Вика прикрыла глаза, выпрямляясь:
— Конечно, Лали. Мы сделаем все, чтобы ты и ребенок были в порядке. Как вариант, я могу подготовить тебе приглашение на работу в нашем центре.
Чашка затряслась у меня в руках. Я кое-как протолкнула ком в горле:
— Прости… Спасибо большое!
— Все будет хорошо, — встала она и подсела ближе, заглядывая в глаза. — Этот оборотень не виноват…
— Я и не виню его, — мотнула головой.
— Я понимаю, но, может, тебе будет легче знать, что он тебя выбрал. Не специально, но иногда так происходит…
Она вглядывалась в мое лицо, пытаясь, наверное, понять, слышу я ее вообще или нет.
— Что именно происходит? — шмыгнула я носом.
— Выбор. Он не смог ему сопротивляться. — Вика помолчала, хмурясь. — Вообще, сложно представить его состояние. Плюс — неизвестно, какие препараты на нем испытывали и как пытались обратить… Поэтому твое решение оставить ребенка было бы важно и для него. Если бы возможно было его найти…
— Думаешь, он мог вообще не выжить?
Эта мысль сжала сердце, будто лед добрался до него в эту минуту. Я не думала, что оборотень мог не выжить. Радовалась, что отцу и его живодерам не удалось его выловить снова. Но, может, именно потому, что он погиб?..
— Никто не знает, Лали, — качнула она головой. Потом медленно вздохнула: — У нас в семье есть подобный пострадавший. У него амнезия. Не помнит ничего из прошлого, но сейчас чувствует себя хорошо. Еще одного восстанавливаем в реабилитационном центре. Кстати, с недавних пор нас спонсирует Смиртон…
Я удивленно вздернула брови.
— …Да. Президент Джонсон очень негативно относится к таким опытам. Очень странно, что тебе вообще позволили увидеть пленного оборотня. За такие эксперименты можно получить тюремное заключение.
— Ничего странного, — прозвучало суровое, и я обернулась к Рэму, вошедшему в гостиную. — У ворот уже стоит мистер Спенсер собственной персоной.
Я медленно поднялась, леденея от ужаса, а Рэм спокойно прошел к кофеварке.
— Он следил за мной, — выдохнула я.
— Варианта два, — продолжал Рэм вроде бы холодно, доставая чашку, но в каждом движении читалась хорошо скрываемая ярость. Он слышал мой рассказ. А я и подумать не могла, что история может вызвать такой диссонанс нашего и иного мира. — Либо мы смягчаем и говорим, что ты просто хочешь в Аджун на работу в наш центр — это было бы логично после пережитого. И тогда до тебя не доберутся, и ты точно сможешь дать показания спокойно. Вариант два — мы защищаем тебя жестче, подключаем президента…
— Отца могут посадить?.. — испуганно пролепетала я.
— Могут, — он устремил на меня режущий взгляд. — То, что ты рассказала тут — тяжелое преступление на государственном уровне. Тем более, если речь шла о последнем в своем роде оборотне. Это нельзя скрывать…
Мне будто в спину кол вогнали. Я замерла, хватая ртом воздух, а Рэм ждал.
— Давай дадим Лали время, — вступилась Вика. — На нее столько всего свалилось… Свидетельствовать против отца — не самое простое решение, Рэм.
Я бы сказала, что вряд ли вообще смогу это сделать. Подняться стоило сил:
— Я пока не уверена, что готова заплатить такую цену за вашу помощь…
— Никакой цены нет, — жестко отбрил Рэм. — Но да, я бы хотел, чтобы подобное перестало происходить регулярно с представителями моего народа…
— Ей вредно нервничать, Рэм, — повысила голос Вика. — Лали, не надо. Никто от тебя не будет требовать подобных решений…
— Дело могут начать не с нашей стороны, — давил Рэм. — И тогда она станет соучастницей.
— Рэм, пожалуйста, давай возьмем паузу, — упорно возражала Вика. — Лали надо подумать, успокоиться. Может, ты не помнишь, но менять жизнь полностью непросто…
Они обменялись долгими взглядами, и Рэм, могло показаться, сдался:
— Хорошо, — перевел на меня взгляд. — Попробуем решить без твоего вмешательства. Если согласишься…
— Что вы имеете в виду?
— Устроим проверку на базе, найдем доказательства содержания оборотней. И накажем. Но без твоего участия.
— Рэм, — взмолилась Вика. — Время…
Он отвернулся к кофеварке, уперся кулаками в стол и замолчал. Вика вздохнула, переводя дух, и продолжила спокойно:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Скажи отцу, что просто хочешь работать в Аджуне. И что мы согласны тебя пригласить консультирующим врачом. Рэм прав, сейчас это будет выглядеть естественно. А мы тебе поможем. Обещаю.
Я видела в ее глазах, что моя история задела ее совсем иначе, чем Рэма.
— Спасибо.
— Дай мне знать, — и Вика направилась к дивану в гостиной, на котором оставила сумку. Вскоре она вернулась с визиткой. — Звони в любое время.
Я считала код на карточке, и аппарат сохранил контакт.
— Ты сейчас нормально себя чувствуешь? — спросила она уже у дверей.
— Ничего необычного. Анализы пока в норме, никаких отклонений, — доложила я.
— Все будет хорошо, — вдруг взяла она меня за руку. — Как правило, у выбранных женщин беременность проходит без осложнений.
— Спасибо, — я сжала быстро ее ладонь и вышла из квартиры.
Но одну меня не оставили. Возле лифта догнал Рэм:
— Я провожу.
Я сжалась в комок, но промолчала. Через холл мы прошли вместе.
— Вы меня осуждаете за молчание… — глянула на него, когда он открыл передо мной двери.
— Нет. Я осуждаю виновных. С вами или без вас я все равно их накажу.
Отец стоял возле дверей, сдерживаемый охраной.
— Лали! — нахмурился он, когда мы спустились по ступеням.
— Что ты тут делаешь? — замерла я на нижней.
— А ты?
— Можно вас на пару слов? — потребовал к себе внимания Рэм.
— Кто вы?
— Уверен, вы вспомните.
— Что Лали делала у вас?
— Она хочет работать в Аджуне. А я хотел бы попросить вас не препятствовать.
— Да кто вы такой? — сузил глаза отец.
— Завтра я заеду за Лали в восемь утра, — не придавал значения вопросам Рэм. — У нее собеседование. Прошу не задерживать.
И он развернулся и зашагал по ступеням к двери.
2
— Лали, какого черта ты тут делаешь?! — посмотрел на меня отец.
А я молча смотрела на него. Не видела его почти этот месяц. А показалось — год прошел. И так захотелось все забыть, выслушать его, поверить объяснениям… Но перед глазами снова встал взгляд оборотня в клетке.
— Тот белый медведь… он умер, да? — Голос прозвучал глухо и безжизненно.
Отец прикрыл глаза, качая головой.
— Я не знаю.
Черты его лица заострились, взгляд налился злостью и неодобрением, и меня отрезвило:
— Я не хочу больше иметь с тобой дел. Завтра я уезжаю в Аджун.
— Лали…
— Я хочу хоть как-то смириться с тем, что ты сделал! — вскричала. — Хочу помочь им, чем смогу!
— Лали, они звери! — привычно завелся он. — Ты не видела того, что видел я! Это здесь они носят костюмы и оперируют своими правами, за пределами стены им дела нет до твоих прав! Север — дикий край! Кровь людей там не льется рекой лишь потому, что застывает на лету! Я никогда не прощу этим животным смертей своих людей — ученых, врачей!.. Мы предложили им мир, но они перегрызли горло всем, кто пытался миром войти на их территорию!
— Может, не надо было идти на их территорию?!
— Как бы тебе ни хотелось, между нами всегда будет война! Либо они, либо мы! Другого не дано. И они это знают!
— Хватит! — я сделала шаг назад и направилась к воротам.
— Лали! — отец не отставал.
— Я не хочу, чтобы это все было моим миром!
— Ты жила за стеной в тепле, как за пазухой! Стоило высунуть нос за пределы, и тебя сломало!
— Да, сломало! — закричала я. — И не я в этом виновата! Ты должен был рассказать! Спросить! Объяснить мне все!
— Я не мог!
— Почему? — сыграла я в дуру.
— А тебе этот не объяснил? — кивнул он зло в сторону дома, из которого я только что вышла.
— Он лишь был любезен пустить совершенно незнакомого человека в свой город. Странно для зверя, правда?
