радуясь всему подряд: что мы не упустили мастера, а успели вовремя, что у нас почти есть двадцать пять эре, что нас ждёт чудесная прогулка до дома и что небо, мелькнувшее в окошке над дверью, всё ещё светло и прекрасно. Но едва мы распахнули дверь, как я заорал и отскочил назад. Там сидела та самая крыса! Она больше не улыбалась. Строго взглянув на нас, крыса решительно проговорила:
— Извольте больше не пинаться, мои юные друзья. Всё, что мне надо, — это поговорить с вами в тишине и покое. Неужели разговор в тишине и покое может привести к каким-то ужасным последствиям?
Лаз в земле
— Говорящая крыса! — Мортимер присел на корточки и рассматривал крысу, открыв рот. — Самуэль, ты слышал?
Я кивнул, но не смог издать ни звука. Где это слыхано, чтобы крысы говорили? Наверное, надо испугаться?
Да я и испугался. Во всяком случае, немножко. Но крыса выглядела совершенно безобидной. Почти симпатичной. Под носом шевелились усики. Ушки были прозрачными, как лепестки шиповника. Крыса, точнее, крыс встревоженно посматривал на мужчин и женщин, суетившихся во дворе, не глядя себе под ноги.
— Может быть, поговорим в каком-нибудь укромном месте? — предложил он. — Мне лично на сегодня пинков хватило.
Мы с Мортимером кивнули: нам стало страшно интересно, что за разговор нас ждёт. Крыс пустился бежать — очень резво, несмотря на упитанность. Он стрелой промчался через двор, мы — за ним. За воротами мы потеряли крыса из виду, но вдруг из переулка донеслось:
— Я здесь!
Он ждал, сложив лапки на блестящем брюшке и обвив себя розовым хвостом.
— Мы думали, тебя переехало, — сказал я.
— Меня и переехало. Частично.
И крыс кивнул на хвост. Теперь только я увидел у него на хвосте рану, из которой сочилась кровь.
— Посмотрим, вдруг он ещё и срастётся криво. — Крыс покосился на Мортимера.
Наверное, ожидал извинений. Но Мортимер был не из тех, кто просит прощения. Не знаю почему. Просто он такой вот родился.
— Но, — продолжал крыс, — что жаловаться на окровавленный хвост, когда у иных кровоточит само сердце?
При этом он посмотрел так печально, что мне пришлось спросить:
— У кого же это сердце кровоточит?
— Не станем забегать вперёд, — ответил крыс. — Позвольте мне сначала представиться. Меня зовут Чернокрыс, и пришёл я издалека. Из мест, намного зеленее и изобильнее этих! Из мест, где вода чиста как хрусталь, а воздух наполнен ароматом роз и ромашек!
— Это где ж такое? — спросил я.
— Это… хм-м… — Крыс погрузился в раздумья. — Хороший вопрос, мой юный друг… Ответить нелегко… Думаю, можно сказать, что эти места находятся под. — Крыс помолчал и добавил: — Хотя если поразмыслить, то можно с тем же успехом сказать, что они находятся над. Всё зависит от того, как посмотреть, не правда ли?
— Не знаю, — осторожно сказал я.
— Да это и не важно, — заметил Чернокрыс. — На чём я остановился? Ах да, я представлялся. Мои юные друзья, я советник королевы Индры.
— Настоящей королевы? — У Мортимера округлились глаза.
— Хо-хо! Настоящее и королевее её и быть не может! Но жизнь королевы Индры отмечена печатью скорбного уныния.
— Чего-чего? — спросил Мортимер: ему тяжело было понять заковыристые слова, которыми так щедро сыпал крыс.
— Гр-рм, — произнёс крыс, размышляя, как продолжить. — Королева Индра, видите ли, всей душой желает стать матерью. Трудновыполнимая задача! В последнее время в нашем замке царят сильные чувства.
— Чего? — снова спросил Мортимер.
— Её милость бьёт посуду, — объяснил Чернокрыс и нервно хихикнул. — Скоро ни чашки не останется. И в такой печали королева пребывает оттого, что не может стать матерью. Я же, будучи её советником, в сердце своём положил изыскать способ помочь ей. Можете представить себе мою радость, когда я, после долгих размышлений, вдруг нашёл выход.
— И как тебе это удалось? — спросил я.
— О, это история, достойная удивления! Как-то я совершал свою обычную утреннюю прогулку по лесу: я глубоко погрузился в мысли о печалях королевы, но всё же заметил, что земля в одном месте не мёрзлая, а необычно мягкая. Мне вдруг показалось, что я слышу голоса. Детские голоса. Очень-очень слабые, они как будто доносились издалека. Я стал искать, принюхиваться, и мне далеко не сразу открылось, что эти голоса исходят из земли. Бог мой, подумал я, там, в земле, есть маленькие дети! А вдруг я смогу вырыть одного? Вдруг смогу сделать королеву Индру счастливой?
Мы с Мортимером слушали, присев на корточки, а Чернокрыс продолжал свой рассказ. Он принялся рыть так энергично, что из-под лапок вихрем летели чёрная земля, камни и червяки. Дыра становилась всё глубже. Дни сменялись ночами, но Чернокрыс не бросал труда. И вот в один прекрасный день он пробежал под землёй и выбрался на поверхность по ту сторону лаза. Но воздух в том месте оказался совсем не свежим и не сладким: он был густым от жжёного угля и выдохов паровых машин, он был скверным от нечистот и мусора. Чернокрыс увидел фабрики и дома. Увидел готовые рухнуть лачуги, увидел мощёные улицы — и везде на этих улицах бегали дети. Иные были чистенькими, с розовыми щеками.
— Но некоторые, — заключил крыс, — некоторые были совсем как вы.
Он снова сложил лапки на животе и улыбнулся. Ясно было, что дети вроде нас с Мортимером ему особенно понравились.
— Скажите-ка, мальчики, где живут ваши родители? — спросил крыс.
— У нас нет родителей, они умерли, — ответил я.
— О?
— Мы живём у тёти, — объяснил я.
— Понятно. А позвольте спросить… часто ли вам в тётином доме достаётся фазанье жаркое?
Мы с Мортимером помотали головой. Фазаньего жаркого нам и пробовать не доводилось.
— Нечасто? — уточнил крыс. — Но красивых игрушек у вас хотя бы в достатке?
— Ни одной нет, — ответил я. — Да мы и не успели бы поиграть. Мы целыми днями работаем.
Крыс поцокал языком.
— Ах вы бедняжки… Предположу, что и в шёлковой пижаме вы никогда не спали?
— Нет, — сказал я. — Никогда.
Крыс с довольным видом улыбнулся, помолчал, а потом продолжил:
— У нас, обитателей замка Индры, сколько угодно фазаньего жаркого, игрушек и шёлковых пижам. Но счастливы ли мы? Нет. Мы что ни день страдаем вместе с её милостью, и я, — он с серьёзным видом прижал лапку к груди, — даю вам честное слово, что ребёнок, который последует со мной к моей королеве, дабы утолить её печаль, — этот самый ребёнок получит всё, чего только ни пожелает.
— Я хочу с тобой! — тут же сказал Мортимер.
— Вот и славно! — возликовал крыс. — Исключительно хорошая новость! Не станем же терять
