её пальцы. Они были такими холодными и странными на ощупь, что я вздрогнул.
— Как тебя зовут? — спросила королева.
— Самуэль.
— Самуэль? — Королева выпустила мои пальцы и медленно раздвинула полог. На миг у меня остановилось сердце: я увидел её, белую, свернувшуюся на перине. И не мог понять, страшная она или красивая. Но бояться я точно перестал: страх сменился изумлением. Никогда в жизни я не видел подобного существа. Королева больше всего походила на громадную бледную ящерицу-медяницу. Всё её тело покрывала чешуя, и королева блестела, словно только что сменила кожу. Лицо её было мордой ящерицы с круглыми карими глазами — но взгляд был не звериным, а человеческим.
— Ты назвал себя, — королева склонила голову набок, — но это имя, на мой слух, прозвучало фальшиво.
— Д-да?
Она улыбнулась:
— Может быть, ты думаешь, что оно тебе не подходит?
— Я не знаю, — прошептал я. Как трудно говорить, что думаешь! И как только королева поняла мои мысли? Мне казалось, что я прозрачный и меня видно насквозь.
Королева Индра вытянула шею.
— Кто это прячется у тебя за спиной? Может, у него тоже есть имя?
— Да, — сказал я, — это мой брат. Его зовут Мортимер.
— Понимаю. А можно ли взглянуть на него?
Я сделал шаг в сторону, чтобы Индра увидела Мортимера. От страха он упорно смотрел в пол. Волосы торчали как пакли, руки были чёрными от грязи и земли — но взгляд Индры потеплел.
— Ах! Ах, Чернокрыс… Он само совершенство! Ты только взгляни!
— А я что говорил, драгоценная королева? — улыбнулся крыс. — Теперь-то вы довольны?
Индра кивнула, и я увидел, что её глаза наполнились слезами.
— Уже много лет я не была так счастлива!
— Вам так долго хотелось ребёночка? — спросил Мортимер. Он, похоже, избавился от всякой робости.
— Да, — ответила Индра, — так долго.
Она сползла с кровати, чтобы взглянуть на Мортимера поближе. Извиваясь, она описала круг, рассматривая его так и сяк. Блестящий хвост завивался кольцами. Про меня королева как будто забыла. Она взяла ладошку Мортимера в свою.
— Неужели ты не согласишься, чтобы я баловала тебя до крайности? Неужели не останешься в моём замке, не сделаешь меня счастливой?
Мортимер медлил с ответом. Заметив, что он колеблется, Индра словно устыдилась. Бледные щёки покраснели.
— Ты, конечно, ожидал увидеть какую-нибудь другую королеву, — сказала она. — Линдвормы вызывают у тебя отвращение?
— Линдвормы? — спросил Мортимер. — Ты линдворм?
— Да. — Королева задержала на нём взгляд. — Разве ты никогда не слышал о линдвормах?
Мортимер помотал головой: нет, о линдвормах ни он, ни я слыхом не слыхивали. Мы знали только о гадюках, обычных змеях — а ещё, конечно, о ящерицах-медяницах, на которых королева Индра показалась мне похожей.
Мортимер покусал палец и спросил:
— А линдвормы добрые?
— Хо-хо, добрее их днём с огнём не сыщешь! — вмешался Чернокрыс.
Индра улыбнулась: наверное, ей понравилось, что крыс так нахваливает её сородичей.
— Линдвормы подобны другим живым существам, — сказала она. — Они рождаются и умирают. А пока живут, хотят родить детей, но, как и говорил Чернокрыс, мне оказалось не под силу стать матерью. Просто не вышло. Прошу тебя, скажи, что остаёшься! Я настаиваю.
— Я останусь, если останется Самуэль, — сказал Мортимер.
Тут Индра наконец вспомнила, что я стою рядом, и поспешно взяла меня за руку.
— Разумеется, вы останетесь оба. Не вижу причин прогонять одного из вас. А ты, Чернокрыс?
Чернокрыс рассмеялся, сотрясаясь всем своим крысиным тельцем:
— Тому нет ни единой причины, ваша милость!
Рыжий Хвост
Чернокрыс повёл нас в комнату, где нам теперь предстояло жить. Мы снова зашагали по коридорам и залам. В каминах плясало пламя, везде висели красивые гобелены, вышивки и звериные шкуры. На одной из полок я увидел чучело барсука. Барсук очень походил на Гримбарта, только шерсть у него была пожёстче и побита молью, да и шёлковой куртки, разумеется, не было: барсук стоял на четырёх лапах, как самый обычный зверь. Свечи в подсвечниках и люстре стали толстыми от оплывшего воска.
И всё же я не был уверен, что хочу здесь остаться. Зато Мортимер быстро принял решение. Ну да, королева Индра красива. Красива по-своему, скажем так. Но мне всё-таки было жалко, что она не похожа на обычную королеву в короне, драгоценностях и длинном шуршащем платье. Ведь королев примерно так себе и представляешь.
— Ну вот, пришли! — объявил Чернокрыс.
Он толкнул какую-то дверь, и мы шагнули в полутьму, где у меня тут же засвербило в носу от взметнувшейся с пола пыли.
— Здесь, похоже, давно не убирали, — сказал я.
— Здесь долго никто не жил, — объяснил Чернокрыс. — Это, понимаете ли, детская.
Он раздвинул тяжёлые шторы и впустил в комнату солнечный свет. Увидев, сколько здесь игрушек, мы с Мортимером с трудом поверили своим глазам. Меня пробрала странная дрожь. Здесь было столько всего, что и не пересчитать. Лошадки на палке, коляски, вырезанные из дерева звери, волчки. Были здесь и куклы с кучей кукольной одежды, настольные игры и кости. А ещё — ещё здесь были вещи, которые можно надеть: ожерелья, плащи, шляпы с перьями; не менее примечательным оказался и кукольный сервиз с кастрюльками, а в дальнем углу комнаты стояла двухэтажная кровать с блестящими расшитыми покрывалами.
— Моя вот эта! — Мортимер запрыгнул на нижнюю.
— Ага, — буркнул я и полез проверять верхнюю.
Спать на одной кровати было бы, наверное, привычнее. Во всяком случае, я так подумал, но ничего не сказал. Я же не маленький. Чернокрыс улыбнулся и упёр лапки в толстые бока.
— Отлично, отлично, — пропищал он. — Конечно, и кровать, и игрушки — всё очень старое. Но вы, надеюсь, останетесь довольны.
Чернокрыс подкинул в камин дров, куда-то убежал и вскоре вернулся на задних лапах, потому что в передних нёс горящую свечку. Подойдя снова к камину, он поднёс огонь к дровам.
— Как быстро занялись! — сказал он.
Неудивительно. Дерево так долго прождало в дровяной корзине, что высохло до звона. Чернокрыс раздул огонь, после чего объявил, что комнату следует привести в порядок.
— Омовение и вам пошло бы на пользу. — Он строго взглянул в нашу сторону. — Ну и грязи на вас! Я пришлю к вам Рыжий Хвост.
— Кто это — Рыжий Хвост? — спросил я, слезая с кровати. Перекладины старой лесенки поскрипывали.
— Рыжий Хвост — достойная жалости юная горничная, — вздохнул Чернокрыс. — За этой дурочкой нужен глаз да глаз, но с простой задачей она справится. А пока я вас оставлю.
Когда он скрылся, у меня защекотало в животе. Теперь можно взяться за игрушки. Мы почти крадучись приблизились к полке. С чего же
