номера друзей и знакомых под забавными никами, не позволила мне сделать такой простой и логичный ход. Сашка недавно сменил номер, и теперь убиться можно, пока вспомнишь, какая у меня в тот момент возникла ассоциация.
О, Тайфун! Подойдёт.
Только ответить мне не пожелали, и лишь на сто пятом гудке, когда я уже собиралась бросить эту затею, что-то невнятное проклюнулось.
— Бляха, Сашка! Ну твою же маму! Шесть утра!
— Привет, радость моя… — в ответ сонно пробормотала трубка, — я ещё сплю… — «Можно подумать, кто-то не догадался!» Я уже приготовилась гаркнуть что-нибудь более бодрящее, но он вдруг и сам оживился: — А ты что, соскучилась? Какое чудесное утро…
— Веселовский, ты идиот?!
— М-да… и это леди… — протянул приятель, и я живо представила, как он скривился. — Невоспитанная вы какая-то принцесса…
— А тебя ничего не смущает? Мой звонок, например?! Ты где вообще?!
— Да тут я, в гостях. Только лёг, между прочим… — Сашка громко зевнул. — Недобрая ты — будить человека ни свет ни заря, да ещё и в субботу…
— Серьёзно?! А то, что ты опять меня заливаешь и при этом спокойно дрыхнешь в чужой постели — прямо верх доброты!
Говоря всё это, я уже выскочила в прихожую, переключилась на громкую связь, закрутила волосы в пучок и натягивала резиновые сапоги.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Да неужели?! Мадмуазель ревнует? — возрадовался сосед, зацепившись за словосочетание «чужая постель» и напрочь проигнорировав остальное. Хоть что-то его окончательно пробудило!
— Сашка, кончай юродствовать! Ты вообще слышишь, что я говорю?! У нас потоп! Воды уже по колено!
