в 1974-м и потом в 1989-м, но в прошедшие между ними пятнадцать лет домой не возвращался. Сначала просто не было денег на эту поездку, а потом из-за рабочих хлопот не оставалось времени. К счастью, родители мыслили прогрессивно и хорошо понимали характер моей работы.
Фото в традиционной одежде родного края – национальном костюме народности туцзя
Отец скончался в 1990 году, мать – в 1991-м. Оба раза я не успел на их похороны, о чем страшно сожалею. Когда весть о смерти отца дошла до посольства КНР в Венгрии, моя супруга молчала об этом целую неделю. Я чувствовал, что она что-то недоговаривает, и наконец она сдалась под натиском моих вопросов. Я долго скорбел, но взял себя в руки и отправился заниматься текущей работой. Быть дипломатом – это особая миссия, и многим моим коллегам тоже случалось оказаться в подобной ситуации. Нельзя одновременно быть почтительным сыном и достойным гражданином своей страны – тут уж ничего не поделаешь. В свой последний приезд к родителям я был поражен тем, как они состарились, и решил остаться подольше, чтобы позаботиться о них. Я пробыл дома четыре дня. Отец хотел, чтобы я сходил с ним посмотреть на могилу, которую он для себя выбрал, но я не пошел, решил, что еще успеется. Родители умерли друг за другом, и их похоронили рядом. Могила находится наверху, на склоне горной долины, откуда открывается прекрасный вид на окрестные просторы. Еще в детстве мы знали, что это волшебное место: ведь даже в разгар зимы там никогда не лежал снег, и никто не мог объяснить почему. Наверное, отец выбрал это место, потому что боялся замерзнуть и решил, что там им будет потеплее.
На бесконечной дороге знаний
Осенью 1952 года я поступил на обучение в полную начальную школу поселка Баньси, который находился в пятнадцати ли от нас.
В те времена пятый класс начальной школы и выше назывались высшей ступенью, а все до четвертого класса включительно – малой. Если в школе вели занятия для пятых и шестых классов, то она считалась полной, если нет – малой начальной. В нашей деревне только три человека отучились в школе, и то всего три года, поэтому получили только малый начальный уровень образования. Я помню, как мы пришли записываться в школу, и я сказал, что хочу ходить в пятый класс. Как назло, пятого класса в том году не было, только шестой. Брали туда по результатам вступительного экзамена, который мы и пошли втроем сдавать. Успешно сдали двое, и я был одним из них.
Сейчас я понимаю, что смог сразу поступить в шестой класс полной начальной школы во многом благодаря тому, что достаточно рано освоил грамоту. Как-то раз во время уборки я случайно наткнулся на книги, по которым занимался в домашней школе. В период «культурной революции»[8] все они были причислены к категории «четырех пережитков»[9], и если бы мой отец, рискуя жизнью, не спрятал их у себя, они давно бы превратились в пепел в руках цзаофаней[10]. Ему удалось спасти пять или шесть книг из домашней школы: «Да сюэ» («Великое учение»), «Чжун юн» («Срединное и неизменное»), «Лунь юй» («Суждения и беседы»), «Мэн-цзы» и что-то еще. Они были скреплены прошивкой, их титульные листы потемнели от времени.
Глядя на эти книги, я невольно вспоминаю, как учился в домашней школе. Рядом с нами жил мой дядя (младший брат деда), который занимался преподаванием. Не имея собственных внуков, он очень любил нас с братьями. Однажды, когда он отправлял меня на занятия, я закапризничал, потому что не хотел идти. Тогда дядя схватил меня за ухо и силком притащил в класс.
Я был совсем маленьким, когда стал ходить в домашнюю школу, и наставники не требовали от меня понимать содержание книг, нужно было просто учить их наизусть. На моих учебных пособиях остались красные пометки, а в конце стояла печать: «Дай Бинго изучил и освоил в таком-то месяце такого-то года». «Изучил и освоил», видимо, значит, что я их вызубрил.
Среди четырех отцовских книг, что я изучил, сохранился и листок со стихотворением, которое я написал примерно в девять лет:
Небесное облако белой точкой
Мечется между западом и востоком.
Косые лучи сквозь тумана клочья
Бьют из-за синей горы бесконечным потоком.
Мое счастье, что я так рано оказался в домашней школе и освоил основы филологии. Иначе мне бы никак не удалось поступить на высшую ступень.
Уже с начальных классов мое образование было достаточно традиционным. Тогда особое значение придавалось формированию правильных политических и моральных взглядов у юного поколения. Поэтому на каникулах мы каждую неделю приходили в школу на день пионера. Я даже оформил подписку на журнал «Хун линцзинь» («Красный галстук») и регулярно просматривал его. Первой прочитанной мной книгой стала «Лю Хулань», за ней последовали «Горы Цзяншань длиной в три тысячи ли», «Дун Цуньжуй», «Хуан Цзигуан»[11] и прочие. Наш классный руководитель начальной школы, которому сейчас уже перевалило за девяносто лет, вспоминает случай, как однажды во время уборки я нашел три цзяо[12] и отдал их учителям.
Хотя начальные школы горных районов Гуйчжоу не взаимодействовали с Советским Союзом напрямую, наша тогдашняя жизнь несла в себе отпечаток советского строя. Можно сказать, что все мое поколение выросло в атмосфере дружбы Китая и СССР. С первых классов наше образование и воспитание было пропитано идеями этих добрососедских отношений. С девяти до восемнадцати лет каждый человек переживает важнейший период формирования мировоззрения и личных ценностей, значительное влияние на наше взросление оказали знания, полученные и в начальной, и в старшей школе, а также царившая в обществе атмосфера советско-китайской дружбы.
В первых классах учителя часто отправляли нас на ярмарку распространять важнейшую идею: «Мы освободились – создан Новый Китай!» Советский Союз выступал в роли нашего старшего товарища, его настоящее было нашим будущим. Мы верили, что в Китае тоже скоро будут тракторы, в каждой деревне! Мы заживем счастливо: электричество и телефон – в каждый дом! Всем по рюмке водки, чашке риса и куску мяса! В общем, нас ожидала сладкая жизнь. Я ясно помню зиму, когда я перешел на последнюю ступень начальной школы. Тогда шли сильные снегопады. Учителя отправили ребят постарше по деревням пропагандировать советско-китайскую дружбу. Валил снег, и на горных дорожках было скользко,
